Усмехнулся про себя, прежде чем повернуться и поделиться улыбкой с Лилиан Берреллес.
Я оглядел ее с ног до головы.
— Ты тоже хорошо выглядишь, мисс Берреллес, — медленно сказал я по-английски.
Она была довольно высокой женщиной, почти моего роста, с очень плотным, фигуристым телосложением. Ее сиськи были огромными и фантастическими, а ее задница была больше авианосца. Глаза у нее были прикрыты, губы неоправданно полные, волосы длинные и светло-русые, что гармонировало с ее смуглой загорелой кожей. На ней был черный костюм, который сидел на ней идеально.
Она улыбнулась, нахально, как всегда. Это был ее способ заставить тебя думать, что ты ей нравишься. Я знал правду — она была жесткой как гвоздь и не любила никого, особенно меня.
— Английский? — спросила она.
Я пожал плечами.
— Мне полезно попрактиковаться.
— Полагаю, тебе не понадобится практика для того, что мы собираемся делать.
Я хитро посмотрел на нее.
— Не уверен, кем ты меня считаешь и чем я занимаюсь весь день, но могу заверить тебя, что я не участвую в правительственных рейдах на ежедневной основе. Скорее я буду рыбой, вытащенной из воды, чем ты.
— Эй, — резко сказала она, хотя ее глаза все еще были игривыми. — Хочу заметить, что я помогла организовать облаву в Кулиакане, в результате которой было изъято наркотиков и наличных на тринадцать миллионов.
— Это была ты? — спросил я. — О, твои родители, должно быть, так гордятся тобой.
Она посмотрела на меня.
— Над твоим английским нужно поработать. У тебя не очень хорошо получается сарказм.
Я допил свой напиток и последовал за ней через вестибюль отеля к ожидающему меня белому внедорожнику с тонированными стеклами. Чувствовал себя как ягненок, которого ведут на бойню. Надеялся, что они знают, что под всей моей шерстью скрывается лев.
Я забрался на заднее сиденье, рядом с ней, и меня быстро представили ее команде, прежде чем машина с ревом отъехала. Там был водитель Диего, предатель моей страны, очевидно, и Грег, ворчливый седовласый тип лет пятидесяти, который мало что говорил, но явно был не в восторге от того, что Берреллес делила с ним операцию. Он говорил только тогда, когда ему нужно было взять контроль в свои руки.
Пока мы ехали по шоссе, направляясь на север в Кулиакан, меня посвящали в их план. Естественно, мне не дали многого понять. Хотя меня поблагодарили и сказали, что информация, предоставленная Хуанито, была последним кусочком головоломки, который помог им определить, где, по их мнению, может находиться Сальвадор, они не дали мне никакой информации о том, насколько внимательно они следили за ним, как много они уже знали, и как они получили всю предыдущую информацию.
Полагаю, что они могли делать то же самое со мной, хотя я был более мелкой рыбешкой. Технически я больше ни за что не разыскивался в штатах, но в Мексике у меня был огромный список преступлений. Мое правительство ничего не делало, чтобы добиться его исполнения, но я не удивлюсь, если УБН попытается взять дело в свои руки. Они скажут, что поимка Хавьера Бернала сделает Америку более безопасным местом.
Чертовы идиоты.
Но Сальвадор разыскивался в США за несколько вещей. Обвинения в торговле кокаином и убийствах нескольких офицеров и чиновников УБН были лишь некоторыми вещами, за которые УБН хотело его повесить. Остальные обвинения должны были поступить через генерального прокурора Мексики. Я не сомневался, что УБН и ГПР работали над этим вместе, используя мексиканских солдат, которые не были связаны с картелями.
Конечно, всегда было трудно определить, на чьей стороне люди.
— Знаешь ли ты, что символ Синалоа — это ангел и дьявол? — сказал я Берреллес, когда мы начали приближаться к городу, и наша машина начала протискиваться через пробки. — Там царили беззаконие и насилие, даже до того, как начали расти маки.
— Спасибо за урок истории, Хавьер, — сказала она, не отрывая взгляда от окна. — Удивительно, что ты не отсюда.
— Я живу неподалеку. Кроме того, я дьявол, а не ангел.
Она подняла бровь и посмотрела на меня с вечной ухмылкой.
— Это так? Расскажи мне еще раз о женщине, ради которой ты это делаешь…
Я сжал губы, не желая рассказывать о Луизе больше, чем нужно. Если они не собирались быть со мной столь откровенными, я тоже не буду с ними откровенен.
— Она невинная женщина, которую взяли замуж против ее воли, — наконец сказал я.
— На свадебных фотографиях она выглядела счастливой, — заметила она.
— Она не была счастлива, — сказал я, мой тон был жестким. — И ты знаешь, что все, что Сальвадор хочет, он получает.
— Звучит немного похоже на Хавьера Бернала.
— Ну, тогда посмотрим, не так ли?
— Просто странно, что ты заинтересовался его женой. Мне трудно поверить, что ты делаешь это по доброте душевной.
— Тогда продолжай в это верить. Но, когда ты увидишь ее и посмотришь в ее глаза, ты поймешь. Ты осознаешь, что не было смысла даже затевать этот разговор.
— А что, если она уже мертва? — спросил Грег с переднего сиденья.
Я бросил на него свой самый жестокий взгляд.
— Даже если она уже мертва, нет никакой разницы. Ее глаза будут выглядеть одинаково.
Я изо всех сил старался не думать об этом. Сколько бы я ни думал о Луизе, сколько бы ни
