даже он лучше твоего Евгения.
Ну, конечно, мне надо еще напомнить об этом!
— Но ты не возражал. Ты даже ничего мне не сказал, когда я готовилась к свадьбе. А если бы я правда вышла за него замуж?
— Ну, мне бы пришлось терпеть в своем доме идиота — не такая большая цена за твое счастье.
— Но была бы я счастлива?
— Ну, у него бы не осталось выбора. Я бы ему другого и не позволил.
Бандит вдруг резко замер, навострив уши, и зарычал, предупреждая о посторонних. Папа как-то встрепенулся и тут же подскочил на ноги.
— А вот и первые гости, — весело известил он, когда из-за дома показались Костя и Фаина. — Фаиночка! Как всегда прекрасна, — поспешил отец на встречу подруге.
А я не смотрела на своего дракона.
— Костя, очень рад, — произнес папа.
Звучали еще какие-то фразы, лаял хаски. Какое мне до этого дело? Если кроме Зеллера я ничего не вижу.
— Ир, — позвал папа, видимо, не в первый раз, и я с трудом отвела взгляд от усмехнувшегося Кости, который тоже разглядывал меня с интересом.
— Да?
— Покажи Косте территорию, а мы пока сделаем чай и накроем стол к ужину.
— Хорошо, — я поспешила встать.
Но при первом же шаге запнулась об свою же ногу и оказалась в объятьях дракона, отчего мое сердце мгновенно забилось быстрее.
— Осторожнее, принцесса, — меня отпустили и галантно предложили свой локоть. — Разрешишь?
Я, как во сне, повиновалась.
— Тебе идет, — прокомментировал Костя мою стрижку и замолчал.
— Спасибо, — потерянно поблагодарила за комплемент.
Следующие десять минут мы шли молча, только на берегу озера я решилась заговорить.
— Извини.
— За что? — отозвался Зеллер, вглядываясь в водную гладь.
— Я не поверила тебе.
— Брось, имела полное право.
— Но ты говорил правду!
— И какому какое дело? Я мог бы и сказать тебе о том, что уезжаю, тогда бы и не возникло такого недопонимания.
— Так поэтому ты так спешно сдал меня отцу?!
— Ну, а что мне оставалось? Оставить тебя одну? А если бы этот идиот появился снова? И, судя по твоей двери, он появился. Снова напугал тебя, а если бы дверь выломали? Нет, я на такое был не согласен. Все надежнее убрать тебя от него подальше.
— Может, мне стоило с ним поговорить? И все бы стало проще?
— Не думаю, — покачала головой Костя. — Он, кажется, напрочь, лишен какой-либо логики.
— Но я же собиралась за него замуж! Я не могла так ошибаться в человеке.
— Ну, тут уж извини, я ни при чем. Это ты не разбираешься в людях.
— Ты намекаешь, что я дура? — начала злиться я, вспоминая, почему меня все же бесит Зеллер.
— Почему намекаю? Говорю прямым текстом — дура.
— Ах, так?!
Да как он смеет?! Я его… Я ему… А он…
— Да, так, ибо выбрала себе идиота и решила, что этого будет достаточно. Все замуж, и я хочу. И кто ты после этого? — Костя тоже начал злиться.
Но я, между прочим, его не обзывала.
— Нормальная девушка. Что плохого в том, что я хочу замуж и хочу семью?
— Да ничего, просто надо думать, кому отвечать согласием!
— Ой, да ладно, можно подумать, у меня так много вариантов! Кто предложил, за того и пошла. Женя был не самым плохим! Я просто хотела замуж, и сейчас хочу. Это нормально!
— И тебе не важно, за кого?
— А какая разница?! — я освободила свою руку и встала перед Зеллером.
Я просто хотела его разозлить, задеть. Не объяснять же, что я хочу услышать предложение руки и сердца именно от него!
— Ах, так, значит, какая разница? — зашипел Костя, теряя терпение.
Меня схватили и притянули к себе, целуя. Я лишь пискнула, обвивая его шею руками. Как я мечтала об этом последний месяц!
— Раз никакой разницы, может, выйдешь за меня? — прекратив поцелуй, тихо спросил Костя, обнимая еще сильнее.
Я даже ответить не успела, когда мои губы снова накрыли поцелуем.
Нет, я ослышалась, я точно ослышалась! Он не мог сделать мне предложение, точно не мог! Или мог? Только бы вернуть способность снова соображать!
Константин
Беспокойный сон, что возвращал меня снова и снова к событиям прошедшего месяца, прервала боль в онемевшей руке. Но стоило пошевелиться, я понял, что не один, и, открыв глаза, обнаружил спящую рядом Иру.
Мой хомяк вцепился в мою руку такой хваткой, что даже появись у меня мысль о побеге, сомневаюсь, что у меня бы это получилось. Только, если отпиливать руку, иначе никак. И откуда столько силы в этой девчонке? И как только в комнату догадалась пробраться? И главное, когда? Уходила же спать в свою комнату!
А ведь если вспомнить прошедший вечер, когда после нашей прогулки, сведенной к часу жадных поцелуев, нас загнали в дом, я ненароком подумал, что что-то сделал не так. Ирина держалась от меня на расстоянии, вела себя отстраненно, даже не села рядом и при первой же возможности поторопилась сбежать к себе, под тем предлогом, что не хочет мешать нашим с Андреем Олеговичам разговорам и обсуждениям.
Вот, что интересно, а Махров не сознался дочери, что ему все известно, или нет? Не скажу, что испытывал потребность в чистосердечном признании, однако я не стал ему врать, и выдал все честно. Разговор состоялся еще на второй день после моего возвращения. Говорили мы долго. То слушал он, то я. Но, вопреки моим опасениям, я остался жив и, как ни странно, даже понят. Мне дали время, как и Ире.
Я аккуратно пошевелил затекшей конечностью, силясь нормализовать кровоток. Мне, конечно, приятны такие объятья, но рука мне еще пригодится. От такого не хитрого маневра моя принцесса зашевелилась и выпустила руку, чтобы тут же удобнее обхватить меня за торс. С не меньшей силой, чем до этого держала руку.
— Мой, не отпущу, — произнесла она, не просыпаясь.
Она что, боится, что я уйду? Только зря, я бы на ее месте даже не стал надеяться на подобное. Не уйду, теперь никуда не уйду.
Мне хватило прошедшего месяца, что я честно просидел в стороне, слушая Артема, следившего за жизнью бывшей помощницы. Он исправно докладывал мне, еще и кормить не забывал — а то знаю я, как Ира питается.
Да и сам Махров не оставался в стороне, сообщал о поведении дочери. Мне, конечно, тогда сказали уйти, но я все же был не согласен, хотя приказ принцессы нарушать не стал. Евгений так и не объявлялся. И
