смог отказать, и вот этот визг означает восторг дочери по этому поводу. Ох, Лизка! Если она смогла построить Глеба Воронина, то что ж с другими-то будет?! В общем, держитесь, мужики!
— Мама! — кричит девочка, увидев меня. Она пытается спрыгнуть с качели, и Глеб едва успевает затормозить, чтобы малышка не травмировалась.
Девочка бежит ко мне и запрыгивает на руки. До рождения сына она мне казалась маленькой. А теперь, глядя на то, как маленький Давид спит, его разница с сестрой кажется огромной.
Глеб тоже подходит к нам, обнимает и целует меня в висок, как всегда, вдыхая запах моих волос.
— Как сын? — спрашивает.
— Уснул.
— А меня поцеловать!? — возмущается Лиза, увидев, как папа целует маму.
— Ну, конечно, моя принцесса! — смеется Глеб. — Иди, и тебя поцелую.
Он чмокает малышку в щеку, потом в другую. Лиза начинает хихикать, а потом смеяться, играя ямочками на щеках.
— Идем в дом, обедать пора, — говорю своим любимым.
Еще до свадьбы Глеб начал строить дом. Он сказал, что детям необходимо много пространства и свежий воздух, и я не возражала. Правда, настояла на том, чтобы дом был небольшим. Мне не нужны хоромы, чтобы чувствовать себя счастливой. Три спальни, гостиная, кухня, кабинет, небольшая библиотека и спортзал — вот и вся роскошь, которой нам хватает для благополучного и комфортного проживания.
А я только сейчас замечаю, что Глеб не слушает меня, он смотрит куда-то за моей спиной. Оборачиваюсь. За калиткой стоит высокий мужчина. Его взгляд сначала заприметил Глеба. Потом перешел на меня и дочь, затем вернулся к моему мужу. Я сразу понимаю, кто это. Сама ведь написала Артуру, брату Глеба. Он сказал, что приедет, как только сможет. И вот, он здесь.
Замираю, глядя на своего мужа. Первый шаг к примирению Артур сделал, теперь слово за Глебом. Если сейчас он просто развернется и уйдет в дом, то Артур больше не приедет. А, ведь, это не нормально, если братья не общаются. Поэтому я рискнула попытаться свести их, чтобы они помирились.
— Подойдешь? — спрашиваю у мужа тихо.
Он повернулся ко мне, золотая осень заглянула в мои глаза, считывая в них все, не задавая вопросов.
— Твоя работа, — произнес утвердительно, понимая мой порыв.
— Хотя бы попробуйте помириться, — говорю я.
— Идите в дом, — говорит муж и идет к калитке.
Он выходит со двора, а я иду в дом с Алисой на руках. Но, как только двери закрываю, опускаю ребенка с рук и прилипаю взглядом к окну. Отсюда мне хорошо видно двух мужчин, которые о чем-то говорят. Я так волнуюсь, что сама не замечаю, как начинаю сминать ткань своего костюма.
— Мама, а кто этот дядя? — спрашивает Алиса, задирая голову, чтобы заглянуть мне в глаза.
— Это твой дядя, — отвечаю дочери, ласково посмотрев на нее.
— Дядя? — спрашивает она, осознавая факт наличия у нее нового родственника. — А он с нами обедать будет?
Хороший вопрос. Я бы не возражала. Но это должен решить Глеб.
— Не знаю, Лизонька, — говорю дочери. — Пойди, поиграй пока в своей комнате.
Возвращаюсь к наблюдению за мужчинами. Вот Глеб что-то говорит, Артур ему отвечает. Мне ничего не слышно с этого расстояния. Артур протягивает моему мужу руку. Глеб опускает взгляд, смотрит на эту руку, молчит. Напряжение чувствуется даже в доме, повисла тяжелая пауза. Наконец, Глеб тянет правую руку, пожимает ладонь брата.
Я облегченно выдыхаю. Может, он и в дом его пригласит? Но нет, Глеб заходит во двор, закрывает калитку. Артур уходит.
— Я надеялась, что ты пригласишь его в дом, — говорю, когда Глеб появляется на пороге.
— Не сейчас, Маша, — отвечает муж. Старые раны давно затянулись, но Глеб очень остро реагирует на предательство. Наверное, это единственное, что мой муж не может простить.
— В другой раз, — добавляет он, подходя ко мне и обнимая за талию. Облегченно выдыхаю.
Значит, наказания за мой поступок не будет? Он же хочет наладить связь с семьей, я знаю, просто чувствую это. Кто-то должен был сделать первый шаг.
— Спасибо, любимая, — говорит он, тихо выдыхая мне это в ухо.
По телу рассыпаются мурашки. Этот мужчина всегда действует на меня так.
— За что? — спрашиваю.
— За все, — следует ответ, а затем и поцелуй в шею.
