разочаровать меня. Просто расслабься и позволь мне сделать свою работу. Все, что тебе нужно сделать, — лечь на спину и наслаждаться тем, что я делаю с тобой. Это все, что мне нужно, чтобы сделать эту ночь величайшей в моей жизни.
Я вижу, как ее щеки заливает румянец, и она застенчиво кивает.
Наклонившись, я нежно целую девушку в губы, снимая пиджак. Я чувствую, как она дергает меня за галстук, когда я скольжу губами вниз по ее подбородку к ключице. Протянув руку, я стягиваю ее куртку с плеч и спускаю вниз по рукам. Сняв мой галстук, Персик тянется к пуговицам моей рубашки, и я обнимаю ее за спину, расстегивая молнию на ее сарафане.
Ее длинные светлые кудри касаются моего лица, когда я провожу руками по ее обнаженной спине, и я закрываю глаза, наслаждаясь легкой щекоткой.
Когда она заканчивает с моей рубашкой, я помогаю девушке снять ее вместе с моей майкой. Посмотрев вниз, я вижу, как проводит своими идеальными руками по моей груди, потираясь о волоски. Там есть несколько седых, и странно видеть ее молодые безупречные пальцы на моей загорелой коже.
Она слишком хороша для меня.
Глядя ей в глаза, я стягиваю с ее плеч бретельки сарафана, обнажая ее большие груди, увенчанные твердыми сосками, умоляющими о моем рте.
Я нажимаю ей на плечи и заставляю лечь назад на кровать, снимая ее сарафан вместе с туфлями. Я тоже снимаю брюки и туфли, оставаясь только в нижнем белье. Когда смотрю вниз на ее пышное тело, вижу, что на ней только кружевные бирюзовые стринги, и это зрелище сексуальнее, чем все, что я когда-либо видел в своей жизни.
Материал моих боксеров растягивается за пределы законов науки, и мой твердый член почти вырывается наружу.
Я заползаю на кровать поверх нее, ощущая ее теплую обнаженную кожу на своей.
— Я собираюсь оставаться в боксерах. Мне нужно сохранить хоть какой-то контроль, и это должно успокоить тебя. Ладно?
Она прикусывает губу и кивает.
Нежно целуя ее в губы, я немного опускаюсь, чтобы поцеловать нежную кожу между ее грудями. Я лижу там, и она издает нежный стон. Я медленно продвигаюсь к одной из них, целуя все вокруг сосков, покусывая мягкую плоть и держа в своих руках.
Она движется подо мной, ее потребность нарастает. Я перемещаюсь ртом к ее соску, наконец облизывая ее там, слегка прикусывая и слыша, как ее звуки разрывают тишину.
Двигаясь к другому соску, я отношусь к нему так же, чувствуя, как она извивается от желания, хватая меня за волосы.
— Антонио. Пожалуйста.
Я улыбаюсь, глядя ей в глаза.
— Умоляй меня, моя сладкая. Я хочу, чтобы твой голос звучал у меня в ушах.
Я двигаюсь вниз по ее животу, целуя мягкость. Я провожу руками по ее талии, потирая нежную плоть. Мне нравится, что каждая ее частичка нежна. Будто я могу прогрузиться в ее изгибы и прижаться к ней. Это то, чего я желаю больше всего. Быть настолько глубоко погруженным в нее, что она никогда не сможет покинуть меня.
Двигаясь вниз по ее телу, я целую ее бедра, облизывая каждое из них, прежде чем добраться до пояса трусиков. Я провожу губами по краю, облизывая ее теплую, сладкую кожу.
Она двигает бедра вверх, пытаясь заставить меня сделать больше, и я просто улыбаюсь ей. Я прижимаюсь ртом прямо к ее прикрытой трусиками киске, и смотрю ей в глаза.
— Умоляй меня, — шепчу я в ее тепло и чувствую, как она вздрагивает подо мной.
— Клянусь Богом, дьявол брал у тебя уроки, — я слышу смех в ее голосе, но потребности в нем больше. — Пожалуйста, Антонио. Я умоляю тебя.
При этих словах я оттягиваю ее трусики в сторону, обнажая идеальные розовые губки, и опускаюсь ртом к ее обнаженной киске. Ее сладкий мед попадает мне в рот, и я больше не могу сдерживаться. Я закрываю глаза и целую ее киску так, как целовал бы ее рот, кончая при этом в свои боксеры.
Густые струи спермы выстреливают из моего члена, когда я скольжу языком по ее клитору, и ее сладость трется о мое лицо. Просто первая проба ее молодой киски, и я кончаю на себя. Что я буду делать, если когда-нибудь войду в нее?
Я чувствую, как она двигается подо мной, и поднимаю руку, удерживая ее за бедра, чтобы она не отняла у меня самое сладкое лакомство, которое я когда-либо пробовал. Я облизываю ее и, как и обещал, трахаю ее тугую дырочку языком.
Потираю ее клитор большим пальцем и облизываю внутри, и этого достаточно, чтобы она перешла грань. Ее тело так сильно напряжено, что легкого прикосновения достаточно, чтобы спина выгнулась на кровати, пока она выкрикивает мое имя.
Ее сладкий, липкий мед попадает мне на язык, и я слизываю его, наслаждаясь ее оргазмом, будто я человек в камере смертников, и это мой последний ужин.
Я чувствую, как она опускается на кровать, прекратив дрожать, и двигаюсь по ее телу, целуя каждый сантиметр по пути вверх.
Я добираюсь до ее губ, и она проводит руками по моей груди. Я целую ее в губы и чувствую, как она проникает внутрь языком, пробуя себя на мне.
— Теперь, когда я попробовал твою сладкую киску, давай посмотрим, как она с шампанским.
Я провожу пальцами по челюсти Антонио, чувствуя грубость однодневной щетины. В ней пробиваются седые волоски, а вокруг глаз есть несколько морщинок, но он все еще невероятно великолепен. Он слегка наклоняет голову, будто пытается прижаться к моему прикосновению. Я понятия не имела, что мужчина может так поклоняться женскому телу. И я не знала, что можно кончить так много раз. Оргазм за оргазмом, казалось, сливались воедино по мере того, как продолжалась ночь. Все было для меня. Будто он не мог мной насытиться. В какой-то момент я, наконец, отключилась, придя в себя в его крепких объятиях.
Большинство мужчин, с которыми я имела дело с тех пор, как приехала в Вегас, больше беспокоились о том, что я могу сделать для них. Хотя я не должна жаловаться, потому что я делала с ними то же самое. Я просто никогда не позволяла им получить от меня то, что они хотели. Антонио никогда не пытался до конца овладеть мной, и в какой-то момент я
