пташку. Смотрит шокировано на меня, на тело, на людей. К ней подходит официант, предлагая выпить. Бросает на него взгляд, будто не понимает, что хочет от неё. Срывается с места и выбегает. Мой клуб не место для принцессок.
Глава 8
Не помню, как до дома добираюсь. В голове хаос. На душе страх. Захожу в квартиру и сразу в ванну шмыгаю.
— Мам, это ты? Я только уроки закончила делать, — кричит Мила из комнаты.
— Да, доча. Я промокла вся под дождём. Сейчас приму душ горячий и выйду.
Снимаю с себя чужую майку, которую пришлось обвязать вокруг талии. Такая она большая. Поддаюсь странному порыву и вдыхаю её запах. Пахнет им. Не могу описать словами на что похоже, но сразу перед глазами образ его вырисовывается. Мощные руки, покрытые выпирающими венами, кольцом обвиваются вокруг моей талии. Горячее тело, которое прожигает даже через одежду… Стоп!
Бросаю майку на пол, мысли заставляя остановится. Что на меня нашло? Он дикарь. Самый настоящий. Никогда не захочу даже прикоснуться к такому мужчине!
А его деятельность… До сих пор мурашки по коже, как вспомню этот ужас. Публика, словно не в своём уме, выкрикивает радостно, поощряя происходящее. Он, размахивающий кулаками и превращающий лицо человека в нечто кровавое … Жестокостью пропитано всё, что его окружает. Он и есть жестокость. Её центр. Дыхание перехватывает, когда ярко вспоминаю драку. В носу до сих пор чувствую запах крови…
Встаю под горячую воду, замечая, что дрожу. От холода. От увиденного. От его прикосновений. Не хочу иметь с этим человеком ничего общего. Не хочу ни видеть, ни слышать. Не хочу, чтобы он знал меня…
По выкрикам толпы слышала, как они скандировали: «Мурад». Его имя или соперника? Скорее его, так как, если поняла правильно, он там местная знаменитость. Этакий гладиатор, любого уничтожающий, кто на пути встанет. Обратила внимание, что там было очень много девушек, смотрящих с обожанием. Выбирай любую. Почему же ко мне пристал? Не могу понять. Задевает, что не вешаюсь ему на шею? Скорее всего так, если учесть, с каким обожанием на него смотрела девица, массировавшая ему плечи.
Так и хотелось сказать, чтоб расслабилась, так как не претендую ни на грамм его внимания. Вспоминая его нахальную речь и полный похоти взгляд, снова начинаю злиться. Даже душ не помогает расслабиться. К тому же вопрос трудоустройства остаётся открытым, а это значит очередного столкновения с дикарём не избежать.
Выйдя из ванны, вижу, что Милка на кухне хозяйничает. Захожу туда.
— Вот мамочка, сделала тебе горячего чаю, — улыбается, показывая на стол.
Обнимаю мелкую, прижимая к себе. Благодарю за заботу. Остаток вечера полностью посвящаю Миле. Удаётся даже дольше десяти минут не вспоминать дикаря.
На следующий день, провожая в школу Милану, слышим, как бибикает проезжающий автомобиль, а водитель рукой машет. Явно не нам, так как на мерседесе у нас нет знакомых.
Идём дальше, как снова вижу эту машину, которая паркуется в нескольких метрах от нас. Милка, тем временем, рассказывает о мальчике из класса, который не даёт покоя.
— Когда мимо прохожу, то обязательно что-то про меня скажет. А потом все мальчишки смеяться начинают!
— Мил, ты ему нравишься и это очевидно. Хочет твоё внимание привлечь, — успокаиваю её.
— Честно говоря, я так и думала. Я всем мальчикам в классе нравлюсь! — заявляет она. Я не могу сдержать улыбку, так как приятные воспоминания греют. Вся в мать.
— Маша!
Милана оборачивается.
— Ты разве Маша, любопытная моя? — спрашиваю её.
— Мам, но это дядечка, кажется, тебя зовёт…
Отмахиваюсь, как снова слышу: «Маша», а затем кто-то хватает меня за руку. Резко разворачиваюсь, собираясь объяснить, что обознался. Передо мной стоит высокий мужчина лет тридцати пяти. Выглядит очень представительно. Коричневое пальто, тёмно-синие брюки, рубашка белая. Смотрит на меня и на лице немой вопрос замирает.
— Маша? Но…
— Извините, но вы обознались, — отвечаю, собираясь продолжить движение, но он не отпускает руку.
— Ты шутишь так? В смысле обознался? Я Артур… — мужчина растерянно продолжает всматриваться в моё лицо.
До меня начинает доходить осознание. Мы всегда были с ней, как две капли воды похожи несмотря на то, что она старше.
— Должно быть, вы спутали меня с сестрой … Вы про Машу Павлову говорите?
Мужчина теряется.
— Я не знаю фамилии, но в шоке на поразительное сходство! Мы с Машей общались около десяти лет назад… Ещё и удивляюсь, что совсем за это время не изменилась…
Улыбаюсь и всматриваюсь в его лицо, но не могу припомнить, чтобы видела сестру с ним. Должно быть их не связывало ничего серьёзного.
— А где Машка сама? Хотел бы встретиться!
Я смотрю на Милану, а сердце сжиматься начинает.
— Мил, зайди в магазин, купи себе на перекус батончик, — достаю кошелёк и протягиваю ей деньги. Моя девочка заметно грустит. Целую её в голову. Она кивает и заходит в магазин.
— Я не то что-то сказал? Извините я…
— Маша уже нет с нами два года. Она заболела и умерла во время операции, на которую были надежды, — говорю на автомате речь, которую повторять приходилось в то ужасное время при встрече любых знакомых сестры.
Выражение лица мужчины меняется. Такого ответа не ожидал.
— Простите, что так сразу… — теряюсь я, чувствуя, как слёзы подкатывают. Никогда не смирюсь с её смертью и не смогу спокойно об этом говорить. Сестра была полна жизни, но рак перечеркнул всё.
Вижу, как возвращается Милка.
— Нам пора. Мы опаздываем в школу, — говорю я.
— Вы заняты после? Могу ли вас подвезти и узнать больше о Маше…
— Хорошо, но просьба — не поднимать тему при Милане.
Она подходит к нам с головой поникшей. Любое упоминание о Маше наносит ей, так же, как и мне боль невероятную. Помню, как плакали вместе, не веря в случившееся. В тот момент она лишилась своей матери, а я сестры любимой.
