Ознакомительная версия.
– Не байка, душа моя, а даосская притча. Я спер ее у кого-то из буддистов. Удивительно, но вы первая, кто поймал меня с поличным.
Я не стала возражать, но, в сущности, здесь нет ничего удивительного: пока мужчины и женщины, рожденные привлекать, занимались друг другом, ничто не мешало мне читать буддийские притчи.
– А сейчас, если вы не против, мне нужно сконцентрироваться на выступлении.
Козаков расстегнул верхнюю пуговицу плаща и положил руки на колени ладонями вверх.
При этом глаза у него были добрые-добрые.
Нет ничего нового в этом мире под солнцем. И даже сюрпризы, которые здесь могут преподнести, украдены у живших когда-то.
В зале было холодно и недостаточно светло, но все места оказались заняты еще за двадцать минут до начала. Ровно в шесть Козаков открыл боковую дверь и не спеша прошел по рваной красной дорожке к сцене. На нем были обычные джинсы и свитер неопределенного оттенка, но мое внимание привлекло совсем другое. Первое, что я увидела, – это его босые ступни идеальной формы. Не глядя под ноги и не заботясь о том, на что он мог бы наступить в этом не слишком чистом зале, мистик поднялся по ступенькам и сел за старенький стол, похожий на обычную школьную парту. Затем налил из бутылки немного воды в стеклянный стакан и выпил.
– Я желаю вам добра, – без всякого вступления начал Козаков.
И хотя скрипучий микрофон старого ДК не мог передать глубины и силы его бархатного голоса, по залу пронесся восхищенный вздох.
– Заметьте, что я не желаю вам здравствовать, потому что физическое здоровье – это всего лишь иллюзия. Я не желаю вам быть богатыми, потому что богатство – точно такая же иллюзия, как и здоровье. Я не желаю вам счастья, ведь и это иллюзия. Тем более я не желаю вам любви, потому что получить или потерять ее невозможно: она живет внутри каждого из нас. А тот, кто думает иначе, всего лишь тешит себя самой главной иллюзией из всех, придуманных людьми. Я желаю вам добра… Но и добро – это не больше, чем иллюзия, разве не так? Человеку, который это понимает, совершенно не нужны мои пожелания. Но раз вы здесь, значит, вам все-таки чтото от меня нужно. Что же это? Задавайте вопросы, я готов на них ответить.
После этого он снова налил себе воды. А в темном и холодном зале начали медленно подниматься руки, и я спустилась к зрителям, чтобы собрать записки с вопросами.
Если мне не изменяет память, я была на пятидесяти трех сессиях политических дебатов. Я сто восемнадцать раз стояла за камерой во время прямого телеэфира и даже присутствовала (вместе с кандидатом в губернаторы) при спасении из горящей квартиры трех младенцев ангельского вида. С популярным телеведущим я регулярно посещала православный храм по воскресеньям и синагогу по субботам – с преуспевающим бизнесменом. Но никогда прежде мне не случалось видеть на лицах людей такой непобедимой надежды, как в холодном и не слишком чистом зале старенького ДК.
Автор кармических теорий знал все на свете. Он мог правдоподобно объяснить, почему болеют дети, отчего уходят мужья и какие высшие законы управляют любыми человеческими желаниями. Он шутил и рассказывал истории. Сдвигал брови и просил недостойных незамедлительно покинуть зал. Уверял, что любовь в сердце – это единственное сокровище, которое нужно беречь, и строил глазки девушке в третьем ряду. При этом его бархатный голос вил коконы, баюкал и хранил от непогоды, а его руки неподвижно лежали на столе ладонями вверх.
Ровно в восемь Козаков допил последний глоток воды и, не прощаясь, поднялся. Он не спеша спустился со сцены и босиком прошел по старой грязно-красной дорожке к боковой двери.
Его глаза были красными и воспаленными, на лбу выступил пот и даже издалека было заметно, что мистик дрожит.
– Вы с ума сошли, – сказала я ему. – Почему вы сидели босиком в таком холоде?
– Это ничего, – очень тихо ответил Козаков, и его голос больше не был ни бархатным, ни глубоким, не вил коконы и не хранил от непогоды – он сам молил о защите.
– Как это ничего?! Вы заболеете.
– Я всегда практикую босиком… И никогда от этого не болею. У вас есть полотенце или платок? Извините, я не предупредил, что это может понадобиться.
– Бумажная салфетка подойдет?
Он промокнул салфеткой лоб, и от этого его волосы стали взъерошенными, а выражение лица сделалось необыкновенно трогательным.
– Пожалуйста, давайте поедем как можно скорее, – попросил он.
– Конечно. Вам вызвать врача?
– Не надо. Я не заболею. Как-нибудь я вам об этом расскажу подробнее.
Козаков улыбнулся, надел носки, ботинки, плащ, взял в руки свой большой клетчатый зонт, и мы вышли в туман и дождь.
– Ваш единственный недостаток, дорогая Анжелика, – задумчиво произнес мистик, пока мы ждали такси, которое вот-вот должно было подъехать, – состоит в том, что вы не можете водить машину.
– Совершенно с вами согласна, – коротко ответила я.
Но если быть совсем точной, мистик был неправ: я могу водить машину. Я просто ее не вожу, и у меня есть на то причины.
Автомобили проносились мимо, обдавая нас брызгами. Дождь нещадно сыпал ледяными каплями. Козаков раскрыл надо мной свой клетчатый зонт, и именно тогда я впервые за много лет пожалела о том, что не была рождена привлекать. Вполне возможно, что, будь у меня чуть меньше здравого смысла, я опустилась бы перед ним на колени и тоже просила бы немного той самой надежды, которая заставляет ходить горы.
Когда мы подъехали к гостинице, туман стал густым и молочно-белым, а контуры домов проступали из него, как силуэты затерянных замков. В вестибюле было тихо и пусто, но как только мы вошли, от стены беззвучно отделилась женщина.
– Алексей Алексеевич, я к вам. У вас есть минутка?
– Да. Поднимайтесь на шестой этаж, – без всякого выражения ответил мистик, а потом обернулся ко мне: – Анжелика, предупредите, пожалуйста, администратора, чтобы пропускал ко мне других.
– Будут и другие?
– Будут, можете не сомневаться…
– А как же ужин? Я могу заказать вам его в номер.
– Не надо. Я никогда не практикую на полный желудок, – устало улыбнулся Козаков и двинулся к лифту.
Его волосы все еще были влажными, лицо – загорелым и очень красивым. К счастью, тот, кто все это придумал, сполна оделил меня здравым смыслом. Я прекрасно понимала, что он идет через вестибюль гостиницы именно так, как положено знаменитому мистику, – плавно, неторопливо и очень легко.
И не думайте, что я не заметила, как, проходя мимо зеркала, автор кармических теорий внимательно посмотрел на свое отражение. Не сомневаюсь, что он остался доволен увиденным.
Ознакомительная версия.
