– Вы серьезно? – спросила Таня. Филлип кивнул и снова поцеловал ее.
– И что же нам теперь делать? – встревоженно спросила Таня. Почему это произошло сейчас, когда все уже позади? Когда осталось лишь попрощаться… Они уезжают, а ей оставаться здесь. Но теперь жизнь без них казалась Тане пустой.
– Я совершенно серьезен, – решительно произнес Филлип и обнял ее крепче. – Вы сразу очаровали меня, Таня, в день нашей встречи. А я – человек невлюбчивый. Я не хотел ничего говорить, пока мы работали вместе, чтобы ничего не испортить, не отпугнуть вас.
Это был подход, прямо противоположный подходу Гордона, завязывавшего романы во время каждого своего фильма. Филлип был другой, ответственный и серьезный. Возможно, даже чересчур серьезный. Они потеряли несколько месяцев, которые могли бы быть вместе. Филлип тоже вызывал у Тани определенные чувства, но она предпочитала игнорировать их – до нынешнего момента. Она отдала свое сердце Изабелле и Руперту, а свое умение и талант фильму Филлипа. Но теперь она не хотела больше обманывать себя. Филлип же хотел лишь одного: удержать Таню и остановить время. Дни, когда они были рядом, заканчивались, и дальше им предстояло идти разными путями.
– Давай поговорим об этом завтра, – тихо сказала Таня, и Филлип кивнул. Теперь в его глазах не было грусти, в них зажглись искры жизни. Душа его вновь ожила, Филлип видел по глазам Тани, что и с ней произошло то же самое.
– Мы что, совсем свихнулись? – обеспокоенно спросила Таня.
– Да, но боюсь, выбора у нас нет. По крайней мере, я не могу поступить иначе.
И Таня тоже. Слова Филлипа, его близость захлестнули Таню словно волной. Тане хотелось остановиться, вести себя разумно, принимать взвешенные решения. Но решения, похоже, не ждали, когда их примут, они сами пробуждались к жизни. Таня взглянула на Филлипа, и ей показалось, что она больше не властна над своей судьбой.
Филлип поцеловал ее еще раз и ушел, а Таня всю ночь лежала без сна, рядом со спящей Изабеллой. Она смотрела на спящую девочку и думала о Филлипе. Что за странная судьба свела всех их вместе? И зачем, если им суждено будет потерять друг друга? Тане не хотелось снова влюбляться в человека, с которым она не могла быть рядом, и не хотелось снова терять любимого. Им предстояло расстаться через три недели. И все же, как теперь осознала Таня, она влюбилась в Филлипа или любила его все это время. И не только его, но и его детей. Но она никак не могла уехать с ним и поселиться в Англии. Должен быть какой-то другой выход, нужно только найти его. Если так суждено, сказала себе Таня, то они найдут решение. Если же нет – то, значит, не судьба. Надо лишь, чтобы им хватило мужества и решимости отыскать это решение. И еще больше смелости им потребуется, чтобы снова довериться жизни.
Последний этап их путешествия по Южной Калифорнии был для Филлипа и Тани волнующим и незабываемым. Они почти непрестанно посматривали друг на друга поверх голов детей и глупо улыбались. В этом путешествии было нечто волшебное. Нечто, что было у них всегда, а они о том даже не знали. Но теперь оно вырвалось на волю, и сопротивляться ему было невозможно – да никто из них и не хотел этого. И теперь нельзя было ни загнать обратно, ни скрыть то, что они обнаружили в себе и в чем в конце концов сознались. И это ослепляло их, словно яркий солнечный свет.
Они подолгу бродили по пляжу в Сан-Диего, шагая за детьми и глядя, как те бегают по прибою, и собирали для них ракушки.
– Я люблю тебя, Таня, – произнес Филлип. Таня и не думала, что когда-нибудь услышит эти слова от мужчины, да и не хотела этого больше.
– И я тебя люблю.
Но Таня не представляла, что теперь делать. Они оба размышляли об этом во время долгого пути домой, каждый про себя.
Молли и Мэган, похоже, не заметили перемены, происшедшей за время этой поездки. Джейсон приехал домой, и они все вместе отправились на озеро Тахо. Лишь там старшие дети начали осознавать, что в отношениях их матери и Филлипа что-то изменилось. До того они были уверены, что Таню и Филлипа объединяет лишь работа. Филлип им нравился, хотя сложившаяся ситуация казалась сложной даже им. Через две недели Филлипу предстояло возвращаться с детьми в Англию. Как-то вечером Филлип снова спросил у Тани, поедет ли она с ним в Англию, а Таня снова сказала, что не может. Она сказала, что ее дети и ее жизнь здесь.
– Я не могу оставить моих детей.
А Филлип не мог остаться в США. Его разрешение не работу распространялось лишь на этот фильм, и его действие уже закончилось. Он должен был уехать. Вскоре их должны были разделить шесть тысяч миль. Это казалось им обоим жестоким испытанием.
А потом, когда Молли оживленно заговорила о том, что хочет провести семестр во Флоренции, Филлип и Таня красноречиво переглянулись. У них одновременно возникла одна и та же идея. Филлип подождал, когда дети отправятся спать, и обратился к Тане с вопросом. Но Таня знала, что он скажет, еще до того, как Филлип открыл рот.
– А ты не хотела бы пожить со мной годик в Италии, пока мы не решим, что делать?
Кому-то из них, а может быть, им обоим, пришлось бы подняться с места, но пока рано было принимать подобное решение. Они успели узнать друг друга за шесть месяцев совместной работы, но все же кардинально менять свою жизнь еще не были готовы. И не знали, сумели ли забыть то, что хотели забыть.
– Мои ребята приедут домой только на День благодарения, – вслух рассуждала Таня. – В сентябре, когда они уедут учиться, я смогу поехать в Англию и побыть с вами пару месяцев. Может, мы сможем подыскать дом где-нибудь неподалеку от Флоренции. Если Молли все-таки поедет туда учиться на второй семестр, после Рождества, мы сможем часто видеться. Она даже может жить вместе с нами. А может, Мэган тоже захочет приехать к нам?
Джейсона не тянуло ехать учиться в Европу, но он был куда более самостоятелен, чем сестры. Он мог приехать к ним на каникулы.
– Филлип, а ты с детьми сможешь приехать туда на Рождество?
– Думаю, вполне. У меня будет такая возможность. Филлип оживился – они вместе искали выход.
Казалось, будто они складывают мозаику из кусочков. И когда кусочки неба и деревьев, несколько дней назад никак не желавшие занять свое место, вдруг начинали совмещаться друг с другом, это несказанно радовало Таню и Филлипа.
– Если ты приедешь в Англию в сентябре и останешься до Дня благодарения и мы съездим в Италию и подыщем там дом, тогда я смогу приехать к тебе на День благодарения и на Рождество. А в январе, когда Молли начнет учиться в Италии, мы поедем туда. И побудем там до лета, а может, и до конца года, если нам там понравится. Прямо какое-то лоскутное одеяло получается. Но мне кажется, может получиться неплохо. В результате у нас будет год, чтобы во всем разобраться. За это время мы поймем, чего хотим. Правда?
