Ознакомительная версия.
– У вас есть парень? – спросил он внезапно.
– Нет, – ответ вылетел быстро, сам собой, без раздумий.
– Правда нет? Или его просто сегодня нет с вами?
Арина вспыхнула от обиды.
– Совсем нет, – сердито пробурчала она.
– Но почему? – искренне удивился Максим. – А, я понял. Вы просто успели разочароваться в любви, я прав?
– Как вы догадались! – скривила рожицу Арина. – И вообще, я не хочу говорить на такие темы!
– Хорошо, в таком случае давайте придерживаться трех тем – погода, природа и городские сплетни. Идет? – Он задорно улыбнулся.
– Разве городские сплетни – это приличная тема? – Арина опешила.
– А кто сказал, что я хочу говорить с вами на приличные темы? Кстати, о неприличном… Вам никогда не говорили, что вы похожи на Белоснежку? Поразительное сходство. У вас такое интересное лицо, такие выразительные глаза! И эти родинки… – Он протянул руку и прикоснулся к ее щеке, отчего Арина покраснела, а глаза ее расширились от ужаса. – А хотите, я вас сфотографирую? Фотосессия, мы бы нашли костюмы и…
– Нет-нет! Не надо, – не дослушав, запротестовала она.
– Но почему? – разочарованно протянул он. Обычно девушки реагировали иначе. Максим вздохнул. Странная она какая-то. Невероятно, что такая девушка – и вдруг поклонница его творчества. Как правило, у него совсем другие поклонницы. Не такие… м-м-м… наивные и юные.
– Значит, вы ходите по городу и спасаете бездомных котов и терьеров? Я правильно понял?
– Я работаю в «Умке».
– Где, простите?..
– Это такие клиники ветеринарные. Целая сеть. Я учусь на ветеринара, а там я работаю по ночам.
– По ночам? – Максим как-то вдруг подобрался, сел ровнее и сосредоточился. – А днем учитесь, да?
– Да. Сейчас, правда, сессия.
– И какой курс? – Улыбка словно улетела в теплые края, и лицо Максима становилось все серьезнее.
– Первый. То есть будет второй, – Арина смутилась, и ее охватило ощущение того, что что-то не так.
– А чем вам нравится мое творчество? – вопросил он.
– Чем нравится? – Арина растерялась. Ну, конечно. Он не допускает и мысли, что его творчество ей не нравится. Ей совсем не нравилась эта его «Ненависть», но не признаваться же в этом! Конечно, он известный фотограф и не будет огорчен тем, что какая-то девчонка думает о его «жестком» подходе к фотографии.
– Может быть, вам больше по душе «Последовательности»? – продолжил он с любопытством. Арина ответила на его взгляд полнейшим непониманием.
– Последовательности?..
– Послушайте, я… Признаться, вы ставите меня в тупик, дорогая Белоснежка. Я испытываю смутные сомнения. Такое ощущение, что вы ничего не слышали и не знали обо мне до сегодняшнего дня, – проговорил он с легким смешком, однако одного его взгляда на лицо Арины хватило, чтобы смех оборвался.
– Но постойте, а как вы оказались на выставке? – Он встал и отошел к проему террасы. – Не надо, не отвечайте. Я, кажется, понял… – Его губы скривились в горькой усмешке. – Вы оказались на выставке совершенно случайно?
Что еще оставалось Арине? Она кивнула, и, без сомнения, Максим Коршун был сражен этим простым фактом.
– Ага, – озадаченно пробормотал он и с преувеличенным вниманием стал разглядывать газовые обогреватели, стоявшие по границам террасы.
– Ну и что? – смутилась Арина. – Важно ли это, что мне нравится, а что нет? Я же не специалист в фотографии, что может значить мое мнение?
Он обернулся к ней – серьезный, задумчивый, сосредоточенный.
– Ваши работы очень сильные и… и… – она замялась, начав тараторить. Максим и не думал ей помогать. Она мерзла под его похолодевшим взглядом, словно тучи снова закрыли солнце и грозовой ветер налетел на нее. – Они интересные. И сильные. Тот ребенок с пистолетом. Очень сильно.
Максим неожиданно присел рядом с ней на корточки, отчего его лицо оказалось прямо напротив ее, побледневшего. Он поднес руку к ее волосам, поправил выбившуюся прядь волос. От этого прикосновения, очень нежного, у Арины закружилась голова.
– Вы три раза сказали – сильные. Я вас понял, дорогая Белоснежка, – в его голосе звучало почти сочувствие, которого Арина не могла объяснить. – Но вы ничего обо мне не знаете. Уверен, вы ни за что бы не остались со мной, если бы знали меня.
Арина поняла, что сейчас он уйдет. И еще – что у него, вероятно, было очень много женщин.
А потом все кончилось. Максим преобразился – поднялся, достал из кармана телефон и включил его. Несколько коротких «бип» показали, что все это время его кто-то искал, ему звонили, его домогались. Он просмотрел сообщения, позвонил кому-то, сказав, что «скоро будет», и предложив «послать их всех к черту, он делает, что захочет». Затем скользнул по ней отстраненным взглядом – как по детали интерьера.
– Вам вызвать такси? – спросил он, и тон его был чрезвычайно любезным. Арина с трудом подавила слезы и заставила себя говорить.
– Нет, не надо.
– Вы уверены? Мне это совсем не сложно.
– У меня… у меня еще есть дела, – ее голос звучал глухо, слова с трудом слеплялись во фразы.
Максим оторвался от телефона и взглянул ей в лицо – смотрел долго, изучая его.
– Мне почему-то не хочется вас отпускать, Белоснежка, – вздохнул он почти с сожалением.
«Так не отпускайте!» – захотела крикнуть она. Он ей нравился, очень нравился, никто ей не нравился так – с первого взгляда, с первой же фотографии на фоне морской бездны. Но он ушел, бросив официанту на стойку бара какие-то деньги. Не обернулся, не посмотрел на нее и не спросил ее имени.
– Господи, ну нельзя быть такой глупой! – всплеснула руками Нелли. – Когда это он успел тебе понравиться? Это и знакомством-то нельзя назвать. Сколько времени вы общались?
Арина задумалась.
– Наверное, час. Может быть, два. Я не помню, – ее голос опять прервался, как будто она болела ангиной или бронхитом.
– Вот видишь, ты даже не помнишь! – осуждающе кивнула Нелли. – Значит, ничего страшного произойти не могло.
– Но я помню его, – прохрипела Арина подавленно. Нелли замерла в раздумье. Она видела, что вчера Арина пришла домой сама не своя, ни тебе разговоров, ни косых взглядов в ее, Неллину, сторону. Пришла, заперлась в ванной, где, кажется, плакала. Долго. Потом легла вроде бы спать, но ночью снова плакала – тихо, как какой-то котенок, потерявший хозяев. На все вопросы отвечала, что ничего, мол, страшного и что, мол, глупости одни. Но когда к утру Нелли обнаружила в раковине так и не вымытую гору посуды, она забеспокоилась по-настоящему.
– Тебя кто-то обидел? У тебя бабки украли? Ты заболела? Кто-то сдох? Может, какой-нибудь щенок брошенный? – Нелли допытывалась не на пустом месте – искренне волновалась. Арина лишь головой мотала и отворачивалась к стене, накрываясь до самых глаз одеялом. В конце концов, когда все же выяснилось, что все эти горькие слезы из-за какого-то парня-фотографа, Нелли расхохоталась.
Ознакомительная версия.
