— Мистер Неирн хочет, чтобы мы встречались здесь, в променад-кафе, хотя бы раз в неделю. Так сказать, общались на публике, — начала Косима. — Естественно, ни Неирн, ни владелец отеля мистер Дженсен проверять нас не будут. Идея такова: благодаря публичным встречам мы будем постоянно попадать на страницы газет. То есть совет директоров всегда будет в центре внимания. Стоит нам отречься от рекламы доктора Хилтона и спонсирующих его блондинок, как формально организация исчезнет. Офис Дженсена выполнит свои денежные обязательства перед каждой из вас. Вот так.
— Перед каждой из нас, — поправила Марго.
— Я уже числюсь в платежной ведомости госпиталя. Все, что я делаю для мистера Неирна, входит в мои повседневные обязанности.
Голос Марго сменил тембр с хриплого на бархатный.
— И это все, что касается вопроса о финансах? Несомненно, я актриса, а не волк с Уолл-стрит. Но разве не принято руководителям бизнеса проверять свое «имущество»?
— В данном случае… — Косима сделала паузу, — что ты имеешь в виду?
— Ну, разумеется, Перри Хилтона. Надеюсь, меня правильно поймут, если я скажу, что, судя по моей должности, он и есть наше имущество, наш ценный вклад. Ах, эти темные глаза, этот голос могут продвинуть его далеко в шоу-бизнесе.
— Вот она о чем! — воскликнула Флафф. — Марго, оставь нашего бедного доктора в покое. Стоит тебе запасть на мужчину, жди неприятностей.
— Я должна это воспринимать как комплимент?
— Я… я только хотела сказать, что в старых журналах, что лежат в приемной Гленна… — Флафф поняла, что оговорилась, — нельзя употреблять слово «старые» в присутствии Марго. — Я хотела сказать, что в двух или трех телевизионных журналах есть истории о мужчинах, которых ты знала до того, как приехала сюда.
— Это все реклама, дорогая. Уж нам с вами известно, что такое сфабрикованная реклама. А публике только это и подавай.
— Хорошо. Ну а слухи, что ходили по Гонолулу после того, как ты приехала сюда прошлой зимой в отпуск, а потом вроде как решила остаться на островах. Помнишь о журналисте, которому ты так вскружила голову, что он выдумал про тебя какую-то небылицу, после чего беднягу уволили…
Меньше всего на свете Косиму интересовали любовники Марго Амброс — реальные или выдуманные такими же Тимоти Неирнами в рекламных целях. Поэтому Косима перестала слушать очаровательных и очарованных собой новоиспеченных директоров.
Если бы кто-нибудь из них посмотрел в сторону моря, то увидел бы мраморные своды и невероятной красоты растительность, создающую иллюзию небольшого сада. А дальше простиралась узкая полоска песка, из которого росли, точно грибы, разноцветные зонтики. Там приезжие из множества мест выставляли свои белые или розоватые, как у омаров, тела в надежде стать обладателями коричневато-красного загара, как у завсегдатаев пляжа. Специально обученные мальчики втирали крем в оголенные спины клиентов теми самыми известными в Гонолулу, уже проверенными веками массажными движениями под названием lomilomi. Доски, предназначенные для катания по волнам, каноэ и катамараны покачивались на беспокойной прибрежной воде. Зато вдалеке от берега сверкающее на солнце море пребывало в спокойной безмятежности, напоминая зеленовато-голубое зеркало. А у самого далекого рифа, где огромные волны ударялись об него, словно пытаясь свалить, перекликались серфингисты, давая понять, что готовы мчаться по волнам к берегу.
Но если посмотреть на острова, как это делала сейчас Косима, в сторону гор, то человеку, находящемуся достаточно высоко — здесь, на променаде, — открывался не менее чудесный вид. И куда ни взгляни, отовсюду видны мрачные склоны Алмазной Головы, и где-то на расстоянии мили — сверкающий квинтет новых зданий-близнецов, образующих архитектурный ансамбль госпиталя «Алоха».
На самом деле, между этими зданиями было достаточное расстояние, на котором простирались ухоженные лужайки и цветочные клумбы. Но в отдалении казалось, будто здания сливаются в одно, тем самым приобретая интересный вид, смехотворное название которому придумала местная оппозиция, отвергающая саму возможность называть творения Дженсена «чудом». «Мыльные пузыри Уальдо» — такое название придумала оппозиция.
Несмотря на то что Косима проработала в «Алоха» несколько месяцев, она смотрела на здания, удивляясь тому, насколько отличаются они от традиционных строений — напоминают мыльные пузыри, сверкающие на солнце в разгаре дня. Более того, она даже знала, из каких сложных составляющих сооружены эти куполообразные пузыри.
Каждое здание было разбито на двадцать четыре одинаковые части, и все они, кроме одной, использовались под палаты. Как спицы колеса, перегородки отходили от центральной ротонды, в середине которой располагался стол, откуда медперсонал мог наблюдать сразу за всеми пациентами благодаря разнообразным электронным изобретениям. Скрытая вращающаяся видеокамера и эффективная система внутренней связи позволяли при необходимости «заглянуть» во все двадцать три палаты, даже если закрыты двери. Сидя в таком контроль-центре, медсестра находилась от пациента на расстоянии не более сорока футов, что позволяло быстро среагировать в экстренных случаях. Кроме того, благодаря электронным механизмам, фиксирующим малейшие изменения состояния каждого больного, она могла принять срочные меры. «Чудо Дженсена» освобождало медсестер и врачей от нудного заполнения карт и другой писанины, отнимающих кучу времени.
Также в «Алоха» был изменен древний способ общения с посетителями — носителями инфекций. В госпитале не было центральных холлов, где обеспокоенные родственники и друзья больных толпились или ходили туда-сюда, встречая на своем пути кого-то из медперсонала. Вместо этого навещающие своих близких пользовались идущей по кругу дорожкой, откуда можно было войти в специальные комнаты, сообщающиеся с определенным отделением больницы. Центральная ротонда находилась фактически в изоляции. Вчера, например, трем блондинкам, сидящим сейчас с Косимой за столом, не пришлось попасть в офис Неирна обычным путем для посетителей. Только инстинкт привел их к традиционному приемному столу через стеклянные двери главного входа. Кому как не Флафф Дэвис знать об этом!
Сидя в променад-кафе отеля, казалось, что чудесам, расположившимся под каждым из таких пузырей, практически, не было конца. Дизайнеры традиционных взглядов, проектировавшие огромный госпиталь в Сан-Франциско, где проходили практику Косима и Флафф, были бы поражены, увидев даже некоторые из них.
Изобретения из волокон целлюлозы заменили старую типовую кровать и хирургическое белье. Столовые приборы, так же как и индивидуальная пища, появлялись из встроенного в стене электронного кухонного блока. Не имеющий аналогов автоматический ремень проводил необходимые для операции хирургические инструменты через радиационный аппарат в целях стерилизации. Оригинальные механизмы позволяли каждому двухуровневому куполу, построенному для того, чтобы пропускать солнечный свет, самоомываться также автоматически. Магнитные записывающие устройства фиксировали незначительные изменения в реабилитационный период пациента.
