быть. Ты же сама знаешь, как сложно сейчас найти хорошую работу. А Дарина? Вдруг ей не понравится новое место, новые учителя, новые друзья?
— А если поехать к твоим родителям? Дарине там очень нравится, и мы будем видеть их чаще.
— Полина, как бы ни было хорошо у моих родителей, это всего лишь районный центр. Ты сама должна понимать, что в городе образование намного лучше. Да и после окончания школы Даре все равно придется возвращаться в город, чтобы продолжить учебу. Ты готова отпустить ее одну?
Я молчу, потому что Сережа прекрасно знает ответ. Вот как ему удается видеть все наперед? Неужели нет никакого способа избавиться от Лебедева? Чтобы он исчез, как исчез одиннадцать лет назад, но только уже навсегда?
* * *
Никогда не перекладывала свои проблемы на кого-то, но сейчас я даже рада, что Сергей сам поговорит с Дариной. Почему-то мне кажется, что у него это получится лучше, чем у меня.
— Мне нужно умыться, — говорю мужу, вставая.
— Давай, а я позову Дару.
Оборачиваюсь и смотрю на Сережу, совершенно забыв что нужно дышать.
— Сейчас? — Единственное слово дается с трудом. Уверена, что на моем лице написаны все эмоции.
— Не вижу причин откладывать.
Сережа опять прав. Это я боюсь. Боюсь сломать хрупкий мир своего ребенка.
— Хорошо, я сейчас, — твердо говорю и иду в ванную.
Несколько раз умываю лицо холодной водой, но это не помогает. Кожа продолжает гореть, и я чувствую, как полыхают мои щеки. Поднимаю взгляд: в зеркале на меня несчастно смотрит мое отражение.
«Я никогда не была такой жалкой. Нужно собраться», — говорю сама себе. Еще раз плескаю в лицо воду и закрываю кран. Я и так задержалась, не хочу, чтобы меня ждали.
Дочь и мужа нахожу в гостиной. Дарина сидит на боковой спинке дивана, беспечно болтая ногой и рассказывает какую-то историю, которая произошла у них сегодня в школе. Первый раз не могу вникнуть в то, что она говорит. Звонкий голосок звучит радостно и беззаботно, и я могу любоваться ею бесконечно. Произнесенное имя Филиппа заставляет меня вздрогнуть, разрушив очарование момента. Сережа замечает мое присутствие и жестом приглашает сесть. Послушно опускаюсь в кресло напротив. Я хочу видеть лицо Дарины.
— Дара, — Сережа стягивает дочь со спинки и усаживает рядом с собой. — Нам с мамой нужно с тобой кое о чем поговорить…
— Я слушаю, пап, — с готовностью соглашается дочь.
Между ними всегда были хорошие, теплые отношения. Сережа любил Дарину как родную, что встречается в жизни не так уж и часто, и никогда ни за что не ругал ее. Да, собственно, было и не за что. Дарина, в свою очередь, всегда ему доверяла и сейчас с надеждой смотрит на отца.
— Дара, а этот мальчик, Филипп, ты с ним дружишь? — спрашивает Сергей, а я любуюсь им: в нем столько ума и такта. Не каждый педагог обладает такими качествами.
— С Филькой? — удивляется дочка.
— Да.
— Нет, пап, — Дарина пожимает плечами. — С ним почти никто не дружит, вот он и лезет ко всем. А что?
— Понимаешь, доча, так получилось, что Филипп твой брат, — говорит Сергей, а я замираю.
— Это как так? — Дарина хлопает глазками.
— Вот так. Мы с мамой поженились, когда тебе было два года.
Дарина переводит взгляд на меня, я едва киваю, молча подтверждая, что так и есть.
— А почему вы раньше не сказали? — хмурые складочки появляются на детском лице.
— Дарина, мы этого не знали, пока папа Филиппа не пришел в школу, — глотаю ком, вставший в горле, заставляя себя произнести правду.
— Вы не шутите? — переспрашивает Дарина.
— Нет, доча. Это не шутка, — отвечает за меня Сергей.
— А Филь… — Дарина спотыкается и поправляет себя. — Филипп знал?
— Нет, он тоже ничего не знал, но ему должны сказать, — отвечаю я, надеясь, что Костя поговорит со своим сыном.
В комнате повисает тишина. Глажу свои пальцы, пытаясь хоть немного успокоиться. Да и дочке нужно время, чтобы «переварить» информацию.
— Доча, ты можешь спросить, что хочешь, — подталкивает ее Сергей.
Дарина вскидывает на него свой взгляд, а потом смотрит на меня.
— Да? — И уже через секунду звучит вопрос: — А почему он Лебедев, а я — Смехова?
— Потому что когда ты родилась, мы уже развелись, и я взяла свою девичью фамилию, — объясняю ей.
И опять тишина, которая нарушается только шумом в моих висках.
— Ясно. — Легко, как мне кажется, принимает ответ Дарина. — Я поняла. А это обязательно всем знать?
— Нет. Не обязательно. Главное, чтобы знали ты и Филипп, — отвечаю я. Не думаю, что в интересах Лебедева распространяться о дочери, которая ему оказалась не нужна.
— А, ну тогда ладно. Я пойду? — осторожно спрашивает дочь.
— Конечно, иди, — отпускает ее Сергей.
Смотрю, как Дарина выходит, и пересаживаюсь к мужу.
— Как думаешь, она нормально восприняла? — обеспокоенно спрашиваю у него, ища слов поддержки.
— Дарина умничка. Думаю, что она поняла все верно. Самое главное, что теперь она знает про Филиппа, — отвечает Сережа.
— А про Костю?
— Если она будет им интересоваться, то тебе придется ей рассказать. — Звучит ответ, который мне совсем не нравится.
— Я этого не хочу, — тяжело вздыхаю. — Это неправильно.
— Неправильно будет скрывать что-то от нее.
Сережа, наверное, опять прав. Тогда почему мне кажется, что это только начало моего кошмара?
Осторожно приоткрываю дверь в комнату дочери.
— Не спишь? — задаю глупый вопрос, ведь сама это прекрасно вижу.
— Нет, — качает головой дочь.
Верхний свет уже выключен и горит только бра над кроватью. Телефон, в котором обычно дочка зависает перед сном, одиноко лежит рядом и мигает пропущенной информацией. Дарина сидит на постели и теребит уши старому плюшевому зайцу. Почему-то именно эта игрушка в детстве была у нее самой любимой. Дочь очень долго спала с ним обнимку, но уже несколько лет, как Степка (так Дарина назвала ушастика) одиноко сидел в кресле, словно был частью интерьера, или островком детства в ее комнате.
Мы собирались пожениться и приехали в гости к родителям Сергея. Они приняли нас тепло, но мама Сергея очень переживала, что не купила новую игрушку для Дары. Дочь нашла этого зайца и не расставалась с ним, пока мы гостили. Она ни в какую не хотела его отдавать, когда нужно было уезжать. Наверное, это был первый каприз, когда дочь расплакалась, чтобы получить желаемое. «Господи, да заберите вы его, если он так ей понравился! Наиграется — выбросите!» — всплеснула руками и начала успокаивать мою дочь без
