я так полагаю, Станислав Викторович Корнев, — спокойно поинтересовалась она, заставив «незнакомца» поражённо приоткрыть рот и моргнуть.
— Издеваешься? — процедил Стас, желая придушить стерву… — Давай быстрей, у меня нет времени! — заорал он, нервно глянув на наручные часы.
Саша молча достала удостоверение.
— Калинина Александра Ильинична. Журналист-корреспондент печатного издательства «Невский дом». Мне назначено. Где мы можем поговорить?
Стас продолжал недоумённо хлопать глазами и хватать ртом воздух. Это конец… Неужели, правда?
И только сейчас заметил классические брюки со стрелками, белую блузку, бейдж на груди и фотоаппарат. Александра Ильинична подготовилась основательно в отличие от него.
— Пройдёмте в мой кабинет, — Стас оправил полы пиджака и пропустил… журналистку вперёд. Сердце всё ещё колотилось, отдавая болью в висках. Нельзя так нервничать, должен быть способ уладить конфликт…
Как?! Как, чёрт возьми, если он только что наорал на неё? А ведь отец говорил, что приглашённый журналист имеет большее влияние в Москве.
Саша нервничала, но виду не подавала. Просто привыкла в силу специфики работы влипать в разные… неприятные ситуации. А это, можно сказать, мелочи жизни.
Она огляделась и устроилась в кресле перед полукруглым рабочим столом нового директора.
Стас поправил галстук и несколько раз выдохнул, прежде чем занять место напротив. В эти наглые лживые глаза смотреть невыносимо, но и не смотреть не получится. Правила этикета…
— Виктор Сергеевич присоединится чуть позже. Он предупредил, что задерживается.
Саша кивнула и достала блокнот, отложила на стол, и извлекла камеру.
— Несколько снимков для журнала и газеты «Московский обозреватель», — пояснила она и так же равнодушно щелкнула аппаратом.
Как так можно? Поразился Стас. Она что, робот?
— Где снимки? — вопрос вырвался сам собой. Просто мысли о его триумфальном позоре не давали покоя.
Рука Саши замерла над блокнотом.
— Я здесь по другому вопросу, — холодно пояснила она. — Расскажите, чем вы занимались в «штатах»?
— Ты шутишь? — опешил Корнев, снова перейдя на «ты» и поморщился. Нет, он свихнётся, если сейчас же не получит позорные фотографии. — Где фотки? — процедил он, подавшись вперёд. И ему не понравилось, как большие глаза хищно сузились.
— Вы планируете вносить изменения в корпоративную политику «Мегаполиса»? Какие у вас на него планы? Где вы обучались? — Саша невозмутимо выполняла свою работу, хотя ей вовсе не трудно ответить на вопросы Корнева. Просто его дерзость, грубость и несдержанность… Ну, это раздражает. Как он собирается занять пост отца с такими-то расшатанными нервами?
Стас стиснул край стола и шумно выдохнул. Убийственное спокойствие этой,… этой журналистки вымораживало!
— Фотографии, — угрожающе произнёс он, желая прожечь нахалку взглядом.
— Я удалила их. Вам стало легче? Теперь мы можем приступить к интервью? У нас осталось пятнадцать минут. Десять вы потратили впустую…
Саша наслаждалась. Кто-то вечно может смотреть на воду, кто-то, как горит соседский дом, а вот ей нравится смотреть, как мужчина задыхается яростью, не в силах ничего предпринять. Особенно, если учесть, что именно она является объектом этой самой ярости. Есть что-то привлекательно в том, когда люди бесятся по твоей вине. Если это малознакомые люди.
— Удалила? — просипел Стас, не поверив. Протянуть руку… схватить за тонкую шею и душить на этом столе. Труп можно спустить в мусоропровод и сказать, что сама упала…
Саша сдалась. Время тикало.
— Послушайте, Станислав Викторович. Произошло досадное недоразумение. Знай, что вы — это вы, я бежала бы сверкая лабутенами. Без оглядки. Ваши фотографии никогда бы не вышли и не выйдут за пределы моего телефона, возьмите себя уже в руки. Проявите профессионализм, который так присущ вашему отцу, — на одном дыхании, не мигая произнесла она, и сделала пару заметок в блокнот.
Самооценка Стаса сильно пошатнулась, споткнулась об уязвлённое самолюбие, и чуть не разбилась на радость этой самоуверенной нахалки. Никогда его так ещё не оскорбляли. Сбежала бы? Он не обладает достаточным профессионализмом?.. Пф-ф…
— Что вы пишите? — сквозь зубы выдохнул он, борясь с желанием стать преступником.
Саша подавила вздох. Скорей бы этот день закончился.
— Пишу, что вы не обладаете нужными навыками руководителя такого большого холдинга. Боюсь, у «Мегаполиса» возникнут серьёзные проблемы. Вы чересчур вспыльчив, действуете и говорите необдуманно. Смешиваете личные отношения и рабочие. Чем вы занимались? Пели? — иронично поинтересовалась Саша, даже не представляя, как попала в точку.
Стас нахмурился. Интервью накрывалось и грозило вылиться в проблему. И всё из-за его несдержанности. Но если фотки, где он в зайчих ушках, с красными следами от помады… попали бы в прессу… Всё бы закончилось совсем плачевно. И его карьера генерального директора оборвалась, так и не успев начаться.
Они и так попали в руки прессы… Ядовито усмехнулся про себя Стас и вздохнул.
— То, что вы говорите совсем не так. Я просто не ожидал встретиться с вами при таких обстоятельствах, хотя не скрою, что желал… это встречи, — чтобы открутить тебе голову, мысленно добавил он. — Я закончил Оксфорд и уже имел опыт работы с недвижимостью. Отец готовил меня к этому с двенадцати лет. И хоть я занимался… музыкой, никогда не забывал о своём предназначении.
Саша сделала ещё несколько заметок. Время интервью давно истекло. Но у неё достаточно материала и без помощи слабонервного Корнева…
Журналистка не успела ответить: в кабинет вошёл Корнев Старший. Саша ещё в конференц зале отметила болезненную худобу мэра, внезапно пожелтевшую кожу рук, морщин, словно прибавилось и щеки впали…
— Сашечка! — радостно воскликнул Виктор Сергеевич. — Рад встречи. Рад, — повторил он, кивая, и протянул руку.
Калинина поднялась на встречу, широко и искренне улыбаясь.
— Три месяца не виделись, — посетовал мэр и придвинул для себя стул. — Слышал, тебя повысили?
— Да, Виктор Сергеевич, — робко ответила девушка, заметно смущаясь. Саша никогда не могла притворяться в присутствии этого сухого, с суровыми чертами лица, человека. Он словно сканер, рентген. От его пронзительных голубых глаз невозможно укрыться. — Как вы поживаете? Здоровье?
Стас уже устал поражаться за сегодняшнее утро, но журналистка в очередной раз удивила. Как у неё получается так резко меняться? С ним в машине, она была страстная, развратная, легкого поведения, девушка. Минуту назад — это была амбициозная стерва,
