— И давно вы с Диего встречаетесь?
— Уже, дайте посчитать… целых четыре дня! — Гордо заявила Анна.
— Это срок. — Хмыкнул Федерико. От дальнейших расспросов Анну спасло появление закусок и недостающих членов семьи.
Горничная в настоящем, блин, кружевном передничке ловко расставила миниатюрные полупрозрачные тарелочки с невидимым невооруженным глазом бутербродиком, разлила вино по бокалам и удалилась.
— У нас сегодня просто, по-домашнему. Официант в отпуске, так что обходимся малым штатом. — Извиняющимся голосом прокомментировала Исабель.
— Ничего-ничего, все нормально. — еле слышно ответила Анна. Только хорошее воспитание позволило ей не расхохотаться в голос от зашкаливающей нереальности происходящего.
Чем есть бутербродик, было неясно. Вилки надо брать с краю, это Анна помнила, но с самого краю лежала ложка. Незадача.
Помог Диего. Перехватив ее растерянный взгляд, подцепил зубочистку, торчащую из бутербродика, и отправил его целиком в рот.
Все гениальное просто.
Ненавижу французскую кухню, убедилась Анна спустя полчаса.
Редкие смены блюд не насыщали, а только раздразнивали аппетит. Кошачья порция овощного супа, кусочек креветки — даже не целая креветка, кусочек — на ломтике авокадо, политая коктейльным соусом, тонко нарезанный до прозрачности бифштекс с кровью и две миниатюрные картофелинки рядом…
А в промежутках разговоры. В основном говорили мужчины, о фирме, политике и футболе. Женщины помалкивали, иногда оживляясь, когда речь заходила о курортах или командировках. Политика Анну мало интересовала, как и футбол. В делах фирмы она разбиралась еще недостаточно, чтобы поддержать разговор, и вообще, чтобы не мучится самой и не мучить окружающих акцентом, старалась помалкивать.
Пока обсуждение не переключилось на неё.
— Расскажите, как вы с Диего познакомились. — Попросила Исабель, откинувшись на мужа и неосознанно положив руку на живот.
— Я разбила мотоцикл об его машину. — честно ответила Анна. Диего поперхнулся. Его отец нахмурился.
— Ты разбил машину? — в воздухе запахло грозой.
— Я разбила его машину моим мотоциклом. — Четко, чуть не по слогам, повторила девушка.
— Я не знал, что ты попал в аварию. — Наварро-старший продолжал обращаться к сыну.
— Никто не пострадал, все обошлось. — Ровно и бесстрастно ответил Наварро-младший. — Зачем тебя беспокоить, ты и так занят.
Быстрый взгляд в сторону мачехи. Эстебан положил руку ей на плечо, как бы защищая. Анна испытывала острое желание сделать то же самое с Диего.
Ну и семейка.
— Анна, а вы откуда? У вас такой интересный акцент — Решила перевести тему Исабель. Не особо удачно.
— Я русская.
— Да папа, у меня видно страсть к эмигрантам в крови. — Диего многозначительно поиграл бровями, глядя на отца. Тот мрачнел на глазах.
Анна сняла с колен салфетку и поднялась.
— Скажи, Диего, ты ведь раньше здесь жил? — Тот недоумевающе кивнул, отрываясь от зрительного поединка. — Пошли, покажешь свою комнату.
И утянула его за собой под слабые возражения Исабель о том, что десерт-то еще, десерт…
Глава 7
Диего уже в холле перехватил управление, привычно взяв руку Анны в свою и переплетя пальцы. Поднялся по широкой лестнице, застеленной ковром, на второй этаж, свернул направо. Длинный коридор с застекленными арками окон, в каждой арке — цветной витраж.
— Сколько лет этому дому? — Анна невольно залюбовалась разноцветными отблесками.
— Его построил мой прадед, когда переехал на Коста Брава из Кордобы. Так что не очень много. Чуть за сотню. Новодел.
Диего остановился, пошарил рукой по стене, включил свет и пропустил девушку в просторную комнату, в которой свободно поместилась бы вся их коммуналка. Потолок был высоченный, и архитектор умело этим воспользовался, превратив пространство в двухуровневую студию. На втором этаже-балкончике расположилась низкая кровать, подняться к которой можно было по узкой винтовой лестнице. Все три стены, свободные от окон, занимали стеллажи с книгами. Огромная люстра из миллиона хрустальных подвесок каскадом спускалась с потолка.
Анна прошлась вдоль полок, задумчиво ведя пальцем по корешкам. Маркес, Сервантес, Лорка, Ницше, Достоевский…
— Ты читаешь Достоевского? — Изумилась она, вытаскивая томик. Естественно, перевод, но впечатляет.
— Нудновато, зато хорошо прописаны человеческие пороки. — пожал плечами Диего. — Чехов веселее.
Однако, неожиданно. Плейбой, увлекающийся классикой. Кому рассказать — не поверят.
Под балконом с кроватью расположился письменный стол с удобным креслом. За спинкой кресла висели фотографии. Портрет Эстебана, он тут помоложе. Федерико на свадьбе, молодой и довольный, и потупившаяся Камилла. Эта вилла, вид с моря. Пейзажи, закаты, несколько птиц крупным планом.
— Красивые фото.
— Сам делал.
Анна наклонилась поближе, придирчиво изучая снимки. Вполне профессиональные работы, удачный ракурс, хорошо обработаны.
— А у тебя хорошо получается.
Диего просиял, будто она ему Оскара вручила.
— Отцу не нравится мое увлечение. Говорит, любой дурак может кнопочку нажать и сфоткать. Хочешь, еще покажу?
— Хочу!
Она присела на низкий, широкий подоконник у окна, где были небрежно раскиданы подушки, превращая его в некое подобие диванчика. Наварро залез по деревянной лестнице на самую верхнюю полку стеллажа, вытащил оттуда несколько альбомов — вот ведь шифруется человек — и принес ей стопочкой.
За этим невинным занятием и застал их стук в дверь. Диего переполошился так, будто они в постели кувыркались. Поискав судорожно взглядом, куда бы спрятать альбомы, быстро свалил их на кресло, под прикрытие столешницы. И вовремя. Не дожидаясь разрешения, в комнату зашёл отец семейства.
— Я хочу поговорить с Анной, если позволишь. — сказал он таким тоном, что было понятно — поговорит в любом случае, плевать ему на разрешение.
— Да, конечно. — Поспешно согласилась Анна, спрыгивая с подоконника. Лучше потенциальную ссору душить в зародыше. Прежде чем Диего успел возразить, Анна уже закрыла за собой и старшим Наварро дверь.
Его кабинет был на первом этаже и выходил огромным окном в темный, трепещущий листьями патио.
Эстебан Наварро нервно выхаживал в узком пространстве за рабочим столом. Анна сидела напротив, в кресле посетителей, уже привычно зажав потеющие нервно ладошки между колен.
Хорошо, что это было довольно высокое и жесткое кресло, не из тех, в которые проваливаешься по уши, а потом полчаса выбираешься.
Кабинет был обставлен со вкусом, стены выложены натуральным деревом, полки с книгами во всю стену — понятно, от кого Диего унаследовал любовь к литературе. Массивный старинный стол из темного полированного дуба, удобное кожаное кресло за ним, на стене на удивление яркий пейзаж в зелёных тонах, тем не менее вполне уравновешивающий остальную монохромность кабинета.
Наконец отец семейства собрался с мыслями и заговорил.
— Вы производите впечатление порядочной, умной девушки. Мне бы хотелось вас как-то защитить. Я в курсе вопиющего контракта, который заключил с вами мой сын.
Он многозначительно глянул на Анну, которая неслышно застонала про себя. Значит, весь диалог за столом был сплошным фарсом. Ничего себе актеры, ей до них еще кашлять и кашлять!
— Моя жена не в курсе, естественно. — пояснил Наварро-старший. — В ее положении нельзя волноваться, и мне бы не хотелось заставлять ее переживать и в будущем, если вы понимаете, о чем я. Вы ей, кажется, понравились, Исабель всегда отличалась мягкосердечием. Ей очень хочется увидеть не только наших детей, но и внуков, но Диего готов на все, лишь бы не радовать свою мачеху.
Анна не знала, куда себя девать от смущения. Зачем вываливать на неё грязное белье семьи в таких количествах? Она уже поняла за ужином, что Исабель не родная мать Диего и они не очень-то ладят, но посвящать в это прямым текстом человека, которого видишь первый раз в жизни?
