И тут Оля разозлилась.
— Главное, не с первым встречным наркоманом. Завидуешь, что ли? Да пошла ты!
— Я пошла?! Ты мне благодарна должна быть! Если бы не Олег — не встретила бы ты свой денежный мешок. Кстати, заявление на тех, кого ты наркоманами называешь, я забрала, и дело развалилось. Выпустили Олежика. Теперь мы вместе. А что! Ничего плохого мне он не сделал.
Оля не разговаривала с подругой целый день. Всё никак простить ей слова обидные не могла. Хотя в первый раз, что ли? А Людка поглядывала виноватыми глазами, но тоже молчала.
Только к концу занятий, опустив голову, подошла и приткнулась лбом к Олиному плечу.
— Ну прости меня, дуру, ну позавидовала, ну укусила, но я ж тебя люблю, ты знаешь. Мы как сёстры с тобой. Давай не будем из-за мужиков ссориться.
* * *
День выдался трудный, одним словом — понедельник. Но дела сегодня надо было закончить пораньше и ехать в аэропорт. Мама прилетала «Аэрофлотом» из Рима почти в семь вечера. Михаил всегда встречал её сам, хотя мог послать шофёра. И в этот раз традицию нарушать не хотелось, чтобы у мамы не возникли подозрения.
Вчера домой вернулся поздно. Сначала с Олиными родителями чай пили, потом заехал на мойку, помыть машину, а дома тоже прибираться пришлось, чтоб у мамы преждевременно не возникало вопросов. О наличии Оли в своей жизни Миша ей сообщать не торопился. Нет, своих отношений не стеснялся, просто не собирался подгонять события, которые и так неслись с невероятной скоростью. В том, что мама примет его выбор, он тоже не сомневался. Но вот обсуждать с ней Олю не хотел.
В перерыве между совещанием с начальниками отделов и работе с отделом разработки приложений пил кофе и рассматривал фотографии Оли на смартфоне. Боролся с диким желанием позвонить, бросив всё, и отправиться вместе с ней… Да без разницы куда, лишь бы с ней.
И он бы так и сделал, если бы не мамино возвращение. И что ей в этом Риме не сиделось, погуляла бы ещё недельку, так ведь нет, у неё какое-то срочное дело здесь в Москве.
От дум его отвлекло сообщение Анжелы, что в приёмной ждёт начальник собственной безопасности Сухов. Это могло означать только одно: он выполнил задание шефа и принёс информацию по Людмиле Ворониной. Михаил сам вышел и пригласил его в кабинет.
— Заходи, Виктор, располагайся, сейчас нам Анжела обед организует.
Буквально через несколько минут журнальный столик был накрыт. Анжела принесла кофе и бутерброды. Мужчины расположились в креслах.
— Миш, сколько у тебя есть времени на меня? — спросил начальник безопасности.
— Минут двадцать, в час у меня люди. Витя, не томи, говори.
— Во-первых, их отпустили — и Олега Мирошниченко, и Игоря Крутикова. Ага, за отсутствием состава преступления. Твоя любимая Воронина заявление на них забрала. Получается, что пришли к ним девушки добровольно, попытки изнасилования не было, и отравления рогипнолом — тоже. Показания у Громовой никто не брал, а Воронина считает, что всё происходило по согласию всех участников.
— Погоди, Людмила же в больнице лежала с отравлением!
— И что? Она говорит, что сама, слышишь, сама приняла препарат, а парни вообще не при чём. Рогипнол матери её выписан в участковой поликлинике от бессонницы. И запись такая в карточке имеется. Вот медик-недоучка, прочитав инструкцию, решила воспользоваться, чтоб расслабиться. У Крутикова-старшего приличный бизнес, сеть автозаправок по области. Уважаемый человек, короче. А что сын оболтус, он не виноват. Молодой ещё, перебесится, и всё пучком будет. Это он следователю так объяснял.
Михаил вскочил с кресла и нервно заходил по кабинету.
— Теперь по личности самой Людмилы Ворониной. Миша, сядь и слушай. Не маячь перед глазами. Потом вместе подумаем, что делать дальше. Значит, так. Мать Людмилы, Регина Воронина, родила её сразу после школы, отец неизвестен, но училась Регина в одном классе с Дмитрием Громовым. Но на этом связь семей Ворониных и Громовых не заканчивается. Жили они когда-то в одном доме и даже в одном подъезде. У Сергея Владимировича с женой старший сын Дима родился вскоре после свадьбы. Марина Семёновна в то время училась на втором курсе мединститута и уходить в академ отпуск не хотела. Мать Регины, Нина Дмитриевна, согласилась сидеть с ним по полдня, за соответствующую плату, естественно. Таким образом Дима и Регина дружили чуть ли не с рождения. Регина родила дочь в то же самое время, как в семье Громовых появился третий ребёнок — Ольга. В няньки взяли всё туже Нину Дмитриевну. Она растила собственную внучку и Олю одновременно. После её смерти, три года назад, Регина с братом разменяли квартиру, но территориально Регина с дочерью живут недалеко от старой квартиры.
Михаил сел в кресло и допил остывший кофе.
— Кто отец Люды?
— Не знаю. Похоже, что Регина сама не знает, но Дмитрий Громов к этому отношения не имеет.
— Ладно, подумаю об этом после. Нам надо как-то защитить Олю. И в тоже время не напугать.
День закончился безрезультатно, мозгового штурма не получилось — Михаил был не в форме.
Глава 8
Вот уже несколько дней у Оли всё шло не так. Миши рядом не было, он в командировку укатил, а без него дни потускнели совсем. Она даже не понимала, как жила до встречи с ним. Время разлуки медленно тянулось от одного звонка в WhatsApp до другого, но разница во времени была колоссальной и созваниваться удавалось не чаще одного раза в день.
Сегодня с утра Оля разбила любимую чашку отца, которую ему мама ещё до свадьбы дарила, вдобавок кипятком облилась, в результате плакала от боли и обиды. Ждала взбучки от родителей, но они только об ожогах беспокоились. Намазали покрасневшие ноги пантенолом и ругать не стали. А по поводу чашки сказали, что посуда бьётся на счастье.
Пришлось надеть в универ хлопковые колготки, они не так кожу раздражали, и широкую юбку ниже колен.
Несмотря на то, что наступил март, на улице всё ещё лежал снег и сыпал чуть ли ни через день. Да и мороз не отступал, его всякие женские праздники волновали слабо.
После занятий Оля собиралась поискать подарок маме. Людке тоже надо бы что-то прикупить, а вот Димкиной жене она решила ничего не дарить. Пусть будет война без перемирий. Терпеть она не могла жену самого старшего брата, правда, и та Олю на дух не переносила. Ещё стоял вопрос, поздравлять ли маму Миши. Вот вроде и не встречались никогда, но не поздравить тоже неудобно. Вернулся бы Миша из командировки, можно было бы спросить. Вот с такими мыслями Оля ехала в университет.
Первым делом сообщила Людке про разбитую чашку и ожёг, а потом — как грустно быть одной. Правда, пожалела сразу же, что рассказала, увидев ехидную улыбку подруги.
Оля никак не могла взять в толк, почему Людка, с которой было связано столько в жизни, так себя ведёт по отношению к ней. Она ведь как сестра — с рождения самого они вместе.
А ещё Оля всегда считала, что подруге нужно помогать и всё прощать, потому что она без отца растёт. Оля не помнила, кто и на каком этапе жизни внушил ей эту мысль, но она всегда и всем делилась с подругой, начиная от шоколадки или конфеты до карманных денег, которые ей родители давали. Да и в университет Людка поступила по протекции Олиного отца. И тётя Регина, и Олин старший брат Дима, и Олины родители считали, что рядом с Олей Людка точно человеком станет, и профессия ей вроде как нравится. Да и для вечно витающей в облаках Оли Людка будет якорем, крепко держащим её на земле.
В очередной раз Оля проглотила обиду. И опять простила подругу, забыла этот ехидный взгляд. Потому что кроме Людки у неё никого нет, с кем можно запросто поговорить, кому можно всё рассказать и кто всё равно останется рядом.
Ну не с родителями же сокровенным делиться, да и с братьями не сложилось. Старший, Дима, был совсем взрослым, когда на свет появилась Оля. Он любил её, баловал, а потом женился на своей однокласснице. Молодых отселили в бабушкину квартиру, детей в браке не случилось, и нормальных человеческих отношений с родителями Оли — тоже. Сноха их люто ненавидела. А Костя, будучи старше Оли на семь лет, просто ревновал к младшей сестрёнке. После школы он уехал в Питер в военно-медицинскую академию. А дальше жил и работал там, куда его посылала Родина.
