Татьяна Дубровина - Обмануть судьбу

Сергей склонился над низкой, закрепленной на уровне детского роста, раковиной. Кусочек розового мыла не слушался — то и дело выскальзывал у него из рук. В сливное отверстие стекала с ладоней мутная, рыжеватая вода. Сергей даже зажмурился: кровь так не вязалась с этим чистеньким детсадовским туалетом, где все было таким светлым, таким игрушечным, точно из набора мебели куклы Барби.

Он не решился вытереть руки махровым желтым полотенчиком, висящим на крючке: боялся осквернить этот счастливый ребячий мирок, еще не ведающий зла.

Растопырив мокрые пальцы, двинулся по коридору — туда, где опять что-то звякнуло.

Потертая ковровая дорожка привела его на кухню. И там он застал необычную картину.

Возле разделочного стола, на табуретках, сидели Ванечка и воспитательница Татьяна Павловна, женщина лет сорока. Вошедшего они не заметили, так как азартно резались в карты.

— Червяки козыри! — азартно выкрикивал Ванечка.

Воспитательница строго поправляла его:

— Мухлюешь, Семенов. Козыри — пики.

— Червяки, червяки! Не жухайте, Татьяна Пална!

— Я не жухаю. Семенов. Ладно, приняла.

— Ага! Ага! Вы дурак, Татьяна Пална.

— Я дурак, — согласилась воспитательница. — Ты выиграл сухофрукт.

— Чур, грушу! — потребовал Ванечка. Татьяна Павловна открыла огромную кастрюлю с остатками обеденного компота и звякнула по дну половником. Это был тот звук, который указал Сергею дорогу сюда.

— Груш не осталось, — сообщила воспитательница — На чернослив не согласишься?

Ванечка заупрямился:

— Чернослив я уже ел.

— Тогда это будет мой карточный долг. В понедельник в обед отдам. Потерпишь пару деньков?

Ваня, подумав, милостиво кивнул:

— Ладно. Я вам верю, Татьяна Пална.

Сергей решился обнаружить свое присутствие:

— Азартные игры?

Воспитательница от неожиданности выронила половник.

— Мы… мы не на деньги, мы на фрукты, — смущаясь, залепетала она.

Сергей улыбнулся. Он был так благодарен этой женщине, что она развлекала Ванюшу после своего рабочего дня, хотя дома ее, наверное, ждала собственная семья. А она еще оправдывается…

— Вы замечательный воспитатель! — сказал он и протянул Татьяне Павловне руку, но, вспомнив, что на ладони только что была кровь, вместо рукопожатия поклонился. — Вы извините за опоздание. У меня тут кое-какие…

— Неприятности? — сочувственно подсказала женщина. Она ничуть не удивилась, что за Ваней Семеновым пришла не мать. Это случилось не впервые, персонал детсада считал Сергея родственником мальчика.

— Не то чтобы неприятности, — замялся Сергей. — Так… некоторые неожиданные проблемы.

Это не было ложью: то, что произошло сегодня, «неприятностями» не назовешь.

Держаться! Держаться! Нужно выглядеть беспечным.

Ванечка вертелся вокруг него, ему не терпелось похвалиться:

— А знаешь, Таракан, я выиграл турнир. Татьяна Пална — круглый дурак.

Сергей вздохнул:

— Все мы иногда бываем дураками. Круглыми.

Ваня возразил:

— А я — нет. Я ни разу не остался.

— Поздравляю, — сказал Сергей, и вдруг само собой из него вылетело: — Мама может тобой гордиться.

Он почувствовал, как вдоль хребта пробежали мурашки. Будто Катя провела ладонью по его спине. Она частенько так делала, когда он сморозит какую-нибудь глупость. А что, если ее душа действительно сейчас возле них, прямо здесь, в кухне детского садика? Говорят же, что человек находится рядом со своими близкими в первые девять дней после смерти.

После смерти. Боже мой…

— Ладно, собирайся, Иван, — сказал он строго. — Мы и так задержали Татьяну Павловну.

— Да ничего, ничего, — успокоила та. — Даже хорошо, что вы припозднились. Хоть одежда Ванина высохнуть успела. Признавайся, Семенов, что ты сделал сегодня на прогулке?

Ванюшка покосился на Сергея:

— А маме не наябедничаешь?

И опять у Грачева — холодок вдоль позвоночника.

— Обещаю.

И мальчик сообщил не без гордости:

— Я ушел в плавание!

Воспитательница потребовала уточнения:

— В какое именно?

— В подводное!

Сергей прищурился:

— Без акваланга?

— Я тренировал задержку дыхания.

— Вот-вот, — Татьяна Павловна говорила добродушно, видно, все возмущение было выплеснуто раньше, в момент происшествия. — И без водолазного костюма, прямо в новой куртке. А вместо океана была канава — у нас там трубы перекладывают.

— Тоже мне Жак Ив Кусто, — пожурил Сергей, и они направились в раздевалку.

Новая куртка, недавно купленная Катей, была предметом Ванечкиной гордости, но в то же время и мучений. Дело в том, что она была украшена яркой аппликацией Микки-Мауса, однако портрет этого симпатичного персонажа располагался почему-то на спине. И Ванечка постоянно вертел на ходу головой, пытаясь заглянуть себе через плечо. А потому часто спотыкался и падал.

— Под ноги смотри, нос расквасишь, — бурчал Сергей, как только Ванечка поворачивал голову к плечу.

Но сегодня он не одергивал мальчика: пусть Микки-Маус отвлекает его. Все лучше, чем Ванечкин вопрос: куда это мы идем?

Проще и ближе всего было бы отвести его домой, покормить и уложить спать в спокойной, привычной ему обстановке. Ничего себе — «спокойная обстановка». Катина квартира наверняка уже опечатана.

Злосчастная сумка с документами! Не останься она на месте преступления, Грачев отвез бы Ванечку к себе. Там, в его холостяцком жилище, мальчик всегда себя чувствует свободно и вольготно. Мебели у Сергея немного, и можно устраивать шумные игры с беготней и кувырканием, не боясь что-то разбить или поцарапать. Сергей мечтал обзавестись собственным компьютером, да руки так и не дошли до этого, так что ценностей в его норе — никаких. Хочешь — становись индейцем, хочешь — устраивай охоту на диких барсов, а надоест — превращай комнату в космический корабль, с перегрузками, невесомостью, и сталкивайся, коли возникнет необходимость, со встречными метеоритами.

Но сумка…

В квартире навертка уже произвели обыск, и сейчас вооруженный наряд милиции поджидает хозяина. Хозяина-преступника, грабителя и убийцу, не знающего ни стыда, ни жалости. Убийцу, который так ошалел от своего грязного дела, что даже оставил в распоряжении стражей закона паспорт. А в нем черным по белому — место прописки.

Нет, дорога домой теперь заказана.

Ванечка оставил в покое Микки-Мауса.

— Сережа, а мы куда?

— Куда глаза глядят. Гуляем пока.

— А куда твои глаза глядят?