В конце концов она забылась тревожным сном — так же, как Стивен.
* * *
Большой Виктор и Шпагат доставили несколько мешочков с белым порошком — кокаином. Ворвались, сияя, словно старые друзья, долгожданные гости. Шутили и подмигивали, а потом потребовали обслужить — разумеется, на халяву.
Она предложила Большому Виктору Силвер, его напарнику — Сюзиту, а сама ушла на кухню.
Стивен сидел за кухонным столом и молчал. Перед ним стояла тарелка с рублеными яйцами — его любимое блюдо. Но теперь он даже этого не хотел. Сердито оттолкнул от себя тарелку.
— Ну, дорогой, ну, порадуй мамочку! — просила Кэрри. Он перевел на нее большие грустные глаза и толкнул тарелку так, что она упала на пол и разлетелась вдребезги.
— Черт побери! — воскликнула Кэрри и замахнулась.
Он не шевельнулся. Господи, что же она делает? Совсем свихнулась. Она подбежала к ребенку и взяла на руки. Он был все такой же деревянный. Маленький, упрямый комочек. На кухню, зевая, забрела одна из девушек — неглиже.
— Привет, Стиви. Ути-ути-ути…
Кэрри решилась.
— Передай Сюзите, что я вышла.
— Обязательно.
Кэрри ринулась в свою комнату. На кровати валялись еще не спрятанные, пакетики с кокаином. Черт побери! Она больше не будет их толкать!
Она усадила Стивена в кресло и наскоро побросала в хозяйственную сумку кое-какую одежонку. Достала из комода пачку перехваченных резинкой двадцатидолларовых банкнот, приготовленных для расчетов с рэкетирами и полицейскими. Ей на миг стало жалко Сюзиту: той придется отвечать… Но что она может поделать?
Кэрри посадила Стивена на одну руку, другой подхватила сумку и через пять минут уже быстро шла по улице. Навстречу новой жизни. И никто не смеет ей помешать!
Мария сияла. У нее была самая широкая на свете улыбка и самый большой живот. Она сидела в саду в Ист-Хэмптоне. И вдруг тихо произнесла:
— Джино. Пожалуй, тебе следует отвезти меня в больницу.
Он запаниковал.
— Иисусе Христе! Кому нужно звонить? Что делать?
— Позвони в больницу и скажи, что у твоей жены начинаются роды. Только не волнуйся.
— Я и не думаю волноваться. Откуда ты знаешь, что уже пора?
Она безмятежно улыбнулась.
— Знаю.
— Боже праведный! Оставайся здесь! — он ринулся в дом — звать на помощь.
Недавно нанятая няня, миссис Камден, в одно и то же время вязала, пила чай и слушала радио.
— Пошевеливайтесь! — крикнул он. — Моя жена вот-вот родит!
Няня Камден и не думала торопиться. Спокойно положила вязанье на стол, пригладила седые волосы, жгутом уложенные на затылке. И только после этого встала.
Джино не находил себе места. Он носился по дому, поднял на ноги шофера и телохранителя и бросился наверх за чемоданом, в который уже давно сложили все необходимое.
Ему никак не верилось, что наступил долгожданный момент. Сорок четыре года — и без пяти минут отец! Он уж и не надеялся.
— Ну, как ты, детка? О'кей? Можешь идти?
— Конечно, — засмеялась Мария и медленно двинулась к машине, поддерживаемая с одной стороны няней Камден, а с другой — Джино. — Ты, наверное, переполошил всю больницу?
Он хлопнул себя по лбу.
— Черт! Совсем вылетело из головы! Не уходи! — он снова метнулся в дом; сердце грозило выпрыгнуть из груди. Джино набрал номер больницы.
— Сейчас приедет миссис Сантанджело. Чтобы все было готово!
Женщина на другом конце провода была холодна, как лед. Убить ее мало! Что с ними всеми происходит? Не соображают, что творится!
Он вернулся к автомобилю. Мария уютно устроилась на заднем сиденье, рядом с няней Камден. Джино втиснулся туда же и легонько сжал руку жены.
— Мистер Сантанджело, — многозначительно проговорила няня, — может, вам будет удобнее на переднем сиденье?
— Обо мне не беспокойтесь!
Мария поморщилась и схватилась за живот.
— Господи! Что случилось? — завопил Джино. — Ред, заставь этот драндулет двигаться быстрее!
Няня Камден недовольно поджала губы.
Вместительный зеленый «кадиллак» в рекордное время домчался до больницы. Марию тотчас препроводили в палату. Джино вдруг почувствовал себя лишним.
— Успокойтесь, — посоветовала молодая медсестра, — может, сходите попить кофе?
«Попить кофе»! Эта девчонка сбрендила! Он сбегал в туалет и начал мерить больничный коридор большими, нервными шагами.
* * *
Мария. Его жена.
Им пришлось нелегко. Сильнейшая оппозиция. Вопли и стенания. Марию, точно преступницу, доставили в Сан-Франциско.
— Я хочу жениться на ней, — уверял он Косту.
— Спятил? Тебе нужна не Мария — просто ты так решил, потому что она похожа на Леонору.
— Дерьмо собачье! Я люблю ее!
— Перестань, Джино. Опомнись. Ты поступаешь нечестно по отношению ко всем нам — и особенно к ней. У нее это детское увлечение.
— Мария не дитя. Ей двадцать один год. Мы хотим пожениться.
— Выбрось из головы. Леонора этого не допустит.
Но у Леоноры не было выбора. Мария забеременела и была на седьмом небе от счастья. Она позвонила Джино, чтобы сообщить великую новость. Он тотчас приготовил все для побега. Они встретились в штате Мериленд и в тот же день обвенчались.
Леонора поклялась больше никогда в жизни не разговаривать с дочерью. Эдвард поневоле принял ее сторону.
Марии с Джино было все равно. Они упивались своей любовью. Он купил дом в Ист-Хэмптоне, соорудил простенький бассейн и оставил сад в полной неприкосновенности.
Мария — настоящее чудо. Джино боготворил ее. И ни разу не вспомнил о ее сходстве с матерью.
* * *
— У вас девочка. Семь фунтов пять унций. Она просто прелесть!
— Господи! Иисусе Христе!
— Мистер Сантанджело, прошу вас!..
Он схватил медсестру в охапку и закружил по коридору.
— Мистер Сантанджело! Опустите меня!
Он бесцеремонно поставил ее на пол.
— А моя жена? Что с моей женой?
— Все хорошо. Доктор как раз зашивает ее и…
— Что значит «зашивает»?
— Абсолютно нормальная процедура. Всего несколько швов… Доктор вам объяснит.
— Черт побери, я — папа! — Джино шлепнул сестру пониже спины. — Хотите сигару?
* * *
Ребенок оказался самым красивым существом — если не считать Марию, — какое ему когда-либо доводилось видеть. Маленькое, смуглое, сморщенное, волосатенькое… Просто чудо!
Он проводил день за днем в коридоре больницы. Иногда удавалось взглянуть на новорожденную дочь. Джино подолгу смотрел на нее и не верил, что это его собственная плоть и кровь.
