Только вот все пошло не по плану с самого начала.
Глава 5
Алиса
Я продолжаю сидеть на лавочке в раздевалке и отсутствующим взглядом смотреть на свой шкафчик.
Лена машет рукой перед моим лицом:
— Земля вызывает Алису! Эй, алле, ты чего застыла?
— А?
Я сосредотачиваюсь на подруге и закусываю губу: стоит ли вываливать на нее правду? Говорить о том, как со мной поступил Назар?
Лена, будто прочитав мои мысли, внезапно интересуется сама:
— С чего ты вообще заинтересовалась Исаевым? Мы ведь договорились никогда не вспоминать эту фамилию.
Договорились-то договорились, но… Я мучительно соображаю, как бы так это все четко и емко описать: и то, как Назар мне наврал про себя, и то, как со мной поступил и как меня уволили по его наводке. Мне становится дико стыдно: я ведь не рассказывала о своем «парне» столько времени, и вон как все вышло. Хороша подруга, что скажешь.
Однако ровно в тот момент, когда открываю рот, Лена вдруг смотрит на огромные настенные часы и ойкает:
— Ну капец, вот это я заболталась с тобой, перерыв закончился давно! Ладно, Алис, мне пора, а то босс и меня уволит. Я побежала.
Она наклоняется ко мне, чмокает в щеку, а перед тем, как выйти из раздевалки, сочувственно добавляет:
— Озвериныч все-таки гад. Мне кажется, он до сих пор не простил тебе отказа. Давай созвонимся и поболтаем вечером, хорошо?
Я киваю, проглатывая возникший в горле ком, и начинаю медленно стягивать униформу.
Да, Борис Константинович пытался ко мне подкатывать, когда я только устроилась в «Асторию», даже на свидание приглашал, но я сразу дала понять, что не намерена заводить отношения на работе. К тому же он совсем не привлекает меня как мужчина. Одни его усики в стиле Гитлера чего стоят. Брр…
Начальник вроде бы все понял и не стал настаивать. В принципе, доставалось мне не больше чем остальным девчонкам, так что повода считать, что он придирается за отказ, не было.
Впрочем, Лена грешит на Озвериныча, потому что пока не в курсе, по чьей наводке меня уволили.
Через пять минут я смотрю на пакет с нехитрыми пожитками и в последний раз обвожу раздевалку взглядом. Что ж, «Астория», прощай! Как бы там ни было, я буду по тебе скучать.
В этот момент внутрь заходит Карина, новенькая. Она тут работает всего три недели, но успела сдружиться со всеми, кроме Ленки. Ума не приложу почему, но они почему-то невзлюбили друг друга с первого взгляда. Карина вечно пытается уколоть Лену, и та не остается в долгу.
— Слышала, тебя уволили, — вздыхает Карина.
О как! С момента моего разговора с Озверинычем прошло не больше часа, а уже все в курсе. Хотя чему я удивляюсь: в любом коллективе такие новости распространяются быстрее гриппа.
— Уволили, — криво улыбаюсь я.
— И кто только теперь будет прикрывать Елену? — цокает Карина, качая головой. — Где она еще такого доброхота, как ты, найдет?
Она явно про то, что я периодически выхожу на смены вместо Лены по ее просьбе. Иногда она просит это сделать в последний момент, однако лично я не вижу в просьбах подруги ничего такого.
Мне становится дико неприятно от неприкрытого укола Карины.
— Вообще-то, это нормально, когда друзья помогают друг другу, — фырчу я.
— Ну-ну. И сколько раз она помогла тебе?
Э-э… На самом деле, Ленка вышла за меня один раз, потому что я просила ее об этом всего единожды. Не сомневаюсь: проси я чаще, она наверняка тоже выручала бы меня. Озвучивать все это Карине не вижу смысла, просто хватаю свой пакет и иду к выходу.
— Хорошей тебе работы! — бросаю напоследок и закрываю за собой дверь.
А когда выхожу из «Астории» через черный ход, растерянно застываю.
До конца смены еще куча времени, и домой идти почему-то страшно.
Что я скажу тете? Как сообщу ей о беременности? «Теть Марин, тут такое дело… Посижу-ка я, безработная, у тебя на шее вместе со своим ребенком»?
Одно дело — говорить такое, когда работаешь и будут декретные, совсем другое — когда работы нет и вряд ли предвидится.
Нет, я совсем не боюсь труда и стопроцентно найду какие-нибудь подработки, однако много ли за них заплатят и долго ли смогу работать?
Я, еле передвигая ноги, бреду со своим пакетом вперед по улице, опустив голову, как вдруг слышу знакомый голос со стороны дороги:
— Лисеныш?
Вздрагиваю и поворачиваю голову в сторону звука, хотя и так знаю, кто это.
Тетя останавливает старенькую иномарку и открывает мне дверь. Хлопает по пассажирскому переднему сиденью:
— Ты что тут делаешь? Садись!
Я тяжело вздыхаю и забираюсь внутрь.
Ну все, приплыли. Придется сознаваться, только вот как?
Я исподтишка поглядываю на тетю, которая приглаживает темные локоны и в сердцах пыхтит в свое приоткрытое окно:
— Чего сигналишь? Стою я, стою! Вот взял бы и пропустил, джентльмен недоразвитый! Видишь ведь, у дамы поворотник включен.
Тетя любит водить и за рулем всегда страшно эмоциональна, может и крепким словечком приложить. Поначалу она ойкала, забывая, что я рядом, а я наоборот, хихикала, потому что перлы, которые она порой выдает, достойны того, чтобы войти в историю. Но сейчас мне не до смеха.
— Ты по работе ездишь? — бодро начинаю я, пока тетя меня не опередила.
— М-м…
Она поджимает губы, вклинивается в поток и потом отвечает:
— Угу. Домой собиралась заехать. Ты мне лучше скажи, почему сама разгуливаешь средь бела дня? Как же смена? И самое главное, — тетя поворачивается ко мне и играет бровями, — как с Назаром провели время?
М-да, боюсь ни один ответ тебя не порадует.
— Давай дома все расскажу, хорошо?
Тетя изгибает бровь, хмыкает и тянет:
— Ну ла-а-адно…
И мы обе замолкаем вплоть до того момента, когда заходим домой.
— Мне нужно с тобой поговорить! — синхронно произносим, как только проходим в зал.
— Ты первая, — говорю я тете. Мне явно рассказывать дольше.
— Ладно. Присядь, — машет она рукой на диван, и мы обе устраиваемся рядом.
Тетя вздыхает и прячет взгляд, произносит могильным тоном:
— Алис, тут такое дело… Я не хотела тебе говорить, но наверное, скрывать неправильно, мы же близкие люди.
— Что случилось? — круглыми глазами смотрю на нее я и при ярком свете дня подмечаю залегшие под глазами тени. Почему я не обращала на них внимания раньше?
Страх колючей проволокой обвивает горло. Тетя заболела? Что-то хуже? Но что?
— Ну же? — всплескиваю я руками.
— Меня уволили месяц назад. Я думала, смогу быстро найти работу, но не вышло, пока перебиваюсь подработками. Ты не переживай, мы справимся, ничего страшного. У тебя есть работа, я тоже вот-вот найду.
Голос тети дрожит, как она ни пытается скрыть волнение. Почему она ничего не сказала раньше? Я могла бы избежать некоторых трат. Эх, что уж теперь… Кстати, неудивительно, что она целый месяц ищет работу, в сорок с хвостиком устроиться на нормальную должность не так-то просто.
С работой в последнее время вообще все непросто. В двадцать ты еще юна и ничего не умеешь, в двадцать пять — точно уйдешь в декрет, и потому нет смысла тебя брать. В тридцать — будут болеть дети, и тоже не берут. А в сорок — уже выходишь в тираж. В общем, идеальный возраст — двадцать два года и десять лет опыта за плечами.
«Только нам-то теперь что делать?» — стону я про себя.
Тетя приподнимает уголки губ и продолжает:
— Ничего, справимся. Главное, что мы вместе, так?
Она накрывает мою ладонь своей и крепко ее сжимает.
Ага, вместе. Обе безработные. А скоро станет на один рот больше.
И как теперь ей об этом сообщить?
Наверное, я выгляжу совсем поникшей, раз тетя, несмотря на то, что ей и самой нелегко, начинает поглаживать мою ладонь своей и ободряюще приговаривать:
— Ну-ну, Лисеныш, ты чего? Не кисни, мы обязательно прорвемся…
Но я-то слышу нотки тревоги в ее голосе!
Мне становится дурно и душно, и я начинаю махать на себя свободной ладонью и громче дышать.
