Сейчас же меня ожидает семейный ужин с папой и Кариной у них дома, потому что кое-кому приспичило отметить годовщину в узком кругу, поскольку у него «есть подозрения, что на следующих выходных собраться не получится».
Сжимая в руке пакет с тортиком и любимым папиным виски — всё-таки приезжать с пустыми руками как минимум некрасиво — я выхожу из лифта и, подойдя к нужной двери, уверенно нажимаю на дверной звонок.
В животе урчит, ведь после работы я даже не заехала домой, боясь попасть в пятничные пробки и застрять в городе до позднего вечера. В платье бежевого цвета и на каблуках я, уставшая после тяжелого дня, нетерпеливо прикусываю губу, представляя, как с жадностью поедаю вкусное мясо, приготовленное Кариной.
А ещё я жутко хочу выпить, и, как только дверь открывается, это желание усиливается: передо мной стоит ни кто иной, как Назаров. Собственной персоной. Я могла бы догадаться, что отец его позовёт, но почему меня никто не предупредил? Чувство досады смешивается с дискомфортом, превращаясь в протяжное «бл-я-ять», и, кажется, парень замечает его в моих уставших глазах.
— Привет, — он отступает, неловко отводит взгляд в сторону.
— Привет, — вымученно улыбаюсь.
Костя закрывает за мной дверь, запирает на цепочку.
Скинув туфли, я облегчённо выдыхаю, будто бы избавляюсь от тяжелого груза.
— Давай, возьму, — Назаров забирает у меня пакет, и наши пальцы «случайно» соприкасаются.
Так и хочется спросить «ты то что здесь забыл», но прекрасно понимаю, что вопрос не только неуместен, но и прозвучит глупо, ведь праздник-то не мой. Костя уходит на кухню — он в джинсах и в нелепой слегка помятой белой рубашке, которая совершенно ему не идёт, а я прохожу в гостиную и застаю там Карину.
В бордовом обтягивающем платье женщина выглядит привлекательно, а на счёт причёски и говорить нечего. И как она успела наготовить столько блюд, а потом ещё привести себя в порядок? Я бы ей с радостью помогла, но работу никто не отменял…
— Привет, Ирочка, — она нетерпеливо поправляет салфетки на столе, пытаясь придать им красивую форму, но те либо как назло сбиваются ещё сильнее.
— Привет, — взгляд скользит по столу, пытаясь уловить неровно лежащую нарезку, которую можно втихаря украсть. — Почему здесь Назаров?
— Костя? — она отходит от стола, критично его осматривая. — Антон позвал.
— Угу. Семейный ужин же…
Карина не обращает на меня внимания, полностью погружённая в свои мысли. Она всегда такая: если занята делом, то утопает в нём с головой.
— Принеси из холодильника алкоголь, пожалуйста, — просит Карина. — Там вино и виски.
— Спасибо. Я там торт привезла и ещё виски, пригодится. А где близнецы?
— Попросила сестру посидеть, чтобы не мешали. Они в последнее время очень капризные, с ума меня сводят, — Карина вновь принимается за салфетки, и я решаю оставить её в покое.
Оттягивать поход на кухню больше нет смысла, всё равно придётся встретиться как с Назаровым, так и с отцом — уже слышу их голоса, доносящиеся из-за стенки. Собеседники замолкают, стоит мне переступить порог.
— Ирка, — папа оставляет в покое попытки открыть бутылку и, широко улыбнувшись, обнимает меня.
Он в костюме, в последний раз я его видела таким нарядным на его свадьбе, когда они с Кариной расписывались. Праздника как такового не было, решили обыграть всё скромно и без лишнего пафоса.
— С наступающим тебя, — таю в его крепких объятиях. — Подарок получишь потом.
Он фыркает, отстраняется. Я ловлю на себе смущённый взгляд Назарова. Сразу видно, что парень чувствует себя здесь не к месту и совершенно не знает, куда себя деть.
— Алкоголь готов? Карина требует, — я присаживаюсь на стул, устало вытягивая ноги. — Есть так хочется, давай скорее! Я после работы даже не перекусила.
— Так мы тоже, — папа возвращается к вину. — Карина весь день готовила, суетится как пчёлка, а мы буквально полчаса назад приехали. Удалось лишь стянуть ломтик колбасы, пока она не видит, — пробка покидает бутылку, и мы все как завороженные смотрим на неё. — Вот, готово… Надо было завтра собираться, но у меня под вечер дела на работе, да и Карина не может.
— Я завтра помогу, — Костя облокачивается о кухонную тумбу, скрещивает на груди руки.
— Не надо, — отмахивается папа. — Там и без тебя людей полно будет. Лучше отдохни, когда у тебя в последний раз нормальный выходной был?
Назаров смеётся, смотрит куда-то в потолок, видимо, пытаясь припомнить, когда он в последний раз отдыхал. Судя по его уставшему виду, довольно-таки давно. Его растрёпанные светлые волосы торчат в разные стороны как пучок соломы, небольшая щетина покрывает скулы, а на шее из-под воротника рубашки выглядывает новая татуировка. По крайней мере, раньше я её не замечала.
— Мне всё равно делать дома нечего, лучше полезным займусь…
— Займёшься ты, — недовольно бурчит отец. — Надо будет — вызовут. Отдыхай, пока можно.
Костя не отвечает, а я решаю не влезать в их деловые разговоры. Забрав бутылку с вином, я открываю холодильник и нахожу там виски. Две одинаковые бутылки стоят рядом как сёстры близнецы — моя и отца. На ощупь понимаю, какая из них охлаждается дольше, и выбираю в жертву именно её. Рядом замечаю бутылку «Спрайта», и мысленно благодарю Карину за то, что она вспомнила о моей нелюбви к вину.
Оставив мужчин одних, я возвращаюсь в гостиную. Карины здесь нет — ставлю бутылки на стол и, заприметив вкусный кусочек мяса, хватаю его и быстро отправляю в рот, пока никто не видит. М-м-м, как же вкусно!
— Воруешь?
Я вздрагиваю и оборачиваюсь.
— Дурак, — бурчу с набитым ртом, осматривая Костю с ног до головы.
Он улыбается, в руке держит бутылку с пивом. Подойдя к столу, ставит её между тарелками и скользит по еде жадным взглядом, после чего ловко цепляет такой же кусочек мяса, который я стырила минуту назад. Наши взгляды пересекаются и, отскочив друг от друга, как мячики разлетаются в разные стороны.
Только сейчас замечаю, что пиво безалкогольное.
— Не пьёшь?
— За рулём. Могу до дома подвести.
— Посмотрим. Я, может быть, здесь останусь.
Молчит. Я тоже.
Всё-таки это очень странно: общаться с Костей после всего, что между нами было. Прошлое теперь кажется лишь сном, будто бы и вовсе не со мной происходило, и эти два года после моего похищения становятся гранью, чертой, разделяющей на «до» и «после». Сейчас эти два мира отличаются друг от друга, не имея ничего общего. Та я остаётся в прошлом, нынешняя я стоит здесь. Другая я, другой Назаров, словно бы из параллельной вселенной. Такие чужие, но имеющие нечто общее.
— Вот вы где, — Карина спасает меня от навязчивых мыслей. — Садитесь скорее, остынет всё. Анто-о-он!
— Да иду, иду! — раздаётся голос отца.
Мы рассаживаемся, пока Карина до последнего суетится по пустякам. Я напротив Назарова, слева папа, справа Карина. Так и сидим. Накладываем себе салаты, гарнир, соусы, Костя разливает алкоголь. Наливает половину большого бокала вина, виски отцу, а после растерянно смотрит на меня.
— Мне со «Спрайтом», — бормочу я, подавая ему бутылку. — Поменьше виски.
— Она у нас гурман, — шутит отец.
— Я просто не люблю с «Колой», а вино подавно терпеть не могу.
— Чисты-ый надо, чистый, — как бы по секрету подмигивает отец.
— Ну тебя…
— Отстань от ребёнка, — Карина сдерживает улыбку. — Давайте лучше выпьем.
Папа кивает, оставляя в покое еду, и, проследив взглядом за стаканом виски со спрайтом, который Костя протягивает мне через стол, счастливо улыбается.
— Выпьем за то, что мы собрались сегодня здесь, наконец-то в тишине и спокойствии, — намекает на близнецов. — Самые близкие мои люди, самые любимые. Дочурка, — смотрит на меня, и я смущённо улыбаюсь.
Думаю о том, как я презирала его раньше из-за смерти мамы, из-за того, что он бросил нас и ушёл к этой проклятой Марине. Я злилась и обижалась, я его ненавидела. А теперь ближе у меня никого нет, и я стыжусь, что потратила столько времени на злобу, стыжусь сказанных обидных слов в сторону папы, но я действительно рада, что между нами всё наладилось, и я сижу здесь и с гордостью смотрю на этого улыбающегося мужчину.
