— Кстати, о покойниках, — сказала Пинки. — Говорят, четверо из банды Бланко приняли единственное известное лекарство — все сыграли в ящик, так-то. Слышала, как об этом болтали на улице в Уиллоу Пэтч. Никто не знает, кто их убил, но они точно покойнички. Куда ты направляешься, Теодосия, дорогуша? За эти два дня ты не сказала и дюжины слов. Ну, мне-то, конечно, чертовски любопытно узнать все о тебе, но я из вежливости помалкиваю. Но уже больше не могу удержаться. Так куда едешь?
Забывшись в воспоминаниях того дня, когда Роман спас ее от печально известной банды, Теодосия не сразу ответила.
— В Бостон, — проговорила она. Пинки кивнула.
— Это место на реке Миссисипи, верно? Мы с Льюби были там пару лет назад. Это там он купил мне новый кухонный нож. Старый я испортила, когда кинула в змею, которая заползла в дом. В змею не попала, угодила в плиту — нож сломался, а змея ужалила меня в ногу.
Новая волна ностальгии обрушилась на Теодосию. Припомнился день, когда Роман поймал змею голыми руками. Еще он уговаривал ее съесть детишек-блинчиков.
— И играть в грязи, — прошептала она.
— Что, дорогая? — переспросила Пинки.
— Ничего, — отозвалась Теодосия. — Ничего. — Почувствовав, что слезы подступили к горлу, притворилась, что чихает.
— Будь здорова, — сказала Пинки. Она задрала свои поношенные юбки до колен, стащила носок и указала на две отметины змеиных зубов на толстой икре. — Глянь-ка, куда меня укусила змея, Теодосия. Но я-таки не умерла. Знаешь, что надо сделать, чтобы спасти себе жизнь? Представь, сразу выпила целую бутылку виски. Что там какая-то капля змеиного яда по сравнению с целой бутылкой спиртного! Льюби говорит, что может выпить больше, но он просто врет.
«Деревенская болтовня», — подумала Теодосия, вспомнив утро, когда Роман учил ее упражняться в болтовне. День после их первой ночи любви, и когда Обл Смотт ушел, они снова занимались любовью.
Она закрыла глаза, почувствовав тепло солнечных лучей на веках. Вихрь цветов закружился в темноте, и среди этого кружения возникло лицо Романа — яркие голубые глаза, улыбка, длинные, угольно-черные волосы; ощутила его запах — солнечного света, ветра, кожи и натруженных мускулов.
— Видишь отметины, Теодосия? — не отставала Пинк.
Открыв глаза, Теодосия посмотрела на отметины.
— Да, вижу их, миссис Скралли.
Льюби тоже взглянул на шрам змеиного укуса и поскреб поросший седой щетиной подбородок.
— Пинки, ну, что это такое? Теодосия не хочет видеть твою жирную ногу. И ты говорила о времени, когда мы были в Тостене, а не в Бостоне, который не на Миссисипи, да и Тостен, кстати, тоже. Бостон в Массачусетсе, а Тостен на территории Оклахомы. — Он взглянул на Теодосию. — Отсюда далеко до Бостона, дорогуша? Как ты собираешься добираться?
Теодосия почувствовала, как одна непослушная слезинка скатилась по щеке, и поспешила стереть ее, пока Скралли не заметили. Как собирается добираться? У нее только тридцать пять долларов. Владелец лавки в Уиллоу Пэтч не заплатил ни пенни больше за ее рубиновую брошь. Она знала, что красивое украшение стоит намного больше, но ужасно напуганная тем, что Роман может найти ее прежде, чем уедет из Уиллоу Пэтч, приняла жалкую сумму и отдала хозяину свою самую ценную вещь.
— Теодосия, дорогуша, что с тобой? — спросила Пинки, заметив влажный блеск в глазах девушки.
— Ну-ну, дорогая, не расстраивайся, слышишь? — сказал Льюби. — Завтра будем в Галл Скай. Оттуда доберешься дилижансом до Оатес Джанкшен. А через него ходят поезда, и наверняка один из них направляется в Бостон.
Теодосия резко повернула к нему голову и напряженно вгляделась в тусклые серые глаза.
— Оатес Джанкшен, — прошептала она. А как далеко отсюда Темплтон?
Льюби снова почесал свой заросший подбородок.
— Темплтон, говоришь? — Льюби указал вперед. — Видишь ту дорогу, которая пересекается с той, по которой мы едем?
Теодосия увидела узкую грязную дорогу, убегающую вправо.
— Так вот, оттуда примерно миль десять будет. Знаешь кого-нибудь в Темплтоне?
— Доктора Уоллэби, — произнесла она. Возможно ли, чтобы ученый все еще был в Темплтоне?
Она сомневалась — прошли месяцы с тех пор, как она последний раз видела его. Его исследовательские субсидии, скорее всего, уже прибыли из Новой Англии, и в этот момент он, возможно, был где-то в глуши бразильских джунглей.
И все же крошечная надежда, что он еще мог оставаться в Темплтоне, явилась той соломинкой, которой она собиралась воспользоваться. Если он там, поживет у него до тех пор, пока Лилиан с Аптоном не пришлют ей денег на дорогу до Бостона.
— Мистер Скралли, не могли бы вы…
— Подбросить тебя до Темплтона? — закончил он за нее. — С удовольствием, дорогая, — и повернул повозку на боковую дорогу.
Тихо спустились сумерки. Скоро в воздухе подул вечерний бриз, принося с собой слабый звук веселой музыки. Еще немного, и Льюби проехал мимо небольшой сельской ярмарки. Глядя на веселье, Теодосия вспомнила о детях, ловящих ртом яблоки, о выставке сельских ремесленных изделий, домашнего скота, об Отце-пироге и игровых палатках.
И снова Роман. Да есть ли что-нибудь на свете, чтобы каким-то образом не напоминало о нем?
— Ну, вот мы и приехали, дорогая, — сказал. Льюби, сдерживая быка на главной дороге Темплтона. — Куда теперь?
Теодосия показала ему дом в конце улицы, который снимал доктор Уоллэби, и попросила остановиться перед маленьким коттеджем. С клеткой попугая в одной руке и сумкой пожитков в другой перешагнула через ноги Пинки и слезла с повозки.
— Огромное вам спасибо, мистер и миссис Скралли, — сказала она, выдавливая улыбку.
— Не хочешь, чтобы мы подождали, пока ты войдешь, Теодосия? — спросила Пинки.
Не желая больше беспокоить добрую пару, Теодосия покачала головой.
— Нет, благодарю вас, приехала.
Она махала им до тех пор, пока повозка не доехала до конца улицы, потом повернула к дому. Всем сердцем надеялась, что найдет там доктора Уоллэби, подошла к двери, поставила свои вещи на землю и постучала.
Дверь медленно открылась.
Теодосии показалось, что она смотрится в зеркало.
— Лилиан? — прошептала она. И в следующую секунду уже была в нежных объятиях любящей сестры.
— Теодосия, — прошептала Лилиан, крепко обнимая ее. — О, моя дорогая маленькая сестричка, ты не представляешь, как я счастлива тебя видеть!
Знакомый аромат лимонной вербены и любви окутал Теодосию, и она испытала огромное успокоение в объятиях старшей сестры, вздохнула устало и облегченно, затем послала поцелуй Аптону, стоящему позади Лилиан.
