переспали. Вот и все.
Она быстро отмахивается от всего этого, но в конце ее голос слегка дрожит.
— Значит, это было только один раз?
— Ага.
— Он все еще ведет себя как придурок на работе?
— Еще бы, и именно по этой причине я больше никогда не буду спать с коллегой. Вот почему говорят: "Не сри там, где ешь".
Адриан Стил — дикий, самый безрассудный из друзей Райдера, и хотя он более чем способен совершать дерзкие поступки, я не думаю, что он чистокровный мудак.
— Я знаю, что ты не захочешь этого услышать, но, возможно, ты именно то, что ему нужно.
— С каких это пор ты на его стороне? Я помню как ты тоже пила Гаторейд, после того как нам пришлось подготовить все эти коробки для маркетинга, благодаря ему.
— Ну да, это был дерьмовый ход с его стороны, но, возможно, он пытался привлечь твое внимание.
— Ты сейчас серьезно?
Я покачала головой:
— Не совсем. Я просто говорю всякую ерунду, чтобы отвлечься от того, что моя жизнь может окончательно сойти с рельс.
— Если ты беременна, ты оставишь ребенка?
— Да.
— Ничего себе, никаких колебаний.
— Нет… когда дело доходит до этого. Я считаю, что женщины имеют право решать все, что хотят, но для меня это единственный выход. Я всегда знала это.
Таймер, который я установила на телефоне, сработал. Результат получен. Я смотрю… и у меня перехватывает дыхание. Мне требуется мгновение, чтобы осмыслить то, что показывают мне мои глаза.
— Ну что там? — спрашивает она.
Я открываю дверь, держу в руке тест и показываю его ей. Ее глаза становятся круглыми, а затем она обнимает меня.
— Все будет хорошо, Джиа. И я знаю, что Ноа будет на сто процентов с тобой. Он так любит тебя.
В моей груди стало так тесно, что я едва могу дышать. Она только что раскрыла суть моей проблемы. Ноа будет полностью согласен с моим решением, даже если я собираюсь разрушить его жизнь.
* * *
НОА
— Как дела с Маршаллом? — спрашивает помощник тренера ЛаРу, когда мы вместе выходим из здания спортзала.
Видимо, я не извлек урока из своей ошибки и согласился снова с ним позаниматься. Мне уже не так больно, как в первый раз. Либо он стал мягче, либо я в лучшей форме. Скорее всего, последнее. Он по-прежнему садистский зверь.
— Все отлично. Уверен, помогает то, что я делю ответственность с Джиа. А как у вас? — я смотрю на него сбоку.
— А что у меня?
— Как вы справляетесь в одиночку?
Легкомысленное поведение исчезает с его лица. Он сжимает челюсти и смотрит прямо перед собой. — Нормально. Я нанял выгульщика собак.
— Круто, — отвечаю я и решаю держать язык за зубами, пока не доберусь до своей машины. Похоже, я сказал что-то, что его расстроило.
— Это твоя машина? — спрашивает он, когда мы приходим на стоянку.
— Да, а что?
— У тебя спустило колесо.
Мой взгляд падает на колеса.
— Черт. Как это произошло?
Я вижу только левую шину, но когда я стою перед грузовиком, то понимаю, что обе передние шины спущены. ЛаРу обходит машину сзади и смотрит на меня.
— Кто-то порезал твои колеса.
У меня свело живот. Я ошибочно полагал, что мне больше не нужно беспокоиться о преследователе Джиа. Очевидно, что он выжидал время, ожидая, когда мы вернемся к нормальной жизни, прежде чем нанести новый удар.
— Ты знаешь, кто мог это сделать? — спрашивает он.
Я колеблюсь. Джиа не хочет, чтобы кто-то знал о телефонных звонках, но дело дошло до того, что мы больше не можем держать это в секрете.
— Да.
Он сжимает челюсти.
— Нам нужно сообщить об этом в полицию кампуса.
— Я знаю, — я смотрю вдаль, позволяя ярости поглотить меня. — Черт! Это последнее, что нужно Джиа — беспокоиться обо мне.
Он хлопает меня по плечу.
— Еще одна причина сообщить об этом. Перед зданием есть камеры наблюдения. Они могли бы поймать преступника на месте преступления.
Я смотрю на здание, пока не нахожу камеры. Мой грузовик припаркован слишком далеко. Он вне зоны видимости. Сомневаюсь, что они что-то зафиксировали.
— Да. Может быть, — я достаю телефон, чтобы позвонить.
Я позволил Райдеру разобраться с ситуацией раньше, и он явно не справился. Теперь пришло время сделать все по-своему.
* * *
Домой я попал примерно через два часа. Домой. Не знаю, когда я начал так думать о квартире Джиа. Может быть, когда она дала мне ключи. Я провожу здесь большую часть своего времени теперь, когда мы совместно опекаем Маршалла.
Когда я вхожу в квартиру, все тихо, и из ее комнаты не падает свет. Клетки Маршалла в гостиной тоже нет. Уже поздно, но еще не так поздно. Только десять минут девятого. Заявление о происшествии в полицию кампуса заняло некоторое время, потом мне пришлось ждать, пока эвакуатор отвезет мой грузовик в мастерскую, и снова ждать, пока мне починят шины.
На цыпочках я вхожу в спальню, стараясь не разбудить ее. Маршал скулит, когда видит меня. Он хочет выйти и поиграть, но мы пытаемся его дрессировать, поэтому я не могу вынуть его из клетки, пока он пищит. Это просто поощряет плохое поведение.
Я быстро иду в ванную, затем раздеваюсь и забираюсь в постель к Джиа. Она лежит на боку, поэтому я прижимаюсь к ее спине.
— Привет, — говорит она.
— Извини, детка. Я не хотел тебя будить.
— Все в порядке. Я еще не спала.
— Давно ты легла?
— Только что. Я устала. Это был длинный день.
Я целую ее плечо.
— Тогда спи.
Я обнимаю ее некоторое время и замечаю, что она не расслабляется, что означает, что она не засыпает. Я тоже не могу расслабиться, когда в моей груди бурлит эта тайна. Я должен сказать ей об этом завтра. Кто-то может рассказать ей раньше, чем я успею, но ей явно не нужно решать эту проблему сегодня.
Может быть, это шестое чувство, но я не думаю, что с моей девочкой все в порядке.
НОА
Я проснулся раньше, чем прозвенел будильник. Я плохо спал, просыпался каждые пару часов, мучаясь мыслями о том, что произошло вчера вечером, и о том, как это отразится на Джиа, когда она узнает. По привычке я притягиваю ее ближе к себе и зарываюсь носом в ее волосы. Ее запах действует на меня магически, успокаивая. Он также возбуждает меня, и мой утренний стояк уже упирается в ее попку.
