Поправив волосы, немного наклонилась, замечая, как Покровский напрягся, когда я была в сантиметре от него. Услышала тяжелый вдох над головой, а затем наступило короткое, но гробовое молчание.
Весь мой вид давал понять, что я ничего не боюсь.
И Покровского это явно забавляло.
Быстро вернувшись к своей части лифта, пришлось рассматривать свои ноги, чтобы Демид не увидел блеска в моих глазах.
— К кому ты приехала? Если здесь не живешь.
— Есть какая-то разница?
— Если я спрашиваю, значит, она есть. Твоя мать…
Жаль, что я не могу его ударить.
В этот момент, клянусь, мне очень сильно этого хотелось.
— Господи, да перестань ты уже вести себя как идиот с больной головой. Глупые обвинения меня и моей мамы делают тебя счастливым? Скажи. Делают? Пойми ты уже, наконец, никто не собирается строить козни твоей семье. Никто не собирается вас обманывать и обворовывать. Знаешь, что я забыла в этом доме? Мамина подруга попросила меня цветы полить. Ты уже мысленно казнил меня за то, что я пользуюсь деньгами Покровских, наверное подумав, что твой отец купил квартиру. Но нет! Я полью цветы и исчезну. Я здесь не живу. Сказать, где я живу? В общежитии! В обычной студенческой общаге на втором этаже. Не в особняке. Не в шикарной квартире с дизайнерским ремонтом. И у меня нет машины. А передвигаюсь я на автобусе или пешком. Если бы я так хотела использовать вас, думаешь, я бы не попросила забрать меня из общаги?
Что-то в его взгляде меняется.
— То есть ты бы с радостью изменила свои жилищные условия?
— Да! Изменила бы! Но не с чужой помощью. Не за счет мамы или денег ее мужа. Я хочу сама добиваться всего. Представляешь? Сама! Но если тебе нравится считать меня беспринципной змеей, то пожалуйста. Только делай это молча.
Я затыкаюсь! В какой-то момент моего крика и опустошения души до меня доходит, что меня никто не слушает. Хоть умри прямо здесь, Демид все равно не поймет ничего.
— Ты так и продолжишь усложнять мою жизнь? — спрашиваю я, когда лифт стремительно приближается к нужному мне этажу.
— А ты собираешься поехать к моему отцу в выходные?
Вопрос с подвохом.
Кажется, от моего ответа зависит многое.
— Нет. Не собираюсь.
В ответ Демид только кивает и отходит от дверей, когда они открываются. Я тут же выскакиваю наружу, пытаясь контролировать дыхание.
— Котова? — слышу голос за спиной.
Оборачиваюсь.
— Покровский?
— Все, что говорят о тебе, это правда?
Демид выставляет ногу вперед, мешая лифту закрыться.
— О чем ты? А-а-а. Поняла! А ты как думаешь?
— Пока я могу только слушать. И все, что я слышал — не в твою пользу. В субботу вечером ты выходила куда-нибудь? — со злостью в голосе спрашивает парень.
— Дойти до общей кухни считается выходом?
— Общая кухня?
— Общая кухня. В общежитии есть такая комната. В субботу я была только там.
— И все?
Мне кажется, целью Демида было — довести меня до бешенства. Вывести настолько, чтобы я и правда стала той, какой он меня считает.
— Тебе какое дело до того, где я была в субботу вечером?
— Котова… — раздраженно бросает он, кулаком прикрывая рот. — Поверь… Мне есть дело!
Его злость наполняет меня смелостью.
— Переживаешь за репутацию сводной сестры? Тебе стоило думать об этом, прежде чем заталкивать в свою машину на глазах у всех. Все, что сейчас обо мне говорят — твоих рук дело.
Он морщится при слове «сестра».
— Мне кажется, в машину ты садилась добровольно.
— По-твоему, значит, я так же добровольно запрыгиваю и в другие машины?
Глаза Демида ярко вспыхнули. Губы сжались в тонкую линию.
— Такого ты обо мне мнения? Отлично! Ты всех дубасишь, и никто не называет тебя психом, а стоило мне сесть в твою машину, как я сразу же стала… Да пошел ты!
Разворачиваюсь, но и шага не успеваю сделать, как меня останавливают, схватив за руку.
— Остановись!
— Отдавай приказы другим людям. Может, они тебя будут слушать, — пытаюсь вырвать руку из захвата, но не получается.
— Успокойся! Ангелина, хватит дергаться. Я не отпущу, пока мы не договорим.
Еще крепче сжимает мою ладонь.
— Я больше не собираюсь с тобой разговаривать.
— Плевать, хочешь ты этого или не хочешь. Тебе придется, — Демид наклоняет голову так, что его дыхание касается кожи на моей шее.
— Нет. Я достаточно услышала о себе. Хватит. Больше не стану. Отстань от меня. Пусть все от меня отстанут.
С силой оттолкнув парня, я бегу к лестнице. К черту цветы. Попрошу Марину полить их. К этому дому я больше не подойду.
Глава 6
Выскочив из подъезда, я несусь в сторону остановки, уверенная, что за мной гонятся, но, на секунду обернувшись, понимаю — никого нет. Горизонт чист. Покровского нет в поле зрения. Подъездная дверь закрыта, машина парня стоит на том самом месте, где он ее оставил. Я специально не поднимаю голову, чтобы рассмотреть все окна на двадцатом этаже. Не дождется он моего взгляда.
Стоило мне только выйти из автобуса, сразу увидела рядом с общежитием огромный внедорожник. Обычно меня не волнуют чужие авто, но в этом было что-то такое, что не давало мне покоя все то время, пока я подходила к нему.
— Еля, ну где ты ходишь? Почти час тебя жду, — доносится до меня женский голос.
И только потом я понимаю, почему меня так заинтересовала эта машина. Она новая, но со старыми номерами. С мамиными номерами.
— У тебя новая машина.
Не спрашиваю — утверждаю.
— А больше ничего не замечаешь?
Сделав оборот, мама расставляет руки в разные стороны.
— И новая шуба.
— Отпад, да? — спрашивает мама, счастливо улыбаясь. — Так ведь молодежь сейчас говорит?
Я пожимаю плечами.
Она все равно смотрит не на меня, а на свое отражение.
— Красиво, мам.
Когда мама слышит похвалу, ее улыбка становится еще шире.
— Спасибо, родная. Еще несколько минут, и я тебя бы упустила. В вашу забегаловку за чаем отходила.
— А где же чай?
— Эти помои нельзя называть чаем, — фыркает она, разблокировав двери. — Запрыгивай скорее. Не то мы с тобой замерзнем.
Я обхожу машину, и, как назло, именно в этот момент к общаге с пакетами в руках подходят те самые девчонки, одна из которых на кухне говорила обо мне гадости. Катя, я запомнила ее имя, останавливается напротив меня и с ухмылкой начинает разглядывать мамину машину.
Этот взгляд…
Ох, черт, да пошла она со своим взглядом.
Демонстративно забираюсь в машину, слишком громко хлопая дверью.
— Еля, аккуратнее. Ты не в запорожце.
— Прости.
— Твои подружки?
Мама разглядывает девчонок, поднимающихся по ступенькам.
— Нет. С моей подругой ты знакома. Кстати, почему не поднялась? Марина точно дома, она бы тебя чаем напоила.
— Да знаю я, что она там. Поднималась, — жмется мама. — Ну… Ты понимаешь, не хотелось мне девчонку стеснять.
— Она бы с радостью пообщалась с тобой.
Женщина вздыхает.
— Ты же знаешь, как я была против твоего переезда в это место. Облезлая комнатушка, один душ на весь этаж, непонятные лица вокруг. Мне не нравится, что ты продолжаешь здесь жить. А еще я боюсь раньше времени стать бабушкой.
— М-м? А это здесь при чем?
— Пока стояла, видела, сколько сюда парней забежало. Страшно представить, что здесь по ночам творится.
— Ничего не творится. Все тихо и спокойно. А парни, которых ты видела, они здесь живут, мам. И мы уже разговаривали на эту тему. К тебе я не перееду.
Мама откидывает голову и смотрит прямо.
— Ко мне и не надо. Можно к нам. Вова сам предложил мне это. Спустя столько времени он хочет, чтобы вся семья жила под одной крышей. Как я и говорила тебе, он понял все свои ошибки, поэтому сейчас ему хочется их исправить. Начать все с чистого листа. И я скучаю по тебе. Знаешь, мне всегда спокойнее, когда ты рядом.
В этот момент я могу лишь молчать.
