Ее насмешка больше похожа на смех.
— Ты невозможен.
— Лучше, чем быть кем-то, кого уже однажды арестовали. Готова добавить второй срок к своему послужному списку? — необдуманные слова покидают мой рот в спешке.
— Круто. На самом деле меня задерживали, а не арестовывали. И если честно, я бы предпочла быть кем-то, кого ошибочно обвинили в преступлении, чем засранцем, которому нужно украсть какую-то хрень, чтобы почувствовать себя мужчиной. Надеюсь, тебе понравится мой дерьмовый пятилетний айфон. Пока, — она заканчивает звонок.
Блять. Используя свой телефон, я перезваниваю по номеру. Кто-то берет трубку и спрашивает, что бы я хотел заказать в случайном ресторане в городе.
Черт. Она умница, не оставила мне следов. Я улыбаюсь, очарованный ее изобретательностью. Каким-то образом я столкнулся с человеком, который в последнее время не вписывается в статус-кво моей жизни.
Вместо обычной хандры я хватаю ноутбук и изучаю, как взломать чей-то мобильный телефон. Я надеюсь узнать хоть какую-то информацию о таинственном нарушителе. Используя чьи-то подробные инструкции с форума Reddit, я пытаюсь разблокировать телефон. В итоге мне удается лишь заставить ее телефон заблокироваться после того, как он делает мою фотографию с помощью Face ID.
Мой телефон гудит от входящего звонка, прерывая мой очередной процесс взлома Reddit. Я хватаю его и отвечаю.
— Привет.
— Так… не злись, — ворчит в трубку моя младшая сестра, словно я ребенок.
Я хмыкаю в знак неодобрения.
— Что ты натворила?
— Ну, помнишь, я говорила тебе, что хочу навестить тебя в ближайшее время?
— Нет, ты, должно быть, забыла о столь забавном факте за все три раза, что мы разговаривали за последние две недели.
— Ну, я звонила, но ты не отвечал.
Я вздрогнул от обиды в ее голосе. Не то чтобы я старался игнорировать ее звонки, но иногда я не могу заставить себя двигаться, не говоря уже о том, чтобы говорить. Мои рассуждения не облегчают чувства вины, растущего внутри.
Она нервно смеется.
— Ну, я скучаю по тебе и хочу навестить. Прошел месяц с тех пор, как я видела тебя в последний раз.
— Это потому, что ты путешествуешь с Ноа, пока он участвует в гонках, — постарайся быть милее, ты, раздражительный идиот.
Она вздыхает.
— Ты знаешь, что он планирует уйти на пенсию через сезон или два.
— Отлично. Он заслужил это после всех своих успехов, — я изо всех сил стараюсь, чтобы в моем голосе не было горечи, но слова все равно выходят такими. Ноа не виноват. Он работал на износ, соревнуясь и выигрывая у самых молодых талантов год за годом. В отличие от меня.
— Ты не справедлив к себе.
— Жизнь несправедлива. То, что мы защитили тебя от этого урока, не означает, что остальные выживают без потерь, — черт. Мой рот продолжает доставлять мне неприятности сегодня. Майя не заслуживает моей горечи, как бы больно ни было мне порой от жизни. — Майя, прости меня. Я не хотел этого. Ты знаешь, что я готов на все, лишь бы с тобой все было в порядке.
Она молчит несколько секунд, прежде чем фыркнуть.
Черт. Только не сопение. Моя грудь сжимается от того, что я расстроил человека, который значит для меня больше всего.
— Мне жаль. Ты этого не заслужила.
— Все в порядке. Есть уроки, от которых ты не сможешь меня защитить, как бы тебе этого ни хотелось, — ее голос ломается.
Что-то грохочет на другом конце телефона, и Майя протестует, прежде чем ее голос исчезает.
— Разве это не придурок десятилетия. Как у тебя дела? Не то чтобы меня это волновало после того, как ты расстроил Майю, — огрызается Ноа.
Моя жизнь стала настолько хреновой, что я по достоинству оценил его придурковатость по отношению ко мне. Это напоминает мне о том, что я все еще взрослый мужчина. Все лучше, чем мои родители, которые обращаются со мной так, будто я сделан из фарфора, или Майя, которая скрывает истории о Ноа и Марко, потому что не хочет меня расстраивать.
— Я бы сказал «хорошо», но поскольку я разговариваю с тобой, когда ты злишься, я выберу «с сожалением».
Он хмыкает.
— Хорошая мысль. Если ты собираешься быть сварливым засранцем, оставь это для всех, кроме своей сестры, прямо сейчас. Думаешь, ты справишься с такой маленькой просьбой?
Я скрежещу зубами.
— Определенно.
— Хорошо. Я избавлю тебя от шока от нашего сюрприза, так как знаю, как сильно ты их любишь. Мы будем у тебя дома через час. Не делай из этого проблему. Нам нужна твоя помощь, так что нацепи свою самую фальшивую улыбку и брось рутину сварливого придурка для своей сестры, — Ноа вешает трубку, оставляя меня с разинутым ртом в шоке и недоумении глядя на свой телефон.
Черт.
* * *
Мой племянник Марко визжит, когда я подбрасываю его в воздух. Его темные волосы разлетаются вокруг лица от порыва воздуха.
— Ещё раз! Ещё раз! — его голубые глаза загораются.
Я ношу его, как самолет, с шумом и всем остальным. Проводить время с Марко — все равно, что пить стакан жидкого солнечного света. Четырехлетний малыш забирает темноту, и от этого я люблю его еще больше.
— Посмотрите на это. У зверя все-таки мягкое сердце, — Ноа ухмыляется мне.
Я перебрасываю Марко на одну руку, чтобы показать Ноа средний палец.
Глаз Майи расширяются.
— Нет, Сантьяго! Он все перенимает.
Марко смотрит на меня с широкой улыбкой, показывая свои крошечные зубы. Он пытается помахать мне указательным пальцем.
Я списываю это на совпадение.
— Тогда ты должна защитить его от своего мужа.
— Пришлось потрудиться, но я защитила детей от рта Ноа, — Майя улыбается.
— Это невероятно трудно, но я стараюсь для тебя изо всех сил, — Ноа ухмыляется и нежно целует Майю в макушку.
Я сажусь на диван и кладу Марко на колено. Мои треники скрывают мою ногу, но это не мешает ему поднять подол и рассмотреть матовый металл.
Мое тело напрягается. Я изо всех сил стараюсь прикрывать ногу, когда нахожусь рядом с другими. Визуальное напоминание портит настроение, поэтому, если нет необходимости, я прячу эту мерзость. Потребовались годы, чтобы довести походку до совершенства и скрыть любую хромоту.
Я не стыжусь своей ноги.
Я стыжусь своей жизни.
— Tio — дядя Санти — Железный человек, — он постукивает по ноге и смотрит на меня с самой милой улыбкой на свете.
Чувство сдавливания в моей груди ослабевает от его невинности. Видишь, жидкий солнечный свет.
Марко — единственный, кому я позволяю называть себя Железным человеком. С моим племянником я как будто его герой, а не истрепанный человек, каким меня выставляют СМИ. Приятно быть героем чужой истории, даже если это всего лишь на несколько часов. И благодаря этому маленький ребенок обвел меня вокруг пальца.
Майя убирает руку Марко с моей ноги и опускает ткань моих треников.
— Марко, что я говорила о том, что нельзя трогать других людей без разрешения?
Он упирается подбородком в грудь.
— Не трогать.
Майя бросает мне колеблющуюся улыбку.
— Мне жаль. Я сказала ему больше не называть тебя Железным Человеком, но он, видимо, забыл…
— Пусть делает, что хочет. И перестань относиться ко мне по-детски, Майя. Мне нравится, что ты заботишься обо мне, но, по-моему, тебе достаточно растить одного ребенка, не так ли? Не нужно нянчиться и со мной, — огрызаюсь я.
Майя напряглась.
Ноа поднялся с сиденья, расположенного параллельно моему.
— На улицу. Сейчас же.
От смертоносности его тона мой позвоночник выпрямляется. Он не оглядывается, чтобы проверить, следую ли я за ним.
Раскаяние мгновенно охватывает меня, и я поворачиваюсь лицом к сестре.
— Я сожалею о том, что сказал. Мне нужно лучше контролировать себя, — я снимаю Марко со своих коленей и ставлю его ноги на пол.
Майя кивает, отворачиваясь от меня. Она вытирает лицо рукавом свитера.
