Глава 5
Макс Буйнов
Ненависть сильнее страсти. Она способнасжечь до тла. Но может помочь пережить предательство.
Она ненормальная. Эта маленькая лохушка с ангельским личиком — исчадье ада. Мне даже немного стало жалко беднягу адвоката. Нафига я приехал? Ему и так не сладко.
— А еще он мне предъявил, что я его снифтер разбила, представляешь? Козлина, — вбила последний ржавый гвоздь в мой разум эта маленькая сучка. Твою мать, она снова кусает свою чертову губу, оставляя на ней следы зубок. И я буквально чувствую, как спасительный алкоголь выветривается из моей бедовой башки. Неужели я дам согласие на эту авантюру?
— Мои какие гарантии, и с чего ты решила, что сможешь мне помочь вернуть гребаный завод? — пытаясь отвлечься от шагающей по холлу взад-вперед фурии, спросил я. С тех пор как мы ввалились в избушку, она ни минуты ни присела. Шлындает туда-сюда, оставляя за собой шлейф цветочного аромата.
— Ты не слышал, что я сказала? — прошипела лялька, и мне стало не по себе.
— Про сфинктер? Слышал. Бедный мужик, — хрюкнул я.
— Снифтер. Но мне нравится ход твоих мыслей, — плотоядно улыбнулась куколка, облизав языком зубки. — И если ты не заткнешься, мать твою, разбивание сфинктера я отрепетирую на тебе.
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты заноза в заднице? — поинтересовался я, стараясь не дышать. Ее аромат дразнил ноздри, в него вплелись нотки душистого перца, кардамона и ванили. — Клунь, я в принципе все понял. Но так и не услышал, как ты можешь вернуть то, что при помощи твоего рогатого Феди, отсудила у меня бывшая жена.
— В смысле?
Казалось бабенка раскочегаренная яростью удивилась. Аж подавилась вон, схватила со стола мой бокал и залпом его ополовинила. Дурочка. Чача у Арменки градусов шестьдесят. По спецзаказу.
— В том смысле, что Ф. Быковский — это же твой муженек? Все документы присланные мне из суда за его подписью. Ты не знала?
— А ты не думал, что эти инициалы могут означать другого человека? — ошарашенно спросила Фекла, выпучив глаза. Да что такое творится, черт бы побрал эту лохушку?
— Не тебя же? Детка, у тебя кишка тонка.
— Точно, — ухмыльнулась Феня, и сделала еще один глоток чачи. — Я же подстилка и приживалка. Правильно ты меня охарактеризовал. Хотя, ты шовинист конечно…. — И дурак, — подумав добавила она. — Но поверь, у меня есть возможности вернуть отнятое. Расписку могу написать, если хочешь. Услуга за услугу. Дашь на дашь, так сказать
— Надеюсь ее не надо будет скреплять кровью? — спросил я, опрокидывая стакан, в котором огненной воды осталось на донышке. — И про "дашь" мне понравилось. Я согласен.
И зачем я спросил, дурак? Ну вот зачем? Девчонка подошла ко мне вплотную и впилась своими обкусанными губищами в мой рот. Комната закачалась, и точно не от выпивки.
— Ты что творишь? — выдохнул я.
— Начинаю мстить. Мы же должны как — то скрепить наш контракт. И бога ради, не будь девчонкой, Макс.
— Ты полностью отбитая, мать, — понимая, что сопротивляться не могу, ухмыльнулся я, сдирая с лохушки миленькую блузку, украшенную рюшами. — Тебе надо бы врачу показаться.
— Хорошенького понемножку, — фыркнула мерзавка, отстраняясь. Подхватила остатки свое одежки, и путаясь пальцами в лоскутахзакрыла сногсшибательную грудь от моего взора. Чертова маленькая кукла. Мне показалось, что яйца у меня сейчас звенят, как корабельные колокола, и вот-вот взорвутся. — А что такое? Ты же не думал, что я легкодоступная? Или думал?
— Я не помню о чем думал, но зато прекрасно знаю, о чем думаю сейчас. Лучше беги, а то я тебя растерзаю.
Просить дважды ее не пришлось. Подхватив болтающуюся на спинке стула сумочку, Феня ломанулась к двери. Я зарычал, чувствуя, что немного и в моей башке лопнет аневризма.
— Завтра приеду, — уже от двери крикнула эта овца. Но мне было не до нее. Я содрал джинсы, и побежал в ванную. Нужно было спустить пар. Едва успел сдернуть джинсы, вместе с боксерами, сделал несколько движений рукой, очень надеясь, что не сойду с ума. Эта чертова баба действует на меня, как кошачья мята на некастрированного котяру. Сносит напрочь крышу. Наверное зря я согласился помогать чокнутой. И дело даже не в мести придурку Феди. Я вполне удовлетворился тем, что съездил ему по морде. В конце концов — завод лишь один из немногих, которыми я владею, просто он дорог мне как память. И эта сука моя бывшая, решила меня побольнее укусить, отсудив чертово предприятие, которое наконец — то начало приносить доход. Хотя могла бы поиметь более значимые объекты, и жить припеваючи. Идиотка.
Я вообще не знаю, зачем приехал в этот гребаный город. Хотел поговорить с Ф. Быковским, попробовать его перекупить. Тем более, что моя силиконовая женушка скупа до безобразия. Скорее всего она даже гонорар до конца ему не выплатила. Зажала. А теперь эта девка толкает меня, черте на что. И я ведусь, как школьник, потому что не могу выкинуть из головы тяжелые сиськи адвокатской подстилки.
— Да и хер с ним, с заводом. Дельце обещает быть интересным, — гаркнул я в пустоту дома, совсем даже себе не веря. Мстить, так мстить. Тем более, что это даже интереснее, чем вести диалог с избитым мной адвокатом, который считает, что я трахнул его супругу. Он ведь теперь ни за что на свете не станет помогать мне вернуть имущество. Я не верю, что Фекла сможет что — то сделать. Зато, я думаю, что я смогу с ней сделать, если помогу ей, и от этого в штанах начинается извержение Везувия. Не знаю, на кой она мне сдалась. Не могу объяснить притяжения. Но и уехать не распечатав вкусную конфетку не позволяет кодекс джентльмена.
Фекла Быковских
Сколько бы вы женщину не обманывали, в конце — концов в дураках останетесь вы.
(народная мудрость)
Федька был в спальне. Лежал на кровати, откинув одеяло, усыпанное лепестками роз, в одной руке он держал бокал с шампанским, другой… Короче, не хочу рассказывать, что он другой делал. Неприлично. На прикроватной тумбе поднос с моими любимыми профитролями и французскими «макарунс». Новенький снифтер болтался на члене моего благоверного словно стеклянный презерватив, и по диаметру не подходил. Я почувствовала, что меня тошнит, и прикусила губу, стараясь не заржать в голос. Все это в комплекте с отливающей синевой, разбитой физиономией, ну никак не будило эротических фантазий. А если учесть, что я так и не простила коварного изменщика… Ну, вы понимаете.
-Я заждался, детка, — томно потянул Федюнчик. Господи, что я в нем нашла — то? Словно шоры с глаз спали, жаль что поздно. Он вроде в зал ходит, тренируется, а грудь и пресс жидкие, как у мальчика подростка. Весь какой — то как игрушечный, целлулоидный. Волосинки на теле нет, ходил на эпиляцию. Черт, он же мужик. То ли дело варвар. Я вспомнила покрытый курчавыми волосками торс Макса, маленький шрам под коричнево — лиловым соском, татуировку на мускулистом плече и с трудом сглотнула ком в горле, похожий на скукожившегося ежа. Трусы намокли, мать твою, а соски заострились, рискуя прорвать тонкое кружево бюстгальтера. Разодранную сильными руками блузку пришлось скинуть прямо в прихожей, чтобы избежать излишних вопросов. Точнее, я просто скинула ее с себя прямо на пороге и запихала за гребанный комод, в крышке которого зиял проруб, похожий на открытую рану, как напоминание о моем помутившемся рассудке. Такого больше не будет. Я все продумала, и теперь буду действовать с холодной головой. И при помощи горячего помощника.
Холодное и горячее — самое лучшее сочетание. Вкусное, дразнящее рецепторы, возбуждающе — сладкое. Почти ядовитое. Но эта отрава прекрасна, потому что она дает восхитительное освобождение от оков, ярости и бессилия.
— Да ты уже готова, детка. Я знал, что не сможешь устоять, — принял на свой счет мои окаменевшие соски Федя. Чертов придурок, я совсем забыла, что павиан решил сразить меня на повал своей сексуальностью.
