– Ужасно… – Выдохнула Сандра, сжавшись в своем кресле. – Я думала, вы доедаете десерт.
– Черта с два. Я голоден как волк. Мы орали друг на друга, сидя в автомобиле, пока Мона не сбежала… – Берт сжал зубы и с ненавистью посмотрел вокруг. – Дерьмо, чертово дерьмо! Как же я ненавижу все это. – Отшвырнув трость, он повернулся спиной к Сандре и облокотился на парапет.
Она молчала, испытывая вместо сочувствия неподдельную радость: его свидание не состоялось! Он вернулся и он – с ней!
– Если честно, я рада, что ты вернулся. Хотя это и подло. Но мне было очень одиноко, и я страшно завидовала… Всем, кто сейчас там, в городе, в нормальной человеческой жизни, жует, обнимается, танцует…
– Ах, так! А знаешь ли ты, детка, что я сам довел сюда машину – старичка «рено», взятого напрокат Моной? Я крутил по серпантину, как чокнутый, и мне так хотелось выжать из бедного мотора все его силенки, чтобы нестись, нестись… К черту на рога, в никуда!
– Я мечтала о том же! Вспорхнуть с этого обрыва в темноту, в неизвестность, забыть обо всем… Сбежать от себя, от тоски и всяких глупостей, лезущих в голову. – Смутившись, Сандра отъехала в тень облетающего каштана и подняла большой, слегка тронутый увяданием лист.
Нахмурив брови, Берт задумчиво присмотрелся к ней.
– А не страдает ли Фея, мечтающая о полете, морской болезнью? Нет? Ты уверена? Сейчас проверим!
Сандра не успела обрадоваться или испугаться, летя в своем кресле по дорожкам парка вниз, к главному выходу, за которым стояли машины. Берт почти бежал, ловко управляя ее креслом.
Распахнув дверцу «рено», он на секунду поколебался и подхватил ее на руки.
– К черту эту коляску! Надеюсь, здесь ее никто не стащит. Ну, как? – Спросил он, усадив на переднее сиденье Сандру.
– Отлично… – Едва слышно прошептала она, понимая, что наступили самые счастливые часы ее жизни. Неважно, куда они поедут, справится ли Берт с рулем или они слетят с обрыва, неважно, что руководит им – желание доказать себе, что он – прежний Берт Уэлси, или отомстить жестокой, капризной Моне. Неважно… Сандра сидела рядом с самым замечательным гонщиком мира, самым отважным, мужественным человеком на свете. Сидела без своего проклятого кресла и могла мечтать о том, что сумеет выйти из машины, как самая обыкновенная влюбленная женщина…
– Ну, с Богом! – Берт резко сорвал машину с места и вырулил на шоссе, ведущее в Гриндельвальд. – Старенькая, но послушная «лошадка». Эй, ты что, хочешь вернуться?
– Нет! – Сандра в испуге посмотрела на своего похитителя. – Ни за что!
– Мне показалось, ты немного струхнула, Фея. Притихла, как ребенок, впервые севший на карусель. Здесь крутые виражи. – В подтверждение его слов взвизгнули на повороте шины – автомобиль миновал очередной виток «серпантина».
В широко открытых глазах Сандры было странное выражение – смесь ужаса и восторга, отличающая азартных игроков.
– Можно, я расскажу, что тогда произошло со мной? Я запрещала себе вспоминать это и никогда ни с кем не делилась. Но сейчас, сейчас я почувствовала что-то похожее… Мы летели над небольшим, едва зазеленевшим кукурузным полем низко-низко… В ушах шумело, и мои волосы разметал ветер. Я не знала, что такое похмелье, но чувствовала себя счастливо пьяной от стремительности этого полета, от грохота мотора и какой-то сумасшедшей радости риска…
– О, я хорошо понимаю это! Скорость опьяняет, она действует как наркотик… Опасность будоражит нервы, адреналин закипает в крови – ты уже не человек, ты почти Бог!
– Да! Мы все чувствовали это – я, отец и мой брат Майкл. Наш маленький самолет стал птицей… А потом упал. Я осталась в живых одна. Узнала об этом, когда вынырнула из комы. Потом поняла, что разучилась ходить. А еще позже – что никогда уже не стану прежней. В тот день мне исполнилось шестнадцать. Папа хотел сделать мне сюрприз – заразить чувством полета. Он служил в авиации и считался отличным пилотом во время войны во Вьетнаме. Как странно шутит судьба…
– В сущности, тебе страшно повезло. Жизнь особенно сладка в соседстве со смертью. Этим и притягателен риск. Ты вырвалась, спаслась и значит – победила!
– Но это горькая победа, Берт… Зато теперь я ничего не боюсь! – Гордо вздернув подбородок, Сандра смотрела вперед, в пронизанную фарами черноту, несущуюся им навстречу. Дорога вилась по краю горы, свет фар выхватывал на мгновенье камень, дерево, череду полосатых столбиков, идущих вдоль обрыва… Они летели по горному шоссе, слыша свист ветра в ушах и панические гудки встречных автомобилей.
В эйфории лихого отчаяния и восторга они словно теряли рассудок, заигрывая со смертью и посмеиваясь над испугом шарахающихся от сумасшедшего «рено» водителей.
– Ты хочешь попасть в полицию или поужинать? – Спросила Сандра, опустив самый реальный вариант – «или разбиться»?
– Вообще-то мне лучше было бы сейчас слететь в ущелье вон на том повороте… Такое чувство, что ничего хорошего никогда уже в жизни не будет.
– У меня тоже. Я лично не возражаю – живописное место для надгробных венков, – согласилась Сандра. – Это верно – все равно ничего хорошего больше не будет. Ничего лучше, чем есть сейчас…
– Прекрати, Фея! – покосился на нее Берт, сбавляя скорость. – А ну, покажи, как я научил тебя сжимать кулаки. Ну вот, отлично. А теперь двинь меня, пожалуйста, в ухо. Сильнее! Ой! Звенит. Но жрать все равно хочется. Это у моего дружка, когда мы крутились в африканских ралли и голодали трое суток, была такая заморочка – мол, двинешь в ухо – аппетит пропадет.
– Ну, тогда я тоже попробую. – Сандра ладонью шлепнула себя по уху. – Я ведь только слегка позавтракала.
– Помогло?
– Не пойму. Но что-то изменилось. Ах, ясно – я весь вечер мечтала о пирожных, а сейчас хочу кусок жареного мяса.
– Отлично, вдвоем мы опустошим весь ресторан.
Городок показался Сандре волшебно прекрасным. Узкие улочки, прижавшиеся друг к другу, островерхие дома с кустами герани на окнах и светящимися внизу витринами крохотных магазинчиков. Увидев нужную вывеску, Берт подрулил к входу в ресторан и остановился, несмотря на запрещающий стоянку знак.
– Парковка за углом! – Кинулся к нему метрдотель.
– Прошу прощения! – Берт распахнул дверцу автомобиля и осторожно поднял на руки Сандру.
Она затаила дыхание, чувствуя, как напряглось под ее ладонью плечо, и молилась, чтобы еще не окрепшая нога Берта выдержала. Он внес ее в полупустой зал и посадил на мягкий диванчик за угловым столиком.
Сандра заметила, что лоб Берта покрылся бисеринками пота, и ласково провела по нему ладонью.
– Я очень тяжелая?
– Ерунда. А доктора – идиоты. Вместо тросточки им следовало бы давать пациентам хрупких девушек. Знаешь – я держался за тебя и, кажется, не упал!
