Она осторожно вошла в помещение, оглядываясь так, будто ожидала, что кто-нибудь или что-нибудь сейчас выскочит из-за двери или из-под стола, покрытого соболями – настоящими соболями.
Роман закрыл дверь и запер ее на ключ.
Ее руки крепче сжали комок шелкового трикотажа, который дала ей Ванесса.
– Мы сейчас проделаем все в точности так, как будет, если ты придешь к нам работать, – сказал он. Будь на то его воля, он бы поместил камеру прямо над столом. – Если член клуба не высказывает других пожеланий, мы запираем все двери во время сеансов: конфиденциальность для этих людей – дело первостепенной важности. Они очень важные персоны. Из разных миров, но все – очень высокопоставленные, и мы не задаем вопросов – если только они сами о себе не заговорят.
– Они приезжают сюда, чтобы поддержать форму? – спросила Феникс, изучая зеркала в золоченых рамах, вставленные в ниши, которые располагались вдоль стен, облицованных нежно-розовым алебастром.
Стоя рядом, Роман внимательно рассматривал ее. Если она притворяется, то делает это неплохо.
– Они приезжают развлечься. Сбросить маску благопристойности. Они приезжают сюда, чтобы свободно распоряжаться своими телами. И то же самое с их мозгами. Они хотят раскрепостить их так, как могут позволить только в стенах этого здания, охраняющего их безопасность. Я думаю, ты знаешь, что я имею в виду.
У Феникс, как и у всех рыжеволосых, была светлая кожа – светлая и усыпанная веснушками, которые Ванесса нашла такими интересными. Сейчас яркий румянец залил всю доступную его взору кожу. Она ему не ответила.
– Не собираешься же ты притворяться, будто думала, что это нечто наподобие модного курорта?
Она пожала плечами:
– Нет конечно, – и рассмеялась.
Он не был, однако, в этом уверен, но продолжал:
– Люди приезжают сюда, чтобы осуществить свои фантазии. – Будь осторожен, напомнил он себе. Не торопись, а то выдашь себя, ведь все записывается. – Они много платят, а наша работа – обеспечить их тем, за что они платят, моя же задача – выяснить, вписываешься ли ты в нашу программу. Сколько тебе лет?
– Тридцать. А тебе сколько лет?
Он усмехнулся:
– Кто из нас проводит собеседование?
– Спрашивать о возрасте у поступающего на работу – незаконно.
– Я спросил неофициально. Мне тридцать шесть. Ты замужем?
– Нет.
– А когда-нибудь была?
– Нет. А ты женат?
– Ты хочешь здесь работать?
– Да.
– Очень?
Она облизала губы прежде, чем ответить.
– Я ужасно хочу здесь работать.
– Хорошо. Вот так и будем: я спрашиваю – ты отвечаешь. – Джеффри и Ванессе это понравится. – Где ты до этого работала? Массажисткой?
– В Стокгольме. Я вернулась в Штаты чуть больше года назад и еще нигде как следует не обосновалась, поэтому работаю где придется.
– Я понимаю, что тебе хочется быть массажисткой.
Она на секунду отвела глаза. Она знала, что сказала ему про нее Ванесса.
– Графиня сказала, ты ее заверила в том, что можешь держать свои аппетиты под контролем.
Румянец стал еще гуще.
– Я держу себя в руках в любых ситуациях. У меня никогда не было с этим затруднений.
– Правда? А мне кажется, именно с этим у тебя затруднения.
Она отвернулась и опустила глаза, очевидно забыв, что он видит ее в зеркалах со всех сторон. Как только она повернулась к нему спиной, она прижала кулак ко рту и крепко зажмурила глаза.
С другой стороны, если все это розыгрыш, она знает, что он видит ее в зеркалах, и специально для него изображает беспокойство.
– Если ты уже освоилась, – сказал Роман, чувствуя себя совершенно не в своей тарелке, – мы можем начинать. Я немного великоват, но некоторые из наших клиентов тоже не маленькие. И у меня тугие мышцы. Справишься?
Она кивнула:
– Конечно. Тебе когда-нибудь раньше делали поперечное растирание?
Он снял рубашку через голову.
– Мне делали все виды массажа, Феникс. Мне нравится, когда массаж тяжелый и глубокий. Побольше давления. Ты можешь сделать то, что мне нравится?
– Где простыни?
– Мы не пользуемся простынями.
– Да, конечно, – немедленно согласилась она. Расправив плечи, она положила сверток на полку рядом с баночками массажного крема. – Ты любишь музыку?
Вместо ответа, он распахнул створку зеркала и включил музыкальную систему, спрятанную в шкафчике. Уитни Хьюстон, всхлипывая, томным голосом звала своего любимого.
– Графиня умеет определять размер на глаз. Одежда должна тебе подойти.
Феникс перевела взгляд с него на выданную ей форму. По движению ее подбородка он понял, что она приняла решение. Когда она начала снимать футболку через голову, он принялся расстегивать джинсы, заставив себя сконцентрироваться на том, что делает. Он всего лишь мужчина, мужчина, который слишком долго вожделел женщину.
Подняв голову, он увидел, что она надевает на плечи бретели. Ее соски приподнимали мягкую ткань, о чем она, должно быть, знала. Продолжая смотреть в сторону, она запахнула юбку на талии, застегнула ее и спустила джинсы, на мгновение обнажив длинные, белые, стройные ноги на всю длину до коротких черных трусиков.
– Красивые ноги, – сказал он.
Она осматривала ярлыки на баночках.
– Спасибо.
– Это что, новый метод?
– Новый?
– Массаж через ощущения.
Одна из баночек привлекла ее внимание. Она отвинтила крышку.
– Массаж всегда идет через ощущения.
– Верно. Но время от времени не плохо бы поглядывать на клиента. – Он растянулся на кровати лицом вниз и, скрестив руки, поставил на них подбородок. Ему не очень нравилось то, на что он решился, но разве у него был выбор? Нападая, он лишь оборонялся. Он будет ее провоцировать, предлагая получить удовольствие от соприкосновения с ним. Он на нее надавит и посмотрит, выдержит ли она. Если она сумеет сдержаться, они по крайней мере неплохо проведут время. Камеры снимут хорошую работу маленькой массажистки, а он сделает то, что от него требуется, и при этом не выдаст себя.
Если Феникс не выдержит, он должен удостовериться, что она без проблем выберется отсюда – и больше не вернется. В любом случае он должен стать тенью этой дамочки.
Вся штука в том, чтобы она об этом не узнала. Но ведь Роман был профессионалом и умел это делать очень хорошо. Феникс закрыла крышку, поставила баночку на место и взяла другую.
Тянет время.
– В чем дело? У нас нет того, что тебе нужно?
– Я всегда знакомлюсь с оборудованием.
Как же. Со всеми шестью банками.
Система найма на работу, существовавшая в клубе, была рассчитана на дураков. К тому времени, когда претендент был втянут в одну из игр, изобретенных Джеффри и Ванессой, обещанные награды были столь высокими, а перспективы общественного разоблачения столь ужасными, что дальнейших уговоров уже не требовалось. Насколько знал Роман, проколов не было.
