А ведь он прав: все девчонки группы скучковались вокруг шута, до нас доносится радостный смех Ксюхи. Она и не скрывала вчера, что запала на Разумовского, хотя это далеко не первый парень, который очень сильно понравился Солнцевой за эти две недели. Пройдет несколько дней, и она переключится на другого. Может, на того же Андрияша — на прошлой паре, когда смотрела на подругу, все думала, что Ксю вот-вот окосеет: нельзя же безнаказанно для своего здоровья пялиться на двух людей одновременно.
— Интересно, где он испанский учил? — задумчиво спрашивает Арина, рассеянно глядя, как остальные наши парни — Вася, Антон и Глеб с Димкой — последними заходят в аудиторию. Неприязненно смотрят на девчонок, которые о чем-то спрашивают Яноша, а тот, манерно растягивая гласные, нехотя отвечает. И отчаянно зевает.
— Он же у нас учился, — удивленно отвечаю Солдатенковой. — Зайцев вчера половину своей биографии рассказал. Не помнишь?
— Я про Разумовского, — коротко бросила подруга и обернулась посмотреть на парня. — Ты же его слышала. У него произношение точно не хуже, чем у аспиранта.
— В Гранадском университете, — охотно делюсь информацией, полученной вчера от Андрияша. — Но его оттуда выгнали, что неудивительно.
— А ты откуда?.. — Ловлю удивленный, но довольный взгляд Сашки. Словно новость радостную узнал.
— Просто знаю.
Признаваться Корнееву, что вчера случайно познакомилась с профессором Разумовским, я не хочу. Может, только Аринке расскажу, когда одни будем, насколько тесен мир и что наш преподаватель по языкознанию оказался близким другом парня моей сестры Василисы и что сама Вася неплохо знает Андрияша. И уже посочувствовала мне, узнав, что младший Разумовский будет учиться вместе со мной. Нам обеим это Андрияш вчера рассказал. Он оказался милым и очень заводным. Так Ваську подкалывал, меня, свою будущую студентку, совсем не стеснялся и очень радовался, когда сестра краснела. Рыжие вообще быстро краснеют. Я под таким впечатлением была от этой встречи, что тетин ужин пролетел незаметно. Зря Васька волновалась — меня не склоняли к переезду в квартиру родителей Василисы, не пытали вопросами, вели себя чинно и деликатно. Но это я только сейчас понимаю, а тогда все мысли были заняты байками Андрияша о себе и своем младшем брате.
— О чем задумалась, Юль? — Арина слегка коснулась пальцами моего локтя, но этого оказалось достаточно, чтобы я полностью вынырнула из своих воспоминаний. — Кстати, как тебе языкознание? Он реально хорош! Во всех смыслах.
— Понравился?
— Да!
Корнеев завел глаза под потолок и сокрушенно покачал головой.
— Я слышал, он уже роман со студенткой успел закрутить. — Сашка смотрит неодобрительно на Аринку, будто это она и есть та самая девчонка.
Посматриваю на часы. Опять наш препод задерживается, хоть бы не сбежал.
— Янош! — До нас донесся капризный голос Гали Ерохиной. — Может, ты нас испанскому поучишь? Этот задохлик опять куда-то подевался.
За спиной все захихикали, а я с тоской подумала, что наваждение по имени «клоун» может продлиться дольше обычного. Все-таки так вдохновенно ни о ком другом Солнцева не болтала прежде. Даже о его старшем брате.
— З-здрасте! Я немного опоздал, но мы догоним материал.
За спиной раздался разочарованный стон. А Зайцев, похоже, и не заметил ничего. Но хоть флешку сегодня не забыл, что радует.
— Вчера мы с вами остановились в конце первой части, мы обсуждали…
— А это нормально смотреть кино, когда в группе, по сути, не было до этого ни одного занятия? — За спиной раздается голос клоуна и по тому, как он лениво растягивает слова, я понимаю, что скандала не избежать. Зайцев сразу же пятнами пошел. Красными. — То есть я, конечно, не против балду попинать, но здесь никто даже алфавита толком не знает.
Я недоуменно поворачиваюсь назад: вот такого я не ожидала, что будет выпендриваться. Показывать, что знает больше нас, — это пожалуйста, но он пошел дальше — учит препода, как учить нас.
— Вы… да как вы смеете… — запинается аспирант, но весь вид его говорит: порвать готов Яноша.
— Да, собственно, не мое дело…
— А сколько у нас еще пар на этой неделе будет? — вдруг спрашивает Арина у Зайцева.
Аспирант замялся:
— Понимаете, на этой неделе у нас будет международно-практическая конференция, она будет проходить два дня с десяти утра…
— То есть занятий опять не будет? — Солдатенкова уткнулась в телефон, я вижу, что она делает — листает график промежуточных зачетов. — А нам по испанскому так и не перенесли на более поздний срок. Это нормально?
Вот тут даже девчонки вокруг Разумовского заволновались.
— Как не перенесли? Нам же вчера обещали…
— У меня папа уже в деканат звонил, спрашивал, за что он деньги платит…
— Может, потом кино посмотрим?
Я смотрю на Яноша. Он лениво зевает и, кажется, собирается засыпать. Поднял бучу, а сам как бы ни при чем.
— Тихо, тихо! — Не с первой и даже не со второй попытки аспирант успокаивает народ. — Открываем учебники. Алфавит, как вы понимаете, на основе латинского…
Оставшийся час записываем и произносим испанские буквы и слоги. Да, смешно слышать, конечно, друг друга — произносим все с жутким английским акцентом. Так слух режет!
— Вы изучали испанский, верно?
Аспирант очень недобро смотрит на Яноша. Тут даже нам понятно, что у Разумовского более непринужденное, что ли, раскованное произношение, а у препода — слишком вычурное, словно он хочет нам что-то доказать.
— Семь лет.
Зайцев кивнул, прищурил глаза и спросил:
— Фамилия?
— Разумовский.
Я ожидала чего угодно, но не того, что услышала от препода.
— Задержитесь после пары, обсудим ваше обучение. Вам не стоит терять время в этой группе.
— Ага! — Голос у клоуна был донельзя довольным. Сзади раздались разочарованные вздохи, но я не слушала причитания девчонок.
Так вот, значит, чего он добивался! Чтобы его отлучили от занятий, да еще и официально. Аспирант тоже не дурак, зачем ему студент, который знает предмет лучше, чем должен? Клоун наверняка автоматом все получит, лишь бы смуту не вносил. Я покачала головой. Интересно, а с другими преподами у него такое же пройдет?
— Вряд ли! Юль, мне кажется, ты передергиваешь. — Мы с Аринкой и вернувшейся к нам Солнцевой идем из буфета на третью пару — ненавистную латынь. — Понятно, что он может адок устроить бедному Зайцеву, но вот остальным… На латинском его быстро на место поставят.
Я улыбнулась. Да, Нина Васильевна Андреева — это не прыщавый аспирант, который собственной тени боится. Об нее кто угодно зубы обломает.
— Что-то сегодня все задерживаются.
Мы зашли в аудиторию одними из последних, но Андреевой на месте не оказалось, не было и Разумовского. Зато весь его пажеский корпус уже облюбовал сзади правый угол.
— Так, девочки, извините, но я туда. — Ксю рванула в фан-зону, Арине кто-то позвонил на мобильный, и она осталась разговаривать в коридоре.
Ладно, пока вытаскиваю учебник, а вместе с ним и мой чудо-самоучитель. Хочу показать его Андреевой, интересно, что она про него расскажет.
— Янош! — Сзади раздается радостный визг Янки, его подхватывают еще две девчонки — Таня Осипова и Гуля Юсина. — Иди к нам!
Я и не заметила, как Разумовский объявился в аудитории. Но сразу как-то тише стало. С нами еще две романские группы занимаются, наблюдаю, как девчонки пялятся на наш заграничный экспонат.
— В другой раз, девочки, — неожиданно произносит Янош и, поравнявшись с моей партой, бросает свой рюкзак прямо на мои учебники.
— Упс, не рассчитал, — без грамма сожаления в голосе произносит он и плюхается на соседний стул.
— Ты как-то сильно не рассчитал. — Вытаскиваю свои учебники из-под его барахла. — Тебе туда — дальше, назад, в фан-зону.
Даже головы не повернул.
— Теперь я буду жить здесь, ты же не против? — Он нагло улыбается, а я смотрю на удивленную Солдатенкову, которая входит в аудиторию одновременно с преподшей. Я лишь молча развожу руками и наблюдаю, как Аринка садится на одно из свободных мест.
