Вылетаем веселой кучкой из здания.
Целую на прощание Крис, Ожников дергает меня за край куртки.
— А обниматься?
Повисаю на пару секунд у него на шее.
— Кофе не пей…
— А водку можно?
— Без меня — нет!
— Завтра стартуем! — напоминает всем Крис.
Разворачиваюсь, выхватывая взглядом под светом фонаря своего семьсот двенадцатого.
И запахивая на ходу куртку, ускоряюсь в его сторону. Ветер бьет в лицо…
С каждым моим шагом порхающее ощущение в груди, которое он выдал мне после поцелуев нарастает, смешиваясь с предвкушением более серьезных блюд.
Это хорошо…
Он достает огромный букет роз с заднего сиденья.
Ооо… Надеюсь это последняя щепотка ванили в предстоящий вечер!
Забирая, влетаю в его объятия.
На холодном ветру его горячие губы прекрасны! И закрывая глаза, я растворяюсь в его желании, кипении, порхании…
Да, да, да!!!
Его пальцы сжимают мою попку так требовательно, что бедра почти мгновенно сводит от возбуждения.
Через свои брючки я чувствую, как упирается мне в живот его член.
Мне любопытно… Какой он будет?
Главное, чтобы не больше, чем у Аронова!
— Добрый вечер, Женечка!
В моей голове короткое замыкание и наши губы притормаживают.
Внутренности тут же сжимаются в комок.
Медленно разворачиваюсь в Диминых руках, расцепляю их.
— Олег?..
Я не узнаю его глаза. Обычно спокойные… сейчас из них фонтанирует ядом!
— Новая помада… — смазывает остатки помады с моих губ большим пальцем.
В моей пустой голове продолжает щелкать холостыми.
— Новая игрушка… — кивает на Димку.
Я чувствую, как он ожесточается, словно увеличиваясь в размерах и закрывая собою свет.
Затмение не только в моем мире.
— Как развлеклась, детка? Расскажешь? — губы изгибаются в жестокой ухмылке. — Все горячие подробности, м? Соскучился по твоим сказкам.
Чего происходит, вообще? — хлопаю на него глазами. — Что он несет?
— Олег…
Чувствую, как меня зажимает между ними в сильных ревностных болезненных чувствах. Легкие сдавливает!
И они нарастают, нарастают, нарастают!! И меня раздавит сейчас!
— Поехали, домой, Женечка, — прорывает вдруг из него совсем другое, наше, глубокое, болезненное. — Я очень устал и соскучился. Не могу больше…
Окончательно вылетаю в прострацию.
Я, бл*ть, сплю? Это кошмар?
— Жень, это что за черт? — оживает Дима, напоминая мне что происходящее реально.
Это не черт, Димочка, это Демон!
В мгновение ока, я оказываюсь в руках Аронова, пролетая мимо рук Димы.
— Не надо трогать… Это — моя женщина.
Его губы касаются моего виска, Димка охреневая смотрит на это.
Нет, нет… Погодите-ка!
Толкаю Аронова в грудь, но он словно не чувствует. Его мышцы, как канаты.
Он оттягивает меня в сторону, чтобы я не стояла между ними.
— Все, что ей было можно, она тебе уже дала.
И, может быть, первый раз в жизни я чувствую себя фигурой на шахматной доске. Это партия, Аронова, да!
Нет, реально? — охреневаю я, пытаясь поймать его взгляд. — Реально?! Осознанно ты двигаешь мной сейчас, чтобы срубить ему голову?! Ну, конечно! Тут без вариантов!
Из моих рук вываливается букет.
— Женя? — я чувствую, как тормозная моего Семьсот двенадцатого начинает подтекать. — Объяснишь?
Сейчас будет пи**ец!
— Ты что делаешь? — взрываюсь я, хватая Аронова за ворот куртки.
— Что такое? — ухмыляется он мне зло. — Он был не в курсе? «Ой».
ААААх ты… — шар возмущения и гнева внутри меня раздувается так, что…
Сейчас, бл*ть никто здесь не выживет!
Аронов улыбается. Чуть заметно. Азартно, агрессивно. В воздухе витает мандраж. И я бы не стала сейчас делать ставок кто из них первый даст кому в морду!
Потому что мне кажется — это буду я!
— Такой взгляд у тебя горячий, моя девочка… — нервно, но азартно усмехается он. — Соскучилась? Поехали…
Сволочь! Хрен ты меня сдвинешь на следующую клетку.
— Дим, — перевожу взгляд на обтекающего Морозова.
Отрицательно качаю ему головой.
— Правильно, Женечка, извинись перед парнем. И впредь, предупреждай игрушек, что они только игрушки.
Димкины глаза закрываются на секунду, я чувствую взрыв. Да, сказанное помножилось на мои перлы. И картина сильно искажена. Молодец, Аронов! Хорошо рисуешь! Даже в слепую!
И я чувствую, как внутри себя Димка разносит сейчас все вокруг! Он открывает глаза в них… Не на меня он смотрит. Мне адекватно врезать в ответ он не может! И…
Поубивают сейчас друг друга. Мне кажется Аронов прямо жаждет, чтобы тот сорвался.
Димка переводит взгляд на меня и гаснет.
Всё. Тут ничего сделать уже нельзя и не надо. Но, бл*ть зачем так?! Кто дал тебе такое право?! — разворачиваюсь я к Аронову. — Ты бросил это право мне в лицо, укатив на свое море! А теперь… играешь в моих любимых котят без спроса? Топишь насмерть.
— Сволочь! — нервно усмехаюсь я.
Это же надо! Так нагло… — не могу поверить я в происходящее.
— Да, моя девочка… — кивает он, расслабляясь.
Шар внутри меня тоже взрывается.
— Зараза! — впечатываю кулак ему в грудь.
— Еще, детка… ты такая горячая, когда злишься.
— Ты посмел… — оскаливаюсь я на него.
Размахиваюсь, чтобы стереть с его лица эту циничную усмешку.
Отклоняясь он перехватывает мою руку, рывком прижимая к себе.
— Тише. Тише, Женечка… — шепчет он. — Прости меня. Я ездил один. Очень скучал. Сходил с ума. Мне больно сейчас… Очень! Пожалуйста…
Я не понимаю, что он говорит, слова понимаю, смысл — нет!
Вырваться из его рук не получается. Истерично дышу.
— Как ты посмел?! — сглатываю я. — Как ты мог так…
— Я во всем неправ. И в этом тоже неправ. Но я не отдам тебя никому. Посмотри на меня…
Он держит моё лицо ладонями.
Не хочу!!!
И мои коготки впиваются в них, пытаясь оторвать. Я чувствую как прорисовываю борозды на его коже.
Не отпускает.
— Смотри на меня… Женя… Тише…
И я смотрю в эти до боли родные глаза. — Не злись… Женечка… Девочка… Это же я…
Его губы замирают на моем лице.
Силы вдруг резко покидают меня. И мой живот начинает наполнять такой знакомый болевой спазм, отдающий болезненной пульсацией в грудь.
Больно… Очень… Ему…
— Я люблю тебя… — шепчет он.
И мне. Очень больно.
Я перестаю дергаться, парализованная этим чувством.
— Поехали домой… — и в этом столько всего сказанного им, но не услышанного мной.
И я дышу глубже, переваривая все то, что он сказал мне выше. Мне больше не хочется по нему бить. Мой котенок уже все равно захлебнулся. Я никак не могу договориться с собой кто виноват в этом.
— Поехали домой…
— Поехали…
Глава 5 — Владеть
Делаю вдох поглубже, сажусь в машину на переднее сиденье.
А он не спешит, доставая сигареты. Прикуривает, присаживаясь на капот. Я вижу, как дрожат его пальцы. И это единственное что выдает его состояние. Потому что даже эмоционально он не то, что закрыт, он запечатан в свинцовый саркофаг. И даже мой эмпат-рентген не может пробить эту броню.
Ни Семьсот двенадцатого, ни его тачки на стоянке больше нет. Уехал. И это правильный выбор. По-другому бы вряд ли мы разрулили эту ситуацию. Я испытываю облегчение, что он не сорвался и не было никакой жести. Аронов провоцировал… К счастью, сорвалась только я. Больше от неожиданности. Офигеть.
Аронов…
Один ты ездил? — осмысливаю я его слова.
И что? Это дает тебе право поступать так, как ты сделал сейчас?
Но внутри я почему-то чувствую, что дает. Не по отношению к Семьсот двенадцатому. Нет! Но по отношению ко мне. Как интересно… Что это значит? Что он всё еще мой мужчина? Или подождите. Я — его женщина?
А как его женщина я могу несколько раз врезать ему по лицу за то, что он устроил или это перебор?
