любого громкого звука.
— Блять, ты с утра всегда такая не спокойная? — рыкнул Клим, когда я попыталась скатиться с кровати, выскользнув из-под тяжелой руки.
Я замерла, опираясь ногой о пол. Всё мое тело онемело. Мне хотелось вытянуться в полный рост и размять затекшие мышцы. Но так как я всё еще была без одежды, то предпочла сжаться. При свете утреннего солнца моя нагота была особенно вызывающей.
Я соскользнула с кровати и подобрала с пола красное мятое платье. Отвернувшись, я быстро натянула его на себя.
— Ночью ты хотела сбежать? — раздался за спиной насмешливый голос.
Скрипнув зубами, я расправила плечи. Я не спешила поворачиваться к Климу лицом. Я не могла без содрогания смотреть в эти безумные, подернутые льдом глаза. Как та умершая девушка могла любить этого мужчину?!
Я задрала голову, чтобы по лицу не потекли слезы отчаяния.
А может, и не было никакой девушки? И всё это лишь больные фантазии Клима? Может, я уже не первая наложница, которая участвует в этих жутких играх?
Интересно, если бы у меня был пистолет, смогла бы я выстрелить в человека? Всё чаще я задавалась этим вопросом. Как в детстве, я мысленно брала себя на «слабо». А если я успею добежать до кухни и схватить нож, смогу ли я воткнуть его в живот Клима? Глядя ему в глаза, навалиться на деревянную рукоятку всем телом, чтобы вонзить лезвие как можно глубже? Слабо?..
Я медленно повернулась. Сердце билось где-то в горле. Мне было страшно от своих мыслей, но где-то глубоко внутри я испытывала странное возбуждение. Я могла переиграть Клима. Я могла стать свободной. Я чувствовала, как сила и энергия бурлили в моих венах.
Я уже не была жертвой. Я могла стать охотником.
Клим, вытянувшись, лежал на кровати. Закинув руки за голову, он смотрел на меня. В его глазах вспыхнул азартный огонек удовольствия. Он знал. Он всё знал. И в деталях видел сцену своего убийства, которую я так тщательно нарисовала в своем воображении.
Его ноздри затрепетали, словно он почуял запах собственной крови. Его зрачки расширились, будто он только что увидел что-то необыкновенно прекрасное. Больной ублюдок!
— Наконец-то, я вижу, какая ты, — хрипло проговорил Клим, впиваясь в меня взглядом. Он возбудился. И восхищался мной, как мужчина восхищается красивой женщиной.
Я закрыла глаза. Я убью его. Или окончательно сойду с ума сама…
* * *
Мы ехали в машине. Со стороны нас можно было принять за парочку, уставшую друг от друга. Прижав колени к груди, я хмуро уставилась в окно. Леса сменялись однообразными полями, поля сменялись разрозненными постройками. Мы ехали в город.
Клим, нацепив солнечные очки, подпевал какой-то англоязычной песне по радио. У парня было хорошее настроение, а мне хотелось влепить ему хлесткую пощечину. Но я не знала — развеселит ли это его еще больше или приведет в бешенство.
— Куда мы едем? — спросила я.
Этот вопрос я задавала не в первый раз и даже не в десятый. Но ответа я так и не получила.
После душа и завтрака, прошедшего в гробовой тишине, Клим принес мне чужую одежду и сказал, что мы уезжаем.
— Где мои джинсы? — резко спросила я, когда увидела очередное платье.
На этот раз одежда была более целомудренной, но я не могла избавиться от ощущения, что она насквозь пропиталась чужими духами и слезами.
Клим ничего не ответил и вышел из комнаты.
Я не могла видеть себя в зеркало, но мне на удивление понравилось то, как я ощущала себя в этом черном слегка расклешенном платье с длинными рукавами и закрытым воротом. Оно было коротким и не скрывало моих тощих бледных ног, но мне было уже всё равно. Ночь, проведенная с Климом в одной постели, уничтожила весь стыд. В этом странном заброшенном доме рамки приличия исказились до неузнаваемости, приобретя уродливые формы.
На улицу я спустилась в сопровождении Клима. Остановившись возле машины, я задрала голову и уставилась на окна второго этажа. Где-то там должен быть Антон. Но я не заметила ни одного признака того, что в доме находился еще один живой человек. Грязные стекла взирали равнодушно, и даже небо не отражалось в них. Где же Антон?..
В машине я не сдержалась.
— Антон еще здесь? — спросила я, упираясь взглядом в загорелую руку, лежащую на руле.
— Да, — коротко ответил Клим.
Я вскинула на парня удивленный взгляд. Он нечасто баловал меня ответами. Но рано я радовалась…
— Его жизнь сейчас зависит от тебя.
Клим переключил радиостанцию и, поймав композицию Армстронга «What a wonderful world», сверкнул белозубой улыбкой. Как эта мальчишеская расслабленная улыбка не вязалась с его словами…
Я напряженно молчала. Я никогда не была многословной, но рядом с Климом познала истинную цену словам. Каждый вопрос должен быть точным и метким. От этого зависело слишком многое.
Я сглотнула и медленно, тормозя после каждого слова, спросила:
— Что я должна сделать?
Клим снял очки и посмотрел мне в глаза. Мне показалось, что я смотрюсь в бесконечный зеркальный лабиринт. В нем так легко потерять себя…
— Я познакомлю тебя с одним человеком. Ты будешь ходить к нему домой. Если попытаешься сбежать или сообщить в полицию, я убью Антона. А потом его сестру. Ей шестнадцать. Если тебе интересно, она милая и добрая. Скорее всего, она даже не будет сопротивляться.
Кровь заледенела в моих жилах.
— Ее ты тоже похитил?
Я с трудом шевелила помертвевшими губами.
— Нет, она до сих пор с папочкой. Ходит в школу. Отец приставил к ней охрану, но он не знает, какую слабость питает его девочка к плохим парням…
В сердце плеснуло кислотой. Резко хватая ртом воздух, я согнулась пополам.
— Ты чудовище, — задыхаясь, прошептала я.
Я не могла разогнуться. Внутренности скрутила адская боль. На глазах выступили злые слезы. Сейчас мне было не «слабо». Я бы, не задумываясь, схватила нож…
Перехватив мой воспаленный взгляд, Клим подмигнул и снова надел солнечные очки.
— Не я один, милая…
Мы заехали во двор многоэтажного дома. Над детской площадкой, озаренной ярким солнцем, звенели детские голоса и смех. Дворник поливал из шланга клумбы с нежными цветами. Несколько мальчишек, громко хохоча, крутились вокруг и уговаривали облить их. Молодые мамочки с колясками недовольно цыкали на возмутителей спокойствия.
Всё это казалось мне какой-то нереальной глянцевой
