Но даже грандиозное величественное здание из белого мрамора в готическом стиле, украшенное резными кружевными карнизами не производило должного впечатления. Никто не замечал окружающей красоты «старого» города.
Ян почувствовал, что, действительно, устал. И не за эти несколько дней, а за долгое время. Шею ломило, а в плечах завязались узелки напряжения. Он давно не плавал, не разминал затёкшие мышцы, в позвоночник будто вставили железный стержень. И это поганое ощущение ему совсем не нравилось. Пара километров баттерфляем вдоль берега точно не повредили бы.
Войдя в квартиру, Селеста сразу же скрылась в своей комнате. Правда чувство спокойствия она не обрела, так как замка в двери не было. Но она от души надеялась, что у этого смазливого пройдохи не хватит наглости вломиться к ней в комнату.
— Рассказывай, что там у тебя, — кивнул Ян, устраиваясь на высоком стуле за барной стойкой, отделяющей гостиную от кухни.
— У меня завтра торги, — таинственно сообщил Лисандро, срывая розовую марку с горлышка и откупоривая бутылку красного вина «Брунелло ди Монтальчино», — и естественно, я хочу, чтобы ты поучаствовал.
Плутовская улыбка заиграла на его губах, когда он подавал Яну бокал.
— Что? Уже празднуешь? — Лисандро лишь пожал плечами, сделав глоток вина. — Думаешь, что я вожу с собой в чемоданчике с десяток миллионов долларов? — насмешливо поинтересовался Ян.
— Только не надо прибедняться, дружок! Да и к тому же… — он похлопал Яна по плечу, — ты мне должен!
— Да, в общем, это не проблема, если только я успею зарегистрироваться и перевести со счёта деньги. Во сколько, ты говоришь начало?
— В восемь вечера. Ты уж постарайся успеть.
— Насколько примерно гнать? А то я не хочу в итоге сам купить это здание.
— Потом скажу, — таинственно улыбнулся Лис.
— Надеюсь, ты подготовился? — Ян допил вино и отставил бокал.
— Обижаешь, с минуты на минуту подъедет Кристиано. У него все документы, а мне сегодня не до этого было.
— Конечно, кто бы сомневался. — Ян кивнул в сторону лестницы. — Последние несколько дней у тебя другой объект исследований.
Лисандро театрально тяжело вздохнул.
— Этот объект пока для меня недоступен, — с сожалением сказал он и поднёс бутылку к бокалу.
— Нет. Не хочу больше, — Ян отодвинул бокал в сторону, отказываясь от вина.
— Как хочешь. Я ещё выпью, а то буду плохо спать сегодня. — С ироническим выражением на лице признался Лис.
Ян хмыкнул и взъерошил волнистые волосы.
— А Кристиано что?
— Кристиано рвёт и мечет! И требует, чтобы это было в последний раз.
— А ты что?
— Ну а я, конечно, каждый раз обещаю, что этот — последний!
— Ну-да, ну-да! — только и ответил Ян, когда в дверь позвонили.
— Кристиано! Пойду, открою.
Кристиано мерил шагами пространство, кидая злобные взгляды в сторону развалившихся на диване мужчин. В одной руке и он сжимал пачку документов, а в другой — бокал с красным вином. Сделав глоток, он поморщился и поставил его на журнальный столик. Скрип по стеклу в тишине показался громким и неестественным.
— Ян, я думал у тебя мозгов побольше, чем у этого, — он кивнул, указывая на Лиса, но тот и бровью не повёл.
— Да у меня их, по-моему, и вправду побольше, — хохотнул Ян, подстёгивая друга, но Лис лишь снисходительно посмотрел на него и перевёл взгляд на брата.
Кристиано всё-таки решил умерить свой пыл, потому что переубедить в чём-то Лиса или Яна было невозможно, а двоих вместе — просто нереально. Расположившись напротив них, он кинул документы на стол и скрестил руки на груди.
— Ладно.
Мужчины, будто ждали команды, и, услышав заветное слово, потянулись к столику, разбирая исписанные листки. Известно сколько времени нужно Кристиано, чтобы разозлиться и остыть. Поэтому Лис, не вступая в долгие споры, ждал, пока брат выскажется и уступит.
Братья-близнецы, хоть и похожи как две капли воды, были совершенно разные по характеру и образу жизни, да и образу мыслей тоже. Лисандро с юношества соблазнитель с плутовской улыбкой, темпераментный и откровенный. Однако глупым и неуравновешенным его вряд ли кто решился бы назвать. Он всегда знал меру своим играм и уж точно не поставил бы под угрозу своих друзей и близких.
Кристиано, в свою очередь, сдержанный, дисциплинированный и надёжный, любящий точность и расчёт во всех их проявлениях, и крайне редко поддающийся страстям. Страстность его натуры была скрыта под оболочкой гиперответственности и холодной расчётливости. Именно его верность правилам завела его на факультет юриспруденции.
Однако, ничто человеческое ему не чуждо, просто он находил для этого нужное место и нужное время, удобное только для него; а Лисандро не изменяя себе, брал от жизни всё, не спрашивая ни у кого на то разрешения.
Ян познакомился с братьями Верди, когда вопреки желаниям родителей, поступил в Йельский университет в Нью-Хейвене на факультет Архитектуры и градостроительства.
Яна и Лисандро поселили в одной комнате в студенческом кампусе архитектурного факультета, несколькими днями позже к ним присоединился Грегори Мур. Все трое быстро нашли общий язык, несмотря на то, что один из них говорил со страшным итальянским акцентом.
Кристиано жил в другом корпусе, так как учился на юридическом факультете, но это не мешало им переворачивать вверх дном всё студенческое сообщество и нарушать сложившуюся субкультуру.
Их отвязная компания, три из четырёх лет, предусмотренных бакалавриатом, развлекалась, как могла, почувствовав желанную свободу и имея для этого немало изысканных методов. Они пьянствовали и курили травку. Устраивали развязные вечеринки на квартирах, умудряясь при этом числиться в числе лучших студентов. Они меняли подружек каждую неделю, коллекционируя брюнеток и блондинок, рыженьких и шатенок, изучая представительниц слабого пола вдоль и поперёк, вникая в женскую логику и раскрывая женскую сущность. Но после третьего курса их похождения закончились и они с головой ушли в учёбу. Наступило время подготовки дипломных проектов и дальнейшего определения в жизни.
Братьям Верди особо определяться было не нужно, потому что после окончания университета они оба вернулись в родной Милан и приступили к работе в компании отца. А вот Яна не устраивала перспектива возврата в родные пенаты. Даже с учётом того, что родными пенатами для него был Лондон.
