на затылок. «Я почти уверен, что родители Кэсси усыновили бы нас всех, если бы могли».
«Они действительно так бы поступили». Я улыбаюсь ему в ответ. «Должна признать, я бы не сказала «нет».
Кинг мычит в знак согласия.
Дом — единственный из нас, у кого есть родитель, о котором стоит говорить. И мы все любим Биби, но она не любит покидать Чикаго, поэтому мы видим ее только тогда, когда приезжаем. Что мы должны делать чаще.
Аспен, моя невестка, танцует со своим парнем Робом, и я чувствую вздох Кинга.
Он делает вид, что не одобряет, но Роб — хороший парень. И как второй человек Дома в чикагской мафии, он идеально подходит для интенсивности Аспен.
Аспен подходит с печеньем в руке. «Это то, что ты испекла?»
Я смотрю на сахарное печенье с желтыми кусочками внутри и улыбаюсь. «Так оно и есть».
«Они хороши», — она ухмыляется и отправляет последний кусочек в рот.
Роб подносит руку Аспен ко рту и слизывает крошки с ее пальцев.
«Ой, идите на хер», — ворчит Кинг, а затем поворачивает нас в другую сторону.
Я не могу сдержать смех. Они так хорошо его подкалывают.
Потом я понимаю, что печенье — это хорошая идея, поэтому тащу Кинга к столу с десертами.
Каждая из нас, девочек, выбрала печенье из кулинарного блога Кэсси и сделала его в качестве свадебного подарка. Даже мужчины приготовили несколько, а Неро выбрала батончики Rice Krispies от Кэсси, которые сделаны из попкорна вместо хлопьев.
Как только мы показали ей десерты, Кэсси громко и сильно расплакалась, и это стоило трех партий кукурузного печенья, которые мне пришлось выбросить после того, как они сгорели.
Вал
«Я всегда хотела это сделать», — ухмыляется Кэсси, затем поворачивается к нам спиной, готовая подбросить свой букет в воздух.
Пока Пэйтон ведет отсчет, я смотрю через комнату туда, где стоит мой муж. Он разговаривает с Кингом, и его большие, татуированные руки нежно прижимают Даниэль, нашу маленькую дочь, к груди.
Мне никогда не надоест это зрелище.
Он замечательный отец. Но это неудивительно. И как только я закончу кормить грудью, я заставлю Дома сделать мне еще одну татуировку. На этот раз это будет другое имя, но я не думаю, что он будет против.
«Один!» — кричит Пейтон, и Кэсси бросает свой букет.
Я вытягиваю руки вверх.
Я уже замужем, но эти цветы красивые, и я их хочу.
Но прежде чем кто-либо успевает их поймать, мужчина подпрыгивает и ловит букет в воздухе.
Роб ухмыляется от уха до уха, держа их над головой. И мне все равно, как сильно Дом жалуется на то, что я это говорю, Роб горяч.
«Выброси их!» — кричит Кинг, топая в сторону мужчины, встречающегося с нашей сестрой.
Роб отскакивает назад от Кинга и находит Аспен в небольшой толпе.
Затем он опускается перед ней на одно колено.
«О, черт возьми, нет!» — заглушается криками женщин.
«Аспен, любовь моя». Роб смотрит на свою женщину. «Окажешь ли ты мне честь, сказав своему ужасному брату, что мы уже женаты?»
Я открываю рот и резко поворачиваю голову, чтобы посмотреть на Дома.
Мой муж улыбается этой паре, и когда его взгляд встречается с моим, он подмигивает.
Этот ублюдок знал.
Кинг топает к Аспен. «Это правда?»
Аспен, нисколько не смущенная его отношением, засовывает руку в карман платья и достает большое блестящее кольцо.
«Мы сделали это на прошлой неделе». Она надевает кольцо на палец, затем левой рукой похлопывает Кинга по груди. «Теперь можешь перестать обо мне беспокоиться. Обещаю, я счастлива».
Кинг громко выдыхает, а затем обнимает ее.
Роб улыбается, встает и протягивает руки для объятий.
Кинг закатывает глаза, затем обнимает другого мужчину, но когда тот отпускает, он бьет Роба в плечо. Сильно. «Не облажайся».
Кэсси
Музыка закончилась, и все пары из Альянса расположились в гостиной Кинга, и у меня такое чувство, что я могла бы покорить весь мир, если бы захотела.
Ганс стоит напротив меня, разговаривая с Неро. И я не могу не обратить внимание на серебряную полоску на его левой руке. Он выглядит так хорошо, помеченный как мой.
Я смотрю на такую же полоску на своей руке.
Ганс хотел подарить мне бриллианты, но я хотела, чтобы мы соответствовали друг другу. И мы оба знаем, что Ганс всегда даст мне то, что я хочу.
Боже, я так его люблю.
Я собираюсь подойти к нему, чтобы быть ближе и вручить ему последний свадебный подарок, но тут к залу обращается Вэл.
«Я знаю, что это немного запоздалое уведомление, но все приглашены…»
«Началось», — перебивает Дом.
Вэл качает головой. «Мы бы хотели, чтобы вы все приехали в Чикаго на Рождество. Это первое Рождество Даниэль». Она гладит рукой по голове дочери. «И мы хотим, чтобы она провела его в окружении своих близких».
Я смотрю на Ганса, и мое сердце переполняется еще большей любовью к нему.
Половину своей жизни ему не с кем было делить праздники. А теперь у нас есть это.
«Мы будем там», — первым отвечает Ганс.
Когда его глаза встречаются с моими, я вижу все на его лице. Привязанность. Умиротворение.
Мои пальцы тянутся вверх, чтобы коснуться того места на руке, рядом с трекером, где раньше был другой имплант.
И я не могу больше ждать.
Я должна ему сказать.
Слезы наполняют мои глаза, когда я говорю: «Я беременна».
Ганс открывает рот, а затем захлопывает его.
Его горло сводит, а взгляд опускается на мой живот, прикрытый свадебным платьем.
Затем его глаза снова поднимаются, чтобы встретиться с моими, и он произносит одними губами: «Это раз».
Ганс (5 месяцев спустя)
«Мне жаль, что я не сделал этого раньше», — говорю я трем могилам передо мной, и эмоции заглушают мой голос.
Я закрываю глаза, когда на меня светит солнце Аризоны.
«Часть меня всегда будет похоронена здесь с вами». Слеза течет по моей щеке. За них. За себя. За все, что я сделал. «Я уже не тот человек, которого вы знали».
Я уже не тот.
Но я стал тем, кем должен был стать.
«Мне все еще трудно поверить, что все кончено. Что эта битва окончена. Но это так». Я склоняю голову. «Это так».
Легкий порыв ветра проносится надо мной. И кажется, что мир делает вдох вместе со мной.
Подняв голову, я смотрю на Кассандру, стоящую возле нашей машины, с
