Внезапно пахнущие этим же парфумом пальцы взяли ее за подбородок и очень осторожно повернули обратно. Даниял смотрел на нее так, что Данка с трудом удержалась от удивленного возгласа — ошеломленно, пристально и… виновато? Может, все же, больной?
— Дана, ты… virgin [1]? — он снова подыскивал слово. Но она поняла сразу.
Девственница. Ну конечно, выходит он решил, — уж неизвестно в силу каких причин, возможно, благодаря ее подработке, — что Данка женщина искушенная и опытная? А если бы это было так, она была просто обязана уступить?
Конечно, Дана делилась с подругой, но Сатима точно не стала бы обсуждать ее ни с братом, ни с другом брата, значит, он действительно не знал. Даниял напряженно вглядывался в ее лицо, и ей вдруг стало совсем обидно — меньше всего хотелось обсуждать вопросы собственной физиологии с чужим — а он ей определенно чужой — мужчиной. Даже не обидно, а унизительно.
Она выпустила одежду из рук, закрыла лицо и разревелась. Из-за своей наивности и глупости, из-за того, что размечталась о светлом чувстве Данияла, а оно оказалось очень приземленным и основанным исключительно на инстинктах. Как там говорила Оля? Красивый мужчина с нормальной эрекцией?
В ее случае с более чем нормальной, Данка еще помнила каменный бугор, которым упирался в нее Даниял. Как же она так глупо подставилась? Сколько раз они с Сати обсуждали близкие отношения, и поруга очень деликатно пыталась показать ей, что женщины часто сами дают повод мужчинам относиться к ним без должного уважения.
Далеко ходить не надо было, достаточно было посмотреть на некоторых их однокурсниц. А теперь и Данкина очередь пришла побыть падшей женщиной. Вот только она такой не была, и от этого становилось вдвойне обиднее и унизительнее.
— Дана, я спросил…
— Это тебя совершенно не касается, Даниял, — ответила она сквозь всхлипы, с удивлением обнаружив, что он говорит где-то совсем рядом. Отняла ладони и увидела, что он по-прежнему стоит, уперевшись руками в стену, заключив Данку в кольцо, а сам с закрытыми глазами упирается лбом в ту же стену почти возле ее лица.
— Касается, — сказал он хриплым голосом и чуть повернул голову, — теперь точно касается.
— Я хочу домой, — прошептала она, возвращая ладони обратно.
— Дана, — Баграев смотрел прямо перед собой, — если ты сейчас уйдешь, я останусь в своих глазах уродом, чуть не изнасиловавшим девушку, от которой уронил… бросил… головой…
— Потерял голову, — подсказала Данка, и он тогда посмотрел ей в глаза.
— Пожалуйста, Дана не уходи. Останься. Позволь мне хоть немного все исправить. Пускай вещи досушатся и поедем, может, твоя сестра к тому времени появится в сети.
Она долго всматривалась в его глаза, но ничего там не находила, кроме, пожалуй, страха. Он правда боится, что она уйдет?
— Хорошо, но в гостиную я больше не пойду, — кивнула Дана.
Даниял провел ее в кухню, а сам пошел развешивать одежду обратно. Данка встала у окна — снова начинал идти снег. «Еще пару мешков нашли?»
Ее обняли сзади и развернули, а потом всю будто обволокло крепким мужским телом. Дан обнимал ее, прижавшись щекой к макушке, Данка попыталась дернуться, но он держал крепко.
— Давай так постоим, Дана, Даночка…
Данка прекратила свои попытки и какое-то время просто стояла, вдыхая его запах, смешанный с дорогим ароматом. Ей было тепло и хорошо в его объятиях, и он больше не позволял себе ничего лишнего. Только время от времени она чувствовала еле уловимые касания губ к волосам.
— Прости меня, Даночка, прости. Но я и подумать не мог, ты такая красивая, как куколка, я тебя когда первый раз увидел, чуть без речи не остался…
— Дара речи не лишился, — подсказала Дана, и прикосновения губ стали слегка весомее. Чтобы удобнее было стоять, она обвила его талию руками, и ощутила под ладонями дрожь.
— Ты моя будешь, Дана, слышишь? Моя, — прошептал он ей на ухо, и Данка закрыла глаза.
Она чуть не уснула, стоя и держась за талию Данияла. Ему наверняка было неудобно, потому что приходилось поддерживать Данку, но он ничего не говорил, просто обнимал ее и дышал в макушку. Из полусна ее выдернул телефонный звонок.
— Дана! Дана! — Оля вопила так, будто не она резала пациентов, а ее сейчас резали. — Где ты, Даночка, ты звонила мне, а этот…
— Я потеряла ключи, Оль, хотела заехать, взять у тебя. Но все нормально, я сейчас у Данияла, не волнуйся.
Сбивчиво, перемежая свои высказывания нелестными эпитетами в адрес так подло подставившего ее мужчины, Ольга рассказала, что смена была сложная, она приехала к Богдану, они «пообщались совсем ничего», и ее вырубило. А заботливый мужчина отключил телефон, потому что ей за время их самых активных действий трижды позвонили с работы, под самыми разными предлогами упрашивая выйти внеурочно.
Голос заботливого мужчины бубнел фоном, Оля периодически на него отвлекалась, пока Дан не перехватил у Данки трубку и не сказал, что сейчас ее привезет.
— Я буду ждать тебя дома, Данчик, — на прощание сказала сестра, и та, наконец, отлипла от Данияла.
Он разжал руки с видимым сожалением.
— Я уж надеялся, что мы так всю ночь простоим, — то ли пошутил, то ли нет, но Данка чувствовала себя такой разбитой, что только плечами пожала.
Она закрылась в ванной, предварительно проверив задвижку на прочность, и переоделась обратно в свою одежду. Всю дорогу они молчали, и Данка периодически проваливалась в сон, время от времени приоткрывая глаза и снова зажмуриваясь.
У подъезда Даниял вышел помочь ей выбраться из машины, но Данка предупреждающе выставила руки.
— Спасибо, что привез меня, Дан, мне очень неловко, что я дала тебе повод считать, что согласна на отношения с тобой. Прости, я правда не хотела.
Лицо Баграева вновь стало похожим на грозовую тучу. Он хотел ответить, но Данка его опередила:
— Если ты забудешь обо всем, что сегодня произошло, я буду очень тебе признательна, мне будет очень стыдно перед Сати.
— Ты считаешь, я буду обсуждать наши отношения с другими? — Даниял явно был зол и раздражен.
— Нет никаких отношений, Дан, — устало сказала Данка, — были ошибка и недопонимание.
Он может и стал бы возражать, но она не слушала, набрала код домофона и, лишь только отворилась дверь, скрылась в подъезде. Напоследок до нее донесся глухой удар по металлу — то ли Даниял пнул бедное авто, то ли въехал кулаком по капоту, ей это было совершенно неинтересно.
Данке очень не хотелось начинать с исповеди, но стоило старшей сестре увидеть разнесчастное лицо младшенькой, сразу же понеслось:
— Быстро на кухню, я заварила мяту, садись и пей, а я буду слушать.
Данка и хотела бы ограничиться общими фразами, но Ольга так умело провела допрос, что в считанные минуты вытянула из младшей сестры все подробности минувшего дня, включая частоту пульса и скорость сердцебиения лежащего на ней Баграева.
— Значит, ты дождалась, пока у него на тебя встало, а потом показала фигу? — уточнила сестра, отправляя в рот крошечную каплю меда. Она всегда ела мед вприкуску в отличие от Данки, которая любила добавлять мед прямо в пахнущий напиток. — Молодчинка!
— Я не думала, Оль, мы просто целовались. А потом он вдруг так задышал и напрягся, — Данка покраснела от самого воспоминания.
— Он, конечно, редкий… — Оля явно хотела выразиться покрепче, но видимо, что-то в лице Данки ее остановило. — Но слушай, ты тоже хороша! Распалить мужика, а потом вспомнить, что ты ничего такого не собиралась!
— Но Оль, — Данка совсем растерялась, — ты хочешь сказать, я должна была уступить?
— Ни в коем случае. Просто не стоило до этого доводить, — дальше сестра прокашлялась и по памяти выдала нравоучительным тоном: — Незавершенное сексуальное возбуждение у мужчин сопровождается болезненными ощущениями в половых органах и длительным застоем крови в нижней части таза.
— Это что значит? — покраснела Данка.
