Не потрудившись встать, я стянула джинсы и отбросила их на пол. Не успела я залезть под одеяло и позвонить Кайдену, как в голове появилась коварная мысль.
Я включила камеру на телефоне, красиво легла и сфотографировала нижнюю часть своего тела. Это было так глупо, что я начала смеяться сама над собой. Как, черт возьми, я заполучила мистера Сексуальность?
Принимая различные позы, я качала головой, смеялась или стонала при каждом снимке и тут же их удаляла. И затем я сделала такой кадр, который заставил меня застыть на месте.
Вау.
Это было... мило. Я лежала на боку, согнув одну ногу и запутавшись в простынях, а кадр охватывал всю нижнюю часть моего тела. На мне были черные трусики с кружевной отделкой, само по себе ничего сумасшедшего, но в целом картина была очень даже неплоха.
Я долго рассматривала фотографию. Мой палец метался между кнопками “Отправить” и “Удалить”. Я прикусила губу. Кайден любит меня. Он будет в шоке, если я отправлю ему это фото, но не станет думать обо мне плохо. Но каждый раз, когда я представляла, как он открывает сообщение, на меня накатывала горячая волна смущения. Я нажала “Сохранить” и отбросила телефон, откидываясь на подушки. Может быть, когда-нибудь я ее и отправлю. Может быть.
Глава четвертая. Приветствия и прощания
Легкий, но настойчивый стук разбудил меня в четыре часа утра. В глазок я увидела Джинджер и впустила ее. Я осмотрела коридор, но Марны там не оказалось. Впервые в жизни Джинджер выглядела не идеально. Под ее глазами образовались небольшие фиолетовые мешки.
– Что случилось? – спросила я. – Где Марна?
– Прошлой ночью она уехала домой с твоим дружком, – выплюнула Джинджер. – Мы поругались во время телефонного разговора, но она и слышать ничего не желала. Ты обязана их остановить, Анна.
– Джинджер... – черт, сегодня она была раздражена.
– Нет, Анна. Это чертовски серьезно, и ты сама это знаешь. Она уже говорит о том, чтобы снова увидеться с ним на следующей неделе!
Меня обожгла тревога. Сейчас неподходящее время для того, чтобы разойтись в разные стороны. Князья и шептуны будут следить. Если она начнет мотаться в Атланту, отец, скорее всего, заметит ее отлучки.
– Можешь воспользоваться этими твоими внушающими штучками, – сказала Джинджер.
Я покачала головой.
– Если Марна и Джей хотят быть вместе, все без толку. Они их пересилят.
Марна отчаянна в любви. И Джей относится к тому типу парней, которые без остатка отдаются отношениям с понравившейся ему девушкой.
– Я поговорю с Джеем, – пообещала я.
Джинджер вытащила свой телефон и сунула мне его прямо под нос, спросив:
– Кстати, ты вот это видела?
Я взяла его в руки. Статья из газеты “Санта-Барбара”. Заголовок гласил, что местные звезды экстремальных видов спорта помолвлены. И фотография Блейка с его девушкой, мм... невестой, Мишель, где они, широко улыбаясь, сидят на своих мотоциклах. Они выглядят такими красивыми. И влюбленными.
– О нет, – прошептала я и взглянула в лицо Джинджер. Она выглядела разбитой. – Это отец его заставил.
– Не имеет значения, – она выдернула у меня телефон и дрожащими руками принялась запихивать его в сумку.
– Джинджер...
– Мне надо идти. Удачи, – она забросила сумку на плечо и ушла.
Я попыталась уснуть снова, но не смогла успокоиться. Мы с Джинджер не были друзьями в полном смысле этого слова, но ее огорчение расстраивало меня. Марна и Блэйк были единственными людьми, которые что-то для нее значили.
В пять утра я вылезла из кровати. А в семь уже парковалась у дома Джея, встречавшего меня запахом дикой жимолости. Была суббота, все спали и кругом стояла тишина. Я вошла самостоятельно, как и было принято. Он развалился по диагонали, поверх смятых простыней кровати. Я села рядом и мягко положила руку ему на плечо.
– Джей, – прошептала я.
Он не шелохнулся. Я сильно потрясла его и позвала по имени чуть громче. Все еще не открывая глаз, он усмехнулся и тяжело уронил руку мне на колени.
– Джей, это я. Анна!
Его глаза резко распахнулись, и он отдернул руку.
– Черт, прости, – слабым голосом спросил он. – Который час?
– Семь. Но нам нужно поговорить.
Он сел, тыльной стороной запястий потер глаза и только после этого с трудом сосредоточил на мне.
– Думаю, броситься очертя голову в отношения с Марной – не очень хорошая идея.
Он моргнул и запустил обе руки в свои короткие волосы.
– Тут не о чем волноваться. Неужели ты приехала только для того, чтобы это сказать?
– Я серьезно, Джей. Я вас обоих люблю и не хочу, чтобы кому-то из вас было больно. К тому же, если Вероника узнает...
– Она меня кинула. По-моему немножко веселья я заслуживаю, – в районе его груди образовалось облачко вины. – Мы просто тусуемся вместе.
Я скептично посмотрела на него, и он в ответ скромно улыбнулся.
– Ты ведь не скажешь Рони? – спросил он.
– Ни за что, – разрыв был ее рук делом, но Вероника вскипит от ревности, если узнает, что Джей тут же связался с ее заклятым врагом.
– Ты меня осуждаешь? – спросил он.
– Конечно, нет. – Мне нужно было поговорить с Джеем по душам, но я знала, каково это – влюбиться. Ничьим словам этого не остановить. – Просто Марна ведь живет в Англии, – объяснила я. – И ее отец настоящий контрол-фрик. Он никогда бы не позволил ей переехать сюда.
– Да, знаю. Но она же стюардесса, так что сможет приезжать сюда на выходные и все такое.
Его голос был полон надежды.
– Это слишком долгая поездка, Джей. И слишком утомительная.
– Ты встречаешься с парнем, который живет на другом конце страны, так что чья бы корова мычала...
Хмм. Вот дерьмо.
– Анна, – сказал он, тщательно подбирая слова. – В Марне что-то есть. Я не надеялся, что мы когда-нибудь сможем быть вместе, понимаешь? Но постоянно думал о ней. Наверное, даже слишком много. Рони испытывала меня. Она спрашивала что-то вроде "Что бы ты сделал, если бы прямо сейчас вернулась та британка и попыталась заставить тебя расстаться со мной?" И я отвечал ей, что она с ума сошла такое спрашивать, потому что знал, что такого никогда не случится, но в действительности... – Он откашлялся и опустил взгляд. – Я знал, как поступил бы. Как бы сильно я ни любил Рони, я всегда думал о Марне. С ней все ощущается по другому. Сильнее. Не могу объяснить. Она словно моя родственная душа или что-то вроде того – и это говорю я, который никогда не верил в подобную чушь.
