в этом доме нет.
Заношу руку, чтобы ударить по дереву и замираю. Сжимаю ладонь в кулак.
Маленькая стерва!
Ната.
Задерживаю дыхание.
Слышу Зейда за дверью, он стоит там.
Мне не хотелось с ним спать этой ночью, поэтому я подперла дверь комодом. Пришлось хорошо постараться, чтобы протащить его через всю комнату.
Карабинер стучит долго, но убедившись, что я не собираюсь открывать, уходит, и я выдыхаю.
Чтобы мне не было тут так одиноко и скучно, Зейд привёз ко мне Алину. Так он видимо хотел показать, что не собирается заточить меня в особняке. Он настойчиво создавал видимость, что всё хорошо. Пытался быть милым и обходительным, что выглядело странно.
Сама природа создала лицо Зейда так, что оно не могло быть милым.
Присутствие Алины меня только раздражало, она пыталась меня поддержать и говорила всякие глупости, которые не попадали в цель, а лишь выводили меня из себя. Ей было не понять ни мою ситуацию ни того, кто Зейд такой и на что он способен.
Я сбросила одежду и забралась в душ, быстро помылась и укуталась в полотенце.
На меня давило это место психологически, оно было создано Карабинером как уютное семейное гнёздышко для жены и детей. Тут всё было обустроено для большой семьи. И мне одной тут было невыносимо одиноко.
— Не перестаёшь меня удивлять. — Дёргаюсь вся, машинально отпускаю полотенце, и оно тут же падает на пол.
Зейд спокойно сидит на кровати, закинув ногу на ногу. Я бросаю взгляд сначала на него, потом на дверь, подпёртую комодом, не понимая, как он забрался в комнату. Потом смотрю на открытое окно и бледнею. Я и подумать не могла, что он полезет в окно! Зейд… на второй этаж?
— Думал, ты слабенькая, а ты вон с какой лёгкостью мебель передвигаешь. — Зейд крутит зажигалку в руках. Весь напрягается, рассматривает меня с жадностью. Глаза темнеют, начинают влажно блестеть.
Опускаюсь, неловко поднимаю полотенце и прикрываюсь им.
— Что ты тут делаешь?
— Забавно. Чем больше я даю тебе свободы, тем сильнее ты борзеешь. — Заключает он, поджимая губы. Кажется, я перешагнула все рамки дозволенного. — Путая слабость с хорошим отношением. Хочу предупредить тебя, Любимая, что терпение и благородство никогда не были моими добродетелями.
— Спасибо за предупреждение, я всегда это знала. — Выдавливаю улыбку. Сегодня я уже думала на эту тему, что чем больше Зейд сдерживал себя, тем дальше я заходила. Я и сама это понимала, но ничего не могла с собой поделать. Обида во мне так крепко засела, что я никак не могла от неё избавиться. Сама себе напоминала ребёнка. К тому же, я хотела уйти, стать свободной и попробовать построить своё будущее. Самостоятельное бездетное будущее. — Что ты тут делаешь?
— Пришёл поговорить. Хотел напомнить, что это и моя комната. — Он многозначительно усмехается, проводит рукой по покрывалу на кровати. Я тут же вспыхиваю, потому что догадываюсь к чему он клонит. — Завтра мы вылетаем на твою родину. Ты не рада?
Нет. Мне не хотелось никого видеть и обсуждать мою жизнь. И я не понимала главного, зачем этот отпуск Зейду, чего он добивается?
— Не понимаю зачем это тебе? — озвучиваю мысль. Не могу пошевелиться под его немигающим взглядом.
— Сказал же, хочу посмотреть на места твоей юности. Мы будем там не долго. Потом отправимся на море. И… — Зейд задумчиво крутит зажигалку, на висках проступают вены. — Признаюсь, я хочу посетить одну клинику, пройти там обследование.
Нервно усмехаюсь. Смотрю на него, чувствуя жжение в глазах от слёз. Я не сомневалась ни секунды, что Зейд не оставит мысли о детях, в будущем он будем винить меня в том, что у него нет детей.
— Малыш, просто заключение врача неоднозначно. Нужно услышать стороннее мнение. Я хочу, чтобы тебя посмотрел лучший специалист в этой области. — Он старается говорить мягко. — Не опускай руки. Нельзя поставить крест вот так сразу.
— А что потом? Ты отпустишь меня? — Спрашиваю его дрожащим голосом, не могу справиться с потоком слёз. — Когда поймёшь, что всё напрасно, ты отпустишь меня?
Карабинер зависает, вижу, как он снова бледнеет. Не находит, что сказать.
Становится мрачнее грозового неба.
— Ты закрыл меня в этом доме подальше от себя…
— Ната! — Зейд рявкает так, что подскакиваю на месте. Я бы сорвалась с места и спряталась бы в ванной, если бы он не подлетел ко мне и не взял за шиворот как котёнка. Карабинер держал меня осторожно, но мне всё равно казалось, что он меня сдавливает, перекрывает кислород. — Не неси ересь! Мне нужно было уладить дела, поэтому я большую часть времени провёл в Риме. Чтобы тебе не было скучно тут одной, я даже привёз сюда твою пустоголовую подругу, которая меня раздражает. Теперь, когда все хвосты подчищены, я хочу провести с тобой время, съездить в твой родной город и в Тель-Авив. Там море, солнце и клиника, о которой я говорил. И… блядь… бездетность не приговор. Мы будем жить дальше. Вместе. Ты бы бросила меня, если бы я был бесплоден?
В его руках, когда он говорил со мной на равных, всё казалось простым и не страшным.
Зейд резко выпустил меня, он практически оттолкнул меня от себя, словно ему было неприятно меня обнимать.
— Я до остервенения тебя хочу. — Заявляет он хрипло. — Лучше оденься сейчас же, иначе трахну. Просто нагну и отымею.
Быстро киваю и иду к шкафу, неловко пытаюсь одной рукой натянуть полотенце, прикрыть прелести. После слов Зейда мне стало дико жарко и неловко. До меня стал доходить смысл его взглядов за столом.
Зейд за ужином был очень напряжённым, сжимал вилку так сильно, что она гнулась под его мощью. Карабинер испепелял меня взглядом.
Пока я одевалась, спрятавшись за дверкой шкафа, Зейд оттащил на место комод. В отличие от меня ему не нужно было прикладывать особые усилия, чтобы сместить его.
— Ладно, я пойду, найду себе другую спальню. — Фырчит мужчина, не глядя на меня. Зейд проводит рукой по волосам, чтобы пригладить их. После перехода в министерство он сменил причёску, волосы стали длиннее и теперь длинные пряди иногда падали на лоб. Мне нравилась эта небрежность, она придавала ему человечности.
— Спасибо. — Говорю ему, испытывая смешанные чувства. Было видно, что он очень старается. Совершает практически невозможное для него, но я всё равно дико боялась, что его отношение поменяется и Зейд просто сломает меня. Моя любовь к нему была подобна вирусу, проникала в каждую клетку моего организма, медленно убивая.
