— Уф, пойду покурю, — сказала Кристина, и вышла в коридор.
— Марина, а этот Андрей… он не намекал на особые отношения? — осторожно и подбирая слова спросила Марго, когда мы остались наедине. — Просто, такие люди привыкли получать от жизни все. И даже не думают, что у других людей может быть иное мнение… будь пожалуйста осторожна! Такой пережует и выплюнет, а ты потом осколки будешь собирать!
Я положила голову на плечо Марго, приобняв подругу за плечи, и улыбнулась. Она искренне беспокоилась за меня, и это безумно приятно. С тех пор как бабушка уехала жить за город, забрав в собой брата, я осталась в одиночестве, и это иногда меня угнетало. Я так привыкла к постоянной поддержке что, потеряв ее, начала ценить такие мгновения.
По сути, сейчас самыми близкими людьми для меня стали подруги. Бабушка незаметно для меня состарилась, и всего ей не расскажешь. Брат еще мал — у него свои подростковые беды, главными из которых являются прыщи на лбу. Родители… несмотря ни на что я их люблю, но ждать от них поддержки — бессмысленно.
— Он не похож на насильника, — ответила я. — Да и не согласилась бы я на близость в оплату родительских долгов. Не волнуйся, я постараюсь, чтобы Андрей отстал от меня. Ты, своим рассказом про эскорт, навела меня на мысль о том, как избавиться от него.
— Что, будешь на приемах сморкаться в шторы, вытирать рот скатертью и рассказывать пошлые анекдоты? — предположила подруга.
Я фыркнула.
— Нет, тогда Андрей раскусит меня. А злить его я не хочу. Просто буду вести себя, как провинциалка. Ведь, по сути, я — она и есть. Просто буду немного утрировать свое поведение.
— Если у него нет на тебя иных планов, кроме как сопровождать его по приемам — должно сработать, — кивнула Марго. — Андрею станет стыдно таскать тебя с собой, и он отвяжется. Но, только в том случае, что ему от тебя больше ничего не нужно.
— Подвезешь меня до родителей? — попросила я Кристину.
Сегодня было всего лишь три пары, что не могло нас не радовать. Весь день я избегала Олега, который, как на зло крутился рядом. Но подходить ко мне, искать встречи парень не спешил — уж очень зверское у меня было выражение лица.
Про лицо, разумеется, сообщила мне добрая Кристина, сказав, что я похожа на маньяка с осенним обострением.
— Веди сама, — расщедрилась подруга. — Ты же хотела практиковаться, так что рули. А я рядышком посижу.
— Спасибо!
— Да без проблем, я пока ногти в порядок приведу. А то Армен опять орать будет, не любит он зеленый лак, — со вздохом поделилась Крис. — Нет вкуса у человека. Периферия, что еще сказать!
Я наморщила нос, стараясь сдержать смех. Кристина, будучи яркой рыжей девушкой, в стародавние времена прочитала в журнале «Лиза», что рыжим идет зеленый цвет. И статья, в общем, не врала, но Кристина — девушка основательная, и эта статья стала для нее чуть ли не религией. Так что у Крис не только лак для ногтей зеленого цвета, но и почти вся одежда, аксессуары, тени для век, машина, и даже стены в квартире.
— Ого! Это — дом твоих родителей? — спросила Крис, едва я припарковала автомобиль. — Богато живут, ты и не говорила!
Я криво улыбнулась, оглядывая трехэтажный сталинский дом на шесть квартир. Дом считался элитным из-за высоких потолков, отличной планировки и расположения около парка. А еще над ним хорошо потрудились реставраторы, да и городская администрация проспонсировала одинаковые окна, дабы не портить вид. Да, эти несколько домов были красивыми, и являлись пределом мечтаний для жителей нашего города. Кроме тех, которые предпочитали частный сектор, разумеется.
— Они его не покупали. По наследству перешел, — пояснила я. — Давно бы уже продали, да брат мой тут прописан — вот и не могут.
— Твои родители ведь… ну, мошенники. Неужели не могут придумать, как обойти закон?
— Они пытались заставить Артема подписать согласие на продажу. Вот только и бабушка, и я обрабатывали брата с детства, чтобы не вздумал никаких бумаг подписывать. А когда на Тему совсем насели — бабушка забрала его. Может, и придумают что-нибудь, но потом.
Мама, как и обещала, ждала меня. Отец тоже был дома — он собирал мебель. В коридоре было множество коробок, деталей, деревяшек и повсюду были разбросаны листы бумаги.
— Привет, дочь. Редко ты о нас вспоминаешь, — упрекнула мама, а отец лишь кивнул мне.
— Учеба. Еще я на работу устроилась…
— Куда? Сколько платят? — оживился отец.
— Официанткой в кафе «У Армена». Сегодня первый день.
— Ты образование получаешь ради того, чтобы официанткой работать? И куда мать смотрит!
— Чья мать? Моя или твоя? — возмутилась я. — Кому нужен экономист без знаний, я еще диплом не получила, к слову. И я приехала не для того, чтобы ругаться. Что у вас происходит?
— Ах это, — протянула мама, и поманила меня на кухню. — Новый бизнес. Съездили мы в столицу и купили шведскую мебель «собери сам». Вот Эдик и собирает. Потом я ее подкрашу, состарим, и будем продавать как антиквариат.
Я закатила глаза. Они неисправимы, по-честному не могут. И кому в нашем городишке по карману антиквариат?!
— Ну! И зачем же ты приехала? Я ведь правильно понимаю — не навестить любимых родителей, так? Денег нет, сразу говорю…
— Ой, когда я у тебя деньги просила?! — перебила я. — Скажи мне вот что: вы с папой занимали деньги у Андрея Громова?
Мама нахмурилась, и внимательно на меня взглянула. Она молчала, а я скрестила руки на груди, всем видом показывая, что без ответа я не уйду. Наши переглядывания прервал свист закипевшего чайника.
— Откуда ты знаешь Громова?
— Вы занимали у него деньги? Или нет?
— Нет, — поморщилась мама. — Не дураки же мы!
Я сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. «Такой же врун, как и братец!» — подумала я, представляя, как расцарапываю лицо Андрею.
— Он сказал, что вы с папой задолжали ему, — звенящим от злости голосом произнесла я.
— Ну да, — развела мама руками. — Задолжали, хоть я и считаю, что это несправедливо…
— Так, стоп! Ты только что сказала мне, что вы не занимали у Громова деньги. Рассказывай!
— По этому Громову тюрьма плачет, вот что я скажу! — воскликнула мама, и в кухню вошел отец, с интересом слушая нас. — Года полтора назад мы начали поставлять через посредника в магазины кое-какие товары. Мы ведь не заставляли их у нас покупать! Оказалось, что эти магазины крышует Громов. Директора ему пожаловались, парни Громова вышли на нашего посредника, и нас на счетчик поставили. Представляешь? Проверять нужно было товары, прежде чем их закупать!
Я устало вздохнула, недоумевая от неисправимых натур своих матери и отца.
— Что, продавали «псевдоантиквариат»? Или «Ролексы» китайские?
— Типа того. Накинулись, заставляли деньги вернуть, будто они у нас были! Теперь мы Громову каждый месяц платить должны, — жаловалась мама. — А он — сволочь редкостная, как не посадили еще?! Запретил подделки и паль в магазины поставлять, даже в область.
— Мне искренне жаль вас. Громов и правда сволочь, раз запретил вам людей обманывать, — парировала я, и театрально утерла со щеки воображаемую слезинку. — Только мне себя еще жальче.
И я рассказала родителям урезанную версию нашего с Громовым знакомства.
— Поговорите с ним, отдайте ему долг, делайте что хотите! — заключила я. — Почему я должна за вас отдуваться?!
— Как мы ему долг вернем? — нахмурился отец. — Ты хоть знаешь, какая сумма? Еще и проценты набежали.
— Так он спишет наш долг, если ты просто походишь с ним по тусовкам? — оживилась мама, и они с отцом переглянулись. — Тебе жалко такой малости для нас? Марина, мы не так тебя воспитывали!
«Вы меня вообще никак не воспитывали!» — раздраженно подумала я.
— Ладно, я ничего и не ждала от вас. Громов, и правда связан с криминалом?
— Да, — ответил папа.
