Переходя от одной записной книжки к другой, Кай читал хорошо разработанные теории Хардзти, его ясные по сути документы, подтвержденные и перепроверенные. Он просмотрел карты, потом изучил их с большей тщательностью. Кай вспомнил жадный интерес этого человека к подводному плаванию, который всегда казался несовместимым с его педантичным образом жизни.
«Значит, он искал золото, — размышлял Кай. — Все эти годы он копался в книгах и искал золото».
Если бы это был кто-либо другой, Кай махнул бы на все это рукой, как на очередную небылицу. История маленьких городишек вдоль побережья изобиловала рассказами о сокровищах. Эдвард Тич пользовался мелководьем заливов, чтобы срывать планы и перехитрить корону до своего последнего боя у берегов Окракоука. И одно это питало мечты о поисках затонувших сокровищ.
Но записи в этих блокнотах принадлежали доктору Эдвину Джей Хардзти, профессору Йельского университета, человеку без воображения, без чувства юмора, который не тратил времени попусту.
Кай мог бы еще отделаться от этого, но как же Кэт? Да и в нем пульсирует авантюрная жилка, заставляющая верить в судьбу.
Отложив последнюю записную книжку в сторону, Кай снова взялся за пиво.
— Итак, ты намерена поохотиться за сокровищами.
Кэт не обратила внимания на издевку в его голосе. Сложив руки на столе, она наклонилась вперед.
— Я намерена продолжить то, над чем работал мой отец.
— И ты веришь в это?
Верила ли она? Кэт открыла рот и тут же закрыла. Она понятия не имела.
— Я хочу, чтобы время, потраченное отцом, и его исследования не пропали даром. Я хочу попытаться. Раз уж на то пошло, мне нужно, чтобы ты помог мне это сделать. Ты будешь вознагражден.
— Неужели? — Кай с полуухмылкой внимательно рассматривал жидкость, оставшуюся в пивной бутылке. — В самом деле?
— Мне нужны ты, твой катер и твое оборудование на месяц, может, на два. Я не могу нырять в одиночку, потому что просто не знаю здешние воды достаточно хорошо, чтобы рисковать, и у меня мало времени. Я должна вернуться в Коннектикут к концу августа.
— Чтобы загнать еще больше меловой пыли себе под ногти.
Кэт медленно села снова.
— У тебя нет никакого права критиковать мою профессию.
— Уверен, что в Йельском университете мел чрезвычайно эксклюзивный, — заметил Кай. — Значит, ты даешь себе шесть недель или около того, чтобы найти горшок с золотом?
— Если расчеты моего отца верны, это не займет много времени.
— Если, — повторил Кай. Ставя свою пивную бутылку, наклонился вперед. — У меня нет расписания. Тебе нужно шесть недель моего времени, ты их можешь получить. За определенную цену.
— Какую?
— Сто долларов в день и пятьдесят процентов от того, что мы найдем.
Кэт одарила его холодным взглядом, убрав записные книжки обратно в свой портфель.
— Какой бы я ни была четыре года назад, Кай, сейчас я не дура. Сто долларов в день — это возмутительно, когда мы имеем дело с месячной ставкой. И о пятидесяти процентах не может быть и речи.
Торгуясь с ним, она испытывала некоторое удовлетворение. Это бизнес, чистый и простой.
— Я даю тебе пятьдесят долларов в день и десять процентов.
Со сводящей с ума полуусмешкой Кай покрутил пиво в бутылке.
— За пятьдесят в день я и пальцем не дотронусь до своей лодки.
Кэт немного склонила голову, чтобы внимательно рассмотреть его. Что-то перевернулось у него внутри. Она так делала всякий раз, когда ей хотелось обдумать то, что он сказал.
— Ты стал более корыстным, чем был когда-то.
— Нам всем нужно зарабатывать на жизнь, профессор.
«Неужели она ничего не чувствует? — подумал Кай. — Разве ей не больно, хоть чуть-чуть, быть в доме, где мы занимались любовью в первый и последний раз?»
— Ты хочешь от меня услуги, — сказал он тихо, — ты платишь за это. Бесплатно ничего не бывает. Семьдесят пять долларов в день и двадцать пять процентов. Скажем, по старой дружбе.
— Нет, скажем, это по бизнесу.
Она заставила себя протянуть руку, но, когда его рука сомкнулась на ней, она пожалела об этом жесте. Его рука была мозолистой, твердой, сильной. Кэт помнила, как эта рука скользит по ее коже, доводя ее до безумства, успокаивая, дразня, соблазняя.
— Договорились.
Каю показалось, что он видит вспышку в ее глазах. Он держал ее руку в своей, зная, что Кэт не одобряет его прикосновение.
— Нет никакой гарантии, что ты найдешь свои сокровища.
— Понятно.
— Прекрасно. Я вычту аванс твоего отца из общей суммы.
— Хорошо.
Свободной рукой Кэт вцепилась в свой портфель.
— Когда мы начнем?
— Встретимся в гавани в восемь, завтра.
Кай демонстративно положил свободную руку на ее кожаный портфель.
— Оставь это мне. Я хочу еще раз взглянуть на документы.
— В этом нет необходимости… — начала было Кэт, но его руки сжимали ее.
— Если ты мне их не доверяешь, бери с собой. — Голос его звучал очень мягко и очень тихо. Максимально опасно. — И найди себе другого ныряльщика.
Их взгляды встретились. Ее руки оказались в ловушке, так и она сама. Кэт знала, что будут жертвы, на которые ей придется пойти.
— Встретимся в восемь.
— Прекрасно.
Кай отпустил ее руки и отступил назад.
— Приятно иметь с тобой дело, Кэт.
Кэт поднялась. «Интересно, на какую жертву я уже пошла?» — думала она.
— До свидания.
Кай поднял и осушил свое наполовину выпитое пиво, когда раздвижная дверь закрылась за ней. Затем заставил себя сидеть на месте, удостовериться, что Кэт будет уже вне его поля зрения. Он заставил себя сидеть там до тех пор, пока ветерок, проходящий через раздвижную дверь, не унес ее запах прочь.
Затонувшие корабли и подводные сокровища. Это взволновало бы его, захватило воображение, вызвало энтузиазм и интерес, если бы попутно не возникло непреодолимого желания просто сесть в свою лодку и умчаться в сторону горизонта. Кай не верил, что Кэт по-прежнему может волновать его так сильно, так всецело.
Он так и не свыкся с мыслью, что между ними все кончено. Не важно, чем он заполнял свою жизнь последние четыре года, он так и не свыкся с мыслью, что потерял эту стройную, умную и рассудительную женщину с надменным лицом и оленьими глазами.
Кай сидел, глядя на портфель с ее инициалами, незаметно тисненными рядом с ручкой. Он не ждал, что Кэт вернется. Каким-то образом ему удалось обманывать себя все эти годы. Теперь, увидев ее снова, он понял, что это вопрос чистого выживания и ничего общего не имеет с истиной. Он должен продолжать делать вид, что эта часть его жизни осталась позади, иначе сойдет с ума.
