Лилиан кивнула.
— Я составлю тебе компанию, — сказала она и повернулась, чтобы взять верхнюю одежду.
— Нет, ты не пойдешь, — сказал Аптон, — поймав жену за руку. — Ты отдохнешь, пока Теодосия прогуляется. А когда она вернется, чтобы полежать, будет достаточно времени посуетиться вокруг нее, что, как мне хорошо известно, ты и будешь делать. Думай о ребенке, Лилиан. Иди, Теодосия, только не уходи далеко и не задерживайся. Скоро стемнеет.
Она быстро вышла и, оказавшись на улице, поспешила уйти подальше от дома; избрав дорогу, которая вела из города, прошла мимо ярмарки — там оставалось несколько человек, которые складывали палатки и грузили скот в деревянные клети.
Не замечая того, что ее окружало, Теодосия продолжала спускаться по пыльной дороге и, обойдя резкий поворот, вышла к пустому выгону. Заросли сухого кустарника, кучи больших острых камней виднелись по всему пустынному полю. Рядом со старым полуразрушенным сараем кружила стайка морских чаек, крича и ссорясь за какую-то падаль.
Наклонившись, протиснулась между двумя перекладинами забора и оказалась в поле. Остановилась у кучи камней, прислонилась. Вдавливаясь, они причиняли боль.
Но это было ничто по сравнению с болью сердца: ребенок, которого носила Лилиан, благословлен обоими родителями, его ожидает теплый любящий дом; а что ожидает их дитя?
«Я хочу твоего ребенка, Теодосия». — Эти слова прозвучали, словно удар кинжала.
— Как могла так поступить с тобой, Роман? — спросила она. — Ты не любишь меня, но хочешь иметь своего ребенка. Как я могу лишить тебя этого права?
Но как ей отказаться от ребенка? Бесценного существа, которое стало всем, что у нее сохранилось от Романа, и она любила этого крошечного дитя так же сильно, как любила его отца.
Она задрожала, когда прохладный вечерний бриз перешел в сильный ветер. Потемнело, черные тучи собрались на небе, ветер рвал ее волосы и хлестал ими по лицу.
Страх перед надвигающейся бурей подсказывал ей, что надо бежать, а горе бросило на колени.
— Роман, — прошептала она и закрыла глаза. Дождевые капли смешивались со слезами, беззвучные всхлипывания сотрясали ее тело.
Вдруг она почувствовала, как большая рука сомкнулась вокруг ее плеча, вонзаясь в кожу.
Теодосия открыла глаза: двое мужчин в крысиных шляпах смотрели на нее сверху, оба ухмылялись — где она видела их раньше?
— Какой тесный мир, не так ли, Джорди? — сказал Баррис Джистер.
Джорди усмехнулся.
— Да, Баррис, и правда, тесный. — Он протянул руку и потеребил влажную золотую прядь. — Приятно снова встретиться, хорошенькая леди. Увидели, как вы прошли по дороге, и решили посмотреть…
Сельская ярмарка за городом, подумала Теодосия. Зачем она проходила мимо нее?
— Почему вы не пришли на ярмарку, хорошенькая леди? — спросил Джорди, все еще держа локон волос. — Она уже закончилась.
Баррис кивнул.
— Жаль, что вы не пришли. Мы выручили кругленькую сумму. А вы думали, что разорили нас окончательно в тот день в Киддер Пасс, а? Да, нам понадобилось немало времени, но мы снова проводим свои игры.
Теодосия вскрикнула, когда Джорди рывком поднял ее и поставил на ноги. Он ударил ее по лицу.
— В тот день, когда шериф Киддер Пасс со своим помощником прогнали нас, мы поклялись, что не забудем, по чьей это милости, леди.
Баррис вырвал ее у брата и злобно уставился на нее.
— Мы обещали вам, что когда-нибудь где-нибудь еще встретимся, и вот этот день настал. А так как с вами нет длинноволосого телохранителя, никто не помешает нам заставить вас заплатить за то, что вы с нами сделали.
Месть. Джистеры собираются мстить. Осознание смертельной опасности удвоилось, когда молния, сопровождаемая громовыми раскатами, расколола небо.
С силой, которой она в себе не подозревала, она вырвалась из цепких рук Барриса и, ослепленная дождем и слезами, помчалась к шаткому навесу, который приметила раньше. Убегая, слышала за собой тяжелые шаги Джистеров, чувствовала их горячее дыхание — в памяти всплыл день, когда так же убегала от банды Бланко.
Сегодня все повторяется: дождь колотит по ней, гром сотрясает, зло преследует, молнии полыхают над ней.
Но рядом нет Волшебной горы, которую умолила, загадав желание о Романе.
Нечеловеческий крик прорезал воздух. Пронизанный страхом, горем и отчаянием, он вырвался из ее горла непрерывным потоком.
И тогда внезапно прогремел пистолетный выстрел, заставив ее замолчать. Тяжелые шаги сзади затихли и в конце концов совсем исчезли. Она больше не слышала горячего дыхания, зло больше не преследовало ее.
Изумленная, она остановилась, когда увидела, что Джистеры удирают по залитому дождем полю, словно преследуемые тысячью демонов.
А потом Теодосия увидела его — пелена дождя смывала силуэт, но она уже знала, кто это.
Роман был верхом на коне, и его серый жеребец нетерпеливо бил копытом по земле; длинные, черные, как смоль, волосы развевались вокруг, словно темная шаль.
Он находился еще далеко, на другом конце поля, но она чувствовала, как его сияющий голубой взгляд, пронзая расстояние, проникал ей в самую душу.
Роман.
Она хотела выкрикнуть его имя, но зловещая стрела молнии казалась такой близкой, всего в нескольких дюймах от ее головы. Она почти ощутила ее жар, ее страшную опасность и была уверена — это вызов, от которого не убежишь.
Ужас снова проник в нее.
Укрытие сарая осталось позади, всего в нескольких шагах.
Роман был на другой стороне поля.
Мозг приказывал искать безопасное место в амбаре, а сердце тянуло вперед.
Не обращая внимания на молнию, она помчалась через луг.
Роман встретил ее на полпути, и когда поравнялся с ней, наклонился из седла и поднял на руки; прижав ее к груди, остановил Секрета посреди поля.
Теодосия смотрела на мужчину, которого любила: долго-долго сравнивала его реального с тем образом, который создала в своих мыслях. Молния сверкала где-то сзади, но его глаза успокаивали.
— Знаешь, — тихо начала она, глядя, как дождевые струйки стекали по его лицу. — Я преодолела страх перед молнией.
Он провел рукой по ее животу, по своему ребенку, напомнив, чего он хотел от нее.
— Ты приехал в Темплтон, — продолжила она, чувствуя капли дождя на губах, — сказать, что хочешь ребенка.
Он медленно кивнул, продолжая глядеть в ее глаза.
— И увидеть сеньора Мадригала.
— Сеньора Мадригала. — Она попыталась кивнуть, но была словно парализована. — Чтобы выкупить ранчо. Ты… ты будешь растить ребенка на своем ранчо. Вместе с лошадьми?
Он нахмурился, затем поднял мокрую бровь.
