нас останешься или с мамой поедешь? – спросила моя мать у Веронички.
– С мамочкой поеду, – и к Кате прижалась, отчаянно зевая.
– Правильно, котенок, – поддержал я. – Езжай с мамой, чтобы ей не скучно было.
Мы с Катей взглядами пересеклись, затем она возмущенно глаза закатила. Спалила меня. Да, я подстраховывался. Боялся, что она домой козла одного пригласить может. Вариант, конечно, не панацея, но я сейчас и через решето воду носить готов.
Тем более Барсов терся неподалеку: он стоял на выходе и с кем-то оживленно беседовал, но на Катю взгляды бросал. Хрен он получит ее! По крайней мере сегодня. Блядь.
Он рядом с ней весь вечер торчал, но домой не уедет и приглашения не получит. У них явно не те отношения, чтобы его Нике представлять. Катя, в отличие от меня, не идиотка и таких косяков, как я с Викой устроил, не совершит. Если она познакомит Нику с мужчиной – это будет серьезно.
– Я завтра утром за ней заеду, – сказал, заглядывая в салон «Бентли».
– Я сама привезу ее к твоим родителям, не нужно приезжать, – ответила Катя.
Завтра разберемся с этим. А сегодня меня ждет очень серьезный разговор с госпожой Зиминой. Найти бы ее только. Я очень нехорошо улыбнулся. Найду. Обязательно найду.
Я обернулся, чуть носом не столкнувшись с Барсовым. Он не был доволен, но старался выглядеть равнодушным. Я тоже очень не рад, что он на Мальвину мою виды имеет, но я же типа цивилизованный. А хотелось бы подраться. С мужиками проблемы легче решать, чем с женщинами.
– Плохой тебе ночи, – бросил, набрав Вику. Убежала, сучка.
– И тебе заболеть, – услышал в ответ. Его тоже оставлю на потом. Будет еще время. Сейчас на очереди Викуся.
Вадим
На мои звонки Вика не отвечала. Странно, я же жених. Большой и страшный жених. Овечка. Пришла без приглашения, максимально нагадила мне и моей семье и сбежала. Неужели за этим явилась? Я не обольщался на ее счет, святой матерью Терезой не считал, но не думал, что она настолько токсичная. Меркантильная, приставучая, расчетливая, но не злобная стерва, готовая отыгрываться на невиновных. Моя жена и дочь ей ничего не сделали, только я. Считает, что потеряла со мной время? Но я никогда и ничего ей не обещал, в любви не клялся и жениться не собирался. Я компенсировал финансами ее личные часики. Большего дать не мог и не хотел.
– Доброй ночи, – поздоровался с сонным консьержем. Код от парадной двери я знал. – У меня к вам очень деликатный просьба, – тонко улыбнулся я.
– Чем могу помочь? – оживился, смекнув, что у него в руках могут оказаться огромные чаевые.
– Виктория Зимина возвращалась домой?
– К сожалению, я не могу дать такую информацию, господин Полонский…
– Окажите мне услугу, – по-дружески произнес и достал бумажник. Две пятитысячные купюры мгновенно исчезли в его кармане.
– Виктория Сергеевна возвращалась, – он присел и камеры проверил. – И не отлучалась больше.
– Благодарю.
Я бегом забрался на пятый этаж и позвонил. Надеюсь, она достаточно взрослая, чтобы не прятаться от меня. А я достаточно рассудительный, чтобы не свернуть ей шею. Искушение велико, но не хотелось бы в тюрьме из-за мстительной стервы сидеть.
Не открывает. Я постучал. И позвонил еще. Затем постучал очень громко. Наконец загорелся видеодомофон.
– Сова, открывай, медведь пришел, – бросил в динамик. – Вика, ты от меня не спрячешься. Не пытайся даже.
Щелкнул замок входной двери. Я небрежно толкнул ее, вошел и, не раздеваясь, в гостиную отправился. Вика не встречала: сидела на диване с бокалом вина, в ночной сорочке, при скупом свете стильного торшера. На меня даже не смотрела.
– Ну и нахрена, а? – думаю, уточнять не нужно, о чем я. Дойдет и так.
– Маленькая месть, чтобы не все так гладко у тебя с твоей Мальвиной было.
– Довольна?
– Пойдет.
– Отлично, – с обманчивой лаской произнес, обойдя диван. Руки ей на плечи положил. Вика попыталась взбрыкнуть, подняться, но я не позволил. – Я был с тобой очень деликатен, уважителен, щедр. Я не винил тебя за все, что потерял. Ушел с максимальным комфортом для тебя. Я был гребаным джентльменом! А я, знаешь ли, нихрена не джентльмен. А ты, оказывается, не леди. Ты бешеная сука, а знаешь, что делают с взбесившейся собакой?
– Вадим… – она снова дернулась, но я не дал ей скинуть мои руки. Наоборот, обхватил горло, не больно, но крепко. И страшно. Вика тряслась вся.
– Сиди и слушай. Сегодня ты перешла черту, Виктория Сергеевна. Моя жена и моя дочь неприкосновенны. Ты кому мстить собралась? Ребенку? Или женщине, с чьим мужем трахалась? – Вика молчала. – Ну же, – я сжал сильнее, – отвечай.
– Не могу, – сипло выдавила, и я резко отпустил. Нельзя так. Я женщин никогда не бил, и сейчас не стану, даже ее. Я мысленно до трех сосчитал, гнев усмиряя и выдохнул. Похоже, зря.
– Как у вас, мужчин, все просто! Никаких мук совести! Если бы я не почувствовала от тебя отдачу, то не полезла бы в твою семью! Если любил ее, что же на меня запрыгнул, а? – храбрилась Вика.
Я обошел диван, стул схватил и сел так, чтобы она меня видела. Нам тоже пора поговорить без прикрас.
– Поверь, мук совести у меня достаточно. Я с себя ответственности не снимаю: я увлекся тобой, молодость вспомнил, засвербело, где не надо… Сломался я. Не прошел проверку на прочность. Это будет мне горьким уроком.
Да, весь такой сильный и решающий: сам разберусь и везде разрулю. Мне не по чину помощи просить. А нужно было, как только тягу губительную ощутил, к жене идти, просить помочь. Сейчас поздно уже: сделанного не воротишь. Это всегда будет на моей совести. Знать бы, где упадешь, а сейчас для меня соломки нет.
– Я всегда только Катю любил. Всегда была только она. В моем сердце, в моей душе, мыслях. Все остальное самообман. Вика, – с нажимом произнес, – ты мне не нужна. Пойми наконец. Не надо передо мной голой пиздой трусить и сиськи на стол вываливать. А самое главное, не нужно лезть в мою семью. В твоих интересах не показываться мне больше на глаза. А если узнаю, что к Кате или Нике… – и выразительно покачал головой. Тогда бежать нужно будет не во Францию, а на другой континент, за океан.
– Поняла?
Она кивнула, а я поднялся.
– Браслет.
– Вадим…
– Браслет, я сказал.
Она встала, в спальню ушла, затем вернулась и отдала мне злополучную цацку.
– Мы
