Мария, — говорит мужчина, улыбаясь. Подхватывает мою руку и целует тыльную сторону.
До этого момента мне никто и никогда не целовал рук. И, наверное, я бы смутилась, если бы Глеб перед встречей не дал строгих инструкций о том, что можно и чего нельзя. И о манерах Сергея Ивановича он меня тоже предупредил. Так и сказал: «Не ведись на ухаживания этого повесы».
Как знал. Ага. А ведь, может, и знал?
— И мне приятно познакомиться, Сергей Иванович, — говорю, вытягивая свою руку из захвата его ладони.
— Прошу, — кривится мужчина наигранно, — просто Сергей.
— Хорошо, Сергей, — кажется, в этой поездке покорность — мое второе имя.
Я протягиваю мужчине папку с документами. Он забирает папку, заглядывает внутрь, перечитывает доверенность. Удовлетворенно кивает.
— Все верно, ага, — говорит мужчина себе под нос.
Отрывает взгляд от текста и снова смотрит на меня. Опять улыбается. Мне почему-то кажется, что он не хочет быстро меня отпускать. Его внимание мне совершенно не неприятно, даже немного льстит. Хоть Глеб и предупредил, что оно выеденного яйца не стоит, все равно. Всем девушкам приятно, когда мужчины на них реагируют. А в этой одежде, с прической и макияжем, я почувствовала себя совсем по-другому. Дорого, что ли. Сергей ведь не знает, кто я. Ему, наверное. И в голову не придет подумать, что я работаю уборщицей в клинике для онкобольных.
— Мне сказали, что вы подготовили документы, которые я должна забрать, — напоминаю мужчине. Как раз вовремя, а то его разглядывание моей скромной особы слегка затянулось.
— Да, конечно, — будто очнувшись, говорит мужчина.
Он подходит к столу, берет две папки и передает мне.
— В синей договора, — говорит он. — В красной — документы, которые Глеб попросил приготовить.
— Хорошо, — я забираю обе папки.
— До встречи, — собираюсь уходить. Моя миссия в этом офисе на сегодня окончена.
— До встречи, Мария, — отвечает мужчина с какой-то странной интонацией в голосе.
Не знаю почему, но его последняя фраза прозвучала, как намек. Хоть по смыслу сказанного никакого намека не содержала. Отгоняю от себя нелепую мнительность, выхожу из кабинета. Спускаюсь на лифте и возвращаюсь в машину. Сразу достаю телефон и набираю номер Глеба.
— Сделала все, как я сказал? — спрашивает мужчина.
— Да.
— Умница, — я снова расплываюсь в улыбке, как дурочка.
— А теперь куда?
— Теперь Антон отвезет тебя в другой офис. Тебе нужно отдать красную папку с документами моей жене.
Улыбка слетает с лица, а сердце пропускает удар.
Жене? Он женат?
Все боевое настроение, как ветром, сдуло.
И почему я решила, что такой мужчина, как Воронин, не женат? Ах да, к нему ведь никто не приезжал в клинику, чтобы навестить. Но, судя по тому, что мне предписано молчать о том, где он и в каком состоянии, о его болезни жена просто не в курсе.
В груди все больно сжалось, на глаза навернулись слезы. Мотнула головой, выдыхая, чтобы не дать сорваться потоку из глаз. Потому, что тому, что его жена на знает о болезни, есть только одно объяснение — он слишком сильно ее любит и не хочет травмировать.
— Маша? — звучит требовательный мужской голос в трубке, напоминая о том, зачем я здесь. — Ты меня слышишь?
— Да, — с трудом мне удается взять себя в руки и ответить спокойно.
— А с голосом что?
Похоже, хотя бы внешне успокоиться мне так и не удалось.
— Да так, тут накурено, — вру первое, что пришло в голову.
— Ты плохо переносишь запах сигарет? — он так внимательно вникает во все, что касается меня, что я, как дурочка, поверила, что небезразлична ему. Как же я ошибалась!
— Да, — отвечаю, стараясь не заплакать.
— Я скажу Антону, чтобы он не курил в машине, — обещает мужчина кратко.
— Спасибо.
Мне хочется отключить звонок и разрыдаться. Но я не могу себе этого позволить. Ведь я здесь не для этого. И я сама согласилась помочь.
— Слушай внимательно, — предупреждает Глеб. — Тебе нужна Кира Андреевна. Секретарю скажешь, что ты от меня, тебя примут. Ты должна просто отдать красную папку, и все. Никаких разговоров. Ничего не рассказываешь. Просто отдай папку. Если Киры не будет, подождешь, пока она не появится. Но документы ей нужно отдать сегодня. Все поняла?
— Поняла, — киваю. Потом вспоминаю, что он меня не может видеть сейчас и чувствую себя еще большей дурой, чем пару секунд назад.
— Умница, — привычный пряник от мужчины уже не вызывает прежних эмоций.
Глеб обрывает звонок. Впрочем, как всегда. Такова его манера общения — сухо и по делу, долгие разговоры без повода этот мужчина вести не станет.
А мне все труднее сдерживать слезы. Смахиваю пару слезинок, поглядывая в сторону водителя. Наверняка ведь, этот Антон все докладывает Глебу, и расскажет, если я тут разрыдаюсь сейчас.
Тем временем, машина останавливается у большого здания. Не такого высокого и роскошного, в котором я была до этого. Но в центре города. Я беру папку и выхожу в сторону центрального входа. Называю охраннику фамилию, цель визита и показываю паспорт. Меня легко пропускают.
Пока лифт медленно поднимается, я не перестаю думать о том, что сейчас увижу ее. Его жену. Наверняка, это удивительная женщина, именно такая ему и нужна. С тоской смотрю на папку в своей руке. А, когда лифт открывается и я иду по коридору, иду не к кабинету директора, а забегаю в ближайший туалет и закрываюсь в кабинке.
Опускаю крышку унитаза и усаживаюсь сверху. Упираюсь локтями в колени и подпираю голову. Пытаюсь отдышаться и прийти в себя. Мне нужно успокоиться, чтобы во время встречи не выглядеть больной истеричкой. И почему я решила, что у него никого нет? Вот же дура, ей-Богу!
Взгляд падает на красную папку у меня на коленях. Наверное, это нехорошо. Нет, это точно не по плану, и Глебу я точно не скажу об этом потом. По сейчас мне это нужно. Открываю папку и достаю документы, вчитываюсь в текст.
Я ожидала чего угодно, но только не того, что я нашла в папке. Документы на развод и отказ от ребенка. У него и ребенок есть? Господи!
Почему он хочет отказаться от всего этого? Зачем? Кого
