Лидия потянулась, сунула в рот поплывшую на солнцепеке шоколадку с клубничной начинкой и блаженно закрыла глаза. Гуси и утки часто вылезали на берег и, проходя мимо Лидии, махали мокрыми крыльями, отряхивая с перьев воду. На Лидию летели холодные брызги, которые она брезгливо промокала полотенцем.
«Черт бы побрал это вредное отродье, – подумал она. – Хоть бы соснули немножко…»
Кто-то тронул Лидию за плечо, и она нехотя открыла глаза. Перед ней стоял Тимми. У него был испуганный вид.
– Они все засунули головы под крыло, – сказал он на пальцах. – Они, наверное, заболели.
Лидия глянула в сторону пруда. Гуси и утки покачивались на легкой ряби волн в скрюченных позах. Некоторые устроились в траве и зарослях тростника на берегу.
Они спали.
Лидия рассмеялась и захлопала в ладоши.
– Что нам делать? – спрашивал жестами мальчик. – Мама с папой будут нас ругать.
Лидия сложила губы трубочкой и свистнула. Птицы как по команде подняли головы и захлопали крыльями.
– Ты фея, Ли, – показал на пальцах Тим, гладя восхищенно на Лидию. – Ты добрая фея. А ты можешь исполнить мое желание?
– Да, – не задумываясь ответила Лидия.
– Но оно очень трудное и серьезное. Мне даже кажется, что мое желание невыполнимое.
– Невыполнимых желаний не бывает, – уверенно заявила Лидия. – Тем более для меня. Ты же сам сказал, что я фея.
– Тогда, прошу тебя, сделай так, чтобы поправилась наша Чара. Мама сказала, она скоро умрет.
Чара была большой лохматой дворняжкой, которая уже вторые сутки лежала в тени под навесом и отказывалась от пищи.
– Попробую, – пообещала Лидия и закрыла глаза. Тим крепко схватил ее за плечо.
– Пошли прямо сейчас. А то она умрет, и тогда уже никакая фея ее не воскресит.
Лидии лень было вставать из удобного шезлонга и шлепать целый километр по солнцепеку, но мальчик оказался так настойчив. Да и ей самой вдруг захотелось исполнить его желание.
Собака лежала на боку и тяжело дышала. Вокруг нее жужжали большие зеленые мухи.
Лидия кряхтя присела на корточки и подумала, глядя в уже начавшие стекленеть глаза собаки:
«Ты здорова. У тебя ничего не болит. Вставай».
И она представила себе, как собака поднимается на все четыре лапы.
По телу Чары пробежала судорога. Она взвыла и задрыгала ногами, силясь встать.
«Встать!» – приказала ей Лидия.
Чара поднялась, лизнула ее в щеку и залаяла.
– Ты фея! Ты добрая предобрая фея! – радостно мычал Тим, – занятия в школе для глухих давали плоды. – Чара, ко мне!
Собака вильнула хвостом, сделала несколько шагов и свалилась как подкошенная.
– Она умерла! – Мальчик расплакался. – Ты не фея, ты злая ведьма!
– Она заснула, – возразила Лидия. – Она проснется и будет совсем здоровой. Накрой ее чем-нибудь от мух.
Чара проспала почти целые сутки. Тим часто наведывался под навес. Когда собака, проснувшись, наконец, съела миску кислого молока с овсяными хлопьями и принялась гонять по двору кота, мальчик бросился целовать Лидию.
В тот вечер за ужином все обсуждали чудесное исцеление Чары, и Лидия чувствовала себя героиней дня.
Молва о необычной женщине, поселившейся на ферме Джексонов, мгновенно облетела округу. На нее приезжали посмотреть даже из ближайшего городка. Босоногая девочка-негритянка принесла полудохлого индюка и стала умолять, чтобы Лидия его вылечила. Но индюк сдох, когда его доставали из корзины. Тетка жены Генри Петерсона, ближайшего соседа Джексонов, привела слепую козу, у той на глазах были бельма. Лидия знала траву, рассасывающую бельма у животных, – живя в скиту на Волге, она научилась кое-чему полезному у добрых старух-монашек. Эта трава, оказывается, росла и в Арканзасе. Через несколько дней коза прозрела. Отныне на Лидию стали смотреть с благоговением и страхом.
– Почему ты не попробуешь лечить людей? – спросила как-то Лидию миссис Джексон. – Ты могла бы заработать много денег. Местные фермеры не очень доверяют докторам и их лекарствам. Можно купить патент. У тебя есть медицинское образование?
– Нет. Но я хорошо знаю строение человеческого тела. Я изучала анатомию, когда работала в цирке.
– Ты работала в цирке? Вот здорово! – Вертевшийся поблизости Тим влез к Лидии на колени и, обхватив ее руками, прижался к ней.
– Ты лечила когда-нибудь людей? – не унималась Мэри Джексон. – Я видела по телевизору, как один гипнотизер помог женщине избавиться от…
– Я не люблю людей, – вдруг перебила Мэри Лидия и резко встала, намереваясь выйти из комнаты, однако Тим заставил ее снова сесть, и она, к своему удивлению, повиновалась.
Набожная Мэри Джексон пришла в ужас от слов Лидии, но постаралась не подать вида – как-никак Лидия была их гостьей.
– Надеюсь, ты никогда не напускала на людей порчу?
Она в испуге замолчала, вдруг подумав о том, что подвергает опасности себя и свое семейство, приютив у себя эту женщину.
– Нет. Мне это как-то ни к чему было. Хотя с теми, кто пытался сделать мне зло, потом обязательно что-то случалось.
Вечером Мэри поделилась своими опасениями с мужем.
– С какой целью она приехала в Штаты? – недоумевала миссис Джексон. – Я несколько раз звала ее на прогулку в Кингстаун, хотела показать каньон и водопад, но ее, похоже, ничего не интересует. Странная особа.
– Пустяки. Не верю я во всякие порчи и сглазы. Негры и те давно в них не верят, – возразил жене Ник Джексон. – Пускай делает что хочет. Дети к ней привязались, особенно Тим. Да и она, кажется, их полюбила.
– Она сказала, что не любит людей. Она, наверное, некрещеная и вообще…
– Кэрол Рид была крещеной и жуть какой набожной, а вот же, утопила своего ребеночка, – перебил жену Ник. – И, говорят, даже не раскаялась, когда к ней в тюрьму приходил отец Джон.
Мэри ничего не ответила мужу. Она замкнулась в себе. И стала исподтишка следить за Лидией.
Лидию это забавляло, но она ленилась что-либо предпринимать – пускай себе эта глупая женщина подглядывает за ней сколько душе угодно. Ей известны все ее мысли. В случае чего можно сделать так, что…
Лидия усмехнулась. Ну да, когда Мэри соберется на свидание с этим своим негром, можно сотворить с ними какой-нибудь фокус. Лидия презирала мужчин и женщин, идущих на поводу собственной похоти. Сама она давным-давно ничего подобного не испытывала – с тех самых пор, как ею пренебрег Ян. Он за это еще ответит, мстительно подумала Лидия.
Она вдруг ощутила резкую боль в затылке и попыталась расслабиться. Перед глазами возник Ян, таким, каким она увидела его в первый раз и полюбила. Вдруг его фигура стала уменьшаться и наконец превратилась в комок, который рассыпался в пыль. Мстить, мстить, мстить – интереснее этого нет ничего на свете. Да, мстить и потешаться над дурачками. Такими, как эта глупая курица Мэри Джексон.
