— У меня было несколько учителей, — отвечая на вопрос, Рут вошла внутрь. — Мой папа был журналистом. Мы много путешествовали.
— Понятно. — Линдси посмотрела на Сета, но выражение его лица оставалось нейтральным. — Устраивайтесь поудобнее, мистер Баннион, — сказала она, подражая его гладкому, вежливому тону. — Мы с Рут несколько минут поработаем у станка.
Сет едва кивнул Линдси, но она заметила, как он легонько тронул Рут за руку, прежде чем направиться к сиденьям.
— Классы у нас небольшие, — начала она, снимая куртку. — Но для такого маленького городка, думаю, у меня достаточно много учеников, хотя толпой их все равно не назовешь.
Она улыбнулась Рут, затем натянула белые гетры поверх темно-зеленого трико. Еще на ней была шифоновая юбка цвета морской волны. Линдси внезапно поняла, что этот цвет совпадает с цветом глаз Сета. Нахмурившись, она наклонилась, чтобы надеть балетные туфли.
— Но ведь вам нравится учить?
Рут стояла в нескольких футах от нее. Линдси посмотрела вверх на стройную, неуверенную девушку в розовом леотарде, который подчеркивал ее темные волосы и глаза. Прежде чем подняться, она постаралась изменить выражение лица.
— Да, конечно. Сначала упражнения у станка, — сказала она, показывая Рут следовать за ней к зеркальной стене. Положив руки на станок, она указала Рут встать перед ней. — Первая позиция.
Обе фигуры в зеркале двигались симметрично. Они были практически одного роста и строения. Одна представляла собой чистый свет, другая же была похожа на тень и стояла в ожидании.
— Гранд плие.
Они низко присели, как казалось без каких-либо усилий. Линдси следила за спиной Рут, ее ногами, ступнями. Смотрела на позу, расположение, стиль.
Она начала медленно вести Рут через все пять позиций, работая с ней очень тщательно. Она заметила, что плие и батман выполняются отлично. По жестам рук и движениям ног Линдси видела, что Рут любит танцевать. Она вспомнила себя десять лет назад, такую молоденькую, полную мечтаний и стремлений.
Линдси улыбнулась, узнавая в Рут себя. Было так легко понять чувства девушки и забыть обо всем, выполняя вместе с ней привычные упражнения. Ее тело растягивалось, мысли двигались гармонично.
— Пуанты, — коротко произнесла она, затем отошла, чтобы сменить музыку. Ее глаза скользнули по Сету. Он наблюдал за ней. Линдси полагала, что его взгляд вполне мог быть успокаивающим, если бы не был настолько непреклонным. Все же она спокойно встретилась с ним взглядом, пока ставила Чайковского. — Это займет еще около получаса, мистер Баннион. Может быть, хотите кофе?
Линдси вопрос казался достаточно простым, но Сет не ответил сразу. Десять секунд тишины заставили ее задержать дыхание.
— Нет, — ответил он, и Линдси почувствовала, как по ее коже прокатилась волна тепла. — Спасибо.
Когда она отвернулась, все ее мускулы, расслабленные во время упражнений у станка, напряглись вновь. Она мысленно выругалась, но при этом не была уверена кого точно сейчас проклинала — Сета или себя. Указав Рут выйти в центр комнаты, она сама снова подошла к станку. Она решила начать с адажио — медленные, непрерывные шаги требовали равновесия, стиля, осанки. Слишком часто она видела в своих ученицах желание лишь сверкать: головокружительные пируэты, фуэте, жете. Красота медленных, долгих фигур была забыта.
— Готова?
— Да, мисс Данн.
Линдси заметила, что теперь в девушке не осталось ни капли стеснительности, и увидела блеск в ее глазах.
— Четвертая позиция, пируэт, пятая. — Упражнения выполнялись чисто, линии были идеальны. — Четвертая, пируэт, аттитюд. — Довольная увиденным, Линдси начала медленно обходить Рут кругом. — Арабеск. Снова. Аттитюд, держать. Плие.
Линдси видела, что у Рут есть талант, но еще важнее были выносливость и напористость. Природа одарила Рут телосложением и лицом классической балерины. В каждом ее движении чувствовалась любовь к искусству, и Линдси радовала такая увлеченность. Отчасти Линдси чувствовала боль из-за тех жертв и самоотречений, которые еще предстоят Рут, но ее радость все перекрывала. Перед ней была балерина, которая преодолеет все преграды. Линдси охватило радостное возбуждение. «Я собираюсь помочь ей. Девочке еще многому предстоит научиться. Она еще не знает, как нужно использовать руки и кисти. Ей нужно научиться показывать больше эмоций и телом, и лицом. Но она хороша, очень хороша…»
Прошло почти сорок пять минут.
— Расслабься, — спокойно сказала Линдси, затем подошла к музыкальному центру, чтобы выключить музыку. — Твои учителя проделали отличную работу. — Повернувшись, она увидела, как в глаза Рут возвращается неуверенность. Инстинктивно она подошла к девушке и положила руки ей на плечи. Рут ничего не сказала, но Линдси почувствовала ее отстраненность и убрала руки. — Мне нет нужды говорить тебе, что у тебя большой талант. Ты не глупа и должна сама это понимать.
Она наблюдала, как до Рут доходит смысл сказанной фразы. Напряжение в ее теле тут же исчезло.
— Эти слова, сказанные вами, очень многое для меня значат.
Линдси удивленно подняла брови.
— Почему?
— Потому что вы самая прекрасная балерина из всех, что я видела. И я знаю, что если бы вы не ушли, то стали бы самой знаменитой балериной страны. Еще я читала статьи, в которых говорилось, что вы были самой многообещающей американской балериной десятилетия. Давыдов выбрал вас своей партнершей, и он говорил, что вы были лучшей Джульеттой из всех, с которыми он танцевал, и…
Она внезапно замолчала, прервав нехарактерную для нее длинную речь. Ее щеки залились румянцем.
Хотя Линдси была несомненно тронута сказанным, она старалась говорить легко, чтобы ослабить смущение.
— Я очень польщена. Мне здесь не часто приходится слышать подобные слова. — Она замолчала, сопротивляясь инстинкту снова тронуть девушку за плечо. — Другие девочки расскажут тебе, что я могу быть очень трудным учителем, очень требовательным и строгим в отношении моих старших учениц. Тебе придется усердно работать.
— Я не против.
Нетерпеливый блеск в ее глазах вернулся.
— Скажи мне, Рут, чего ты хочешь?
— Танцевать. Быть знаменитой, — тут же ответила она. — Как вы.
Линдси быстро улыбнулась и покачала головой.
— Я хотела лишь танцевать, — сказала она Рут. На какое-то мгновение веселье исчезло из ее голоса. — Моя мама хотела, чтобы я была знаменитой. Ступай, переобуйся, — быстро добавила она. — Сейчас я хочу поговорить с твоим дядей. Занятия продвинутой группы по субботам в час, с пуантами — в два тридцать. — Повернувшись, она обратилась к Сету. — Мистер Баннион… пройдемте в мой кабинет.
