— Ну как о чем? — Добродеев слегка смутился. — В связи с… — он замялся, — с Еленой…
— При чем здесь Елена?
— Я не понимаю…
Было похоже, что Добродеев растерялся.
Что-то происходило на глазах у Екатерины. Что-то имеющее скрытый смысл. Дуэль?
— Я не детектив, — вмешалась она. — «Королевская охота» — это охрана, и я здесь потому, что… — закончить она не успела, так как Александр Павлович, потянувшись за салфеткой, задел ее рюмку и опрокинул.
— Извините, ради Бога! — вскричал он, поднимая и ставя рюмку и промакая салфеткой разлитое вино.
Некоторое время они сидели молча, наблюдая, как мягкая ткань медленно впитывала красную жидкость.
— «Королевская охота» — это охрана. Я думаю, пришло время и мне купить немного безопасности, ты не находишь? Слышал, Рубова ограбили в его собственном подъезде? И избили. А в свете последних событий у меня нервишки шалят.
— Рубова? — оживился гость. — Не слышал! Когда? И много взяли? Ужас какой! Из дома выйти нельзя! Но… охрана? А вы меня не дурачите? Прекрасная дама — начальник охраны! Или начальница? Мир вывихнут! Как вы сказали: «Королевская охота»? Что-то знакомое, вроде роман такой был, вспомнил — «Вся королевская рать»! А вы, мадам, кто же будете? Или мадемуазель? Охранница?
— Екатерина Васильевна — владелица бюро.
— Не может быть! — всплеснул руками Добродеев. — И я узнаю об этом последним? Я должен написать о вас, непременно!
— Господин Добродеев у нас журналист, пописывает в различные печатные органы, от красных до коричневых, включая зеленые и синие…
— Синие?
— Ну да, дамские издания.
— Почему «синие»?
— Издевается, «синие чулки» имеет в виду. Ну и что? Истинный писатель вне политики! — приложив руку к сердцу, с пафосом произнес гость, уселся поудобнее, и было видно, что уйдет он не скоро. — А выпить у тебя найдется? Люблю, чтоб от меня свеженьким пахло…
— Выпить — да, но ничего больше.
— А нам ничего и не надо. Omnia me-e-a mecu-u-m ро-orto![4] — пропел он низким шмелиным басом, довольно приятным, впрочем.
Придвинув к себе большой портфель, он принялся вытаскивать оттуда свертки и сверточки, от которых пахло копченым мясом, рыбой, чесноком.
— А мы вот попросим прекрасную охотницу поухаживать за двумя голодными мужиками, м-м-м, как? — обратился он к Екатерине, с улыбкой заглядывая ей в глаза.
Екатерине не оставалось ничего, как отправиться на кухню в сопровождении Ситникова, прижимавшего к груди свертки.
«А почему бы и нет? — решила она, почувствовав голод. — Меня ведь никто дома не ждет».
Добродеев был в ударе. Самые невероятные истории, героем которых выступал сам рассказчик, посыпались, как из рога изобилия. Он размахивал руками, округлял глаза, делал драматические паузы в нужных местах. Говорил он о себе в третьем лице, называя себя по фамилии, что звучало довольно непривычно. Действие происходило в разных странах, упоминались известные имена. Сюжет был довольно однообразен — Добродеев и Кто-то Ужасно Знаменитый. Добродеев сказал (сделал, написал) что-то необыкновенно замечательное, Кто-то Ужасно Знаменитый был потрясен случившимся!
— На Багамах, в апреле — я, кажется, еще не успел тебе, старик, рассказать, — мы были в одной гостинице со штатовской олимпийской сборной по плаванию — они там всегда тренируются. У тренера челюсть отвисла, когда Добродеев рванул по их дорожке!
— Воображаю, какой втык получила охрана!
— При чем тут охрана? Ты не представляешь себе, старик, какое время показал Алексей Добродеев! — Он с улыбкой смотрел на них, ожидая аплодисментов.
— Алеша, я все равно в этом не разбираюсь, — скучно сказал хозяин. — Вы знаете, — обратился он к Екатерине, — Алеша замечательно плавает, замечательно играет в теннис, бегает утром и вечером, ездит на велосипеде и катается на роликах.
«Бросил косточку!» — подумала Екатерина, а вслух, украдкой окинув взглядом толстяка, сказала недоверчиво:
— Не может быть, чтобы на роликах!
— Добродеев не толст, — сказал тот гордо, перехватив ее взгляд. — Добродеев мускулист! Вот так-то, малыш! Да, кстати, ты знаешь, старик, на последнем приеме у мэра Мезенцев буквально умыкнул меня, несмотря на протесты Марика, с которым мы еще кое-куда собирались, и затащил к себе. Мы просидели у него до трех утра. Он начинает новый бизнес и ищет надежного мужика на место генерального директора. Добродеев ему сразу сказал — ни за какие коврижки, нет, нет и нет! Добродеев — свободный художник! Кресло предпринимателя не для него!
— Разве Мезенцев уже в городе? — удивился хозяин. — Мне говорили, что до конца месяца он собирался пробыть в Варшаве.
— Вернулся! Пришлось срочно возвращаться, возникли проблемы дома, — не запнувшись, сообщил Добродеев, но словно бы слегка смутился и покраснел. Видимо, соврал. Наступила пауза.
— Ну ладно, — поднялся хозяин, — могу предложить желающим кофе. Чай, кажется, кончился.
— А как ты варишь кофе, старик? Ты знаешь, меня приятель-сириец научил варить классный кофе. Берешь…
— У меня растворимый, другого нет, — перебил Александр.
— Растворимый? Экономишь? Ну, старик, не ожидал! Ты попроси Добродеева достать тебе настоящий арабик. Добродеев хоть и не миллионер, а кофе потребляет миллионерский.
— Хорошо, как-нибудь… Екатерина Васильевна, вы мне не поможете?
— Слушай, старик, ты не будешь против, мне нужно новости посмотреть… Твой тэвэ на старом месте?
Не дожидаясь ответа, Добродеев направился к выходу и уже от двери закричал:
— Без меня не пейте!
— Екатерина Васильевна, я думаю, поговорить не удастся, — повернулся к девушке Александр, — правда, я не совсем понял, чего вы все-таки хотите. Вам же известно, что ведется следствие. Вам не кажется, что вы лезете, извините, не в свое дело? Это же не шутки, не та область, где прощается дилетантство.
— Я все это понимаю. Но, я чувствую, что я могла бы помочь как-то… А вам не хочется знать, что же произошло на самом деле?
Ситников задумался. Смерть Елены пребудет с ним до конца его дней. Он знал, что говорили за его спиной — в лучшем случае, что его жена покончила с собой, а в худшем, что он ее убил. Каким образом, за что — это все не суть важно, любой уважающий себя сплетник выдумает тысячу причин, почему это могло случиться. И как. Даже если следствие не выдвинет против него обвинения и, рано или поздно, закончится, как заканчивается все в этом мире, его не перестанут считать убийцей. Да, да, убийцей! Скажут, отмазался. Добродеев явился неспроста. Он сегодня в роли разведчика. Общественность жаждет новостей. Завтра он понесет по городу свои невыдуманные истории о том, что «старик Ситников каждый вечер напивается как сапожник, перестал есть, похож на привидение, мучается, неспроста все это… нанял детектива… ох неспроста!»
