— Небольшой дождь еще никому не повредил, — отвечаю я, хватая письмо из стопки.
Ее взгляд отслеживает мои движения, но она ничего не говорит. Просто еще одна причина, по которой я люблю эту женщину.
— Я скоро вернусь. Или, вообще-то, я мог бы поработать дома до конца дня, — говорю я ей, бросая ноутбук в портфель вместе с письмом.
С чего бы ей писать мне?
Слова путаются в моей голове снова и снова. Мое сердце продолжает бесконтрольно биться, а зрение кажется немного затуманенным.
Возможно, у меня сердечный приступ. Но, может быть, именно это и происходит, когда бывшая любовь всей твоей жизни пишет тебе гребаное письмо спустя десять лет.
— Я отменю твою встречу с мистером Джеймсом, — комментирует она, когда я торопливо прохожу мимо нее. Я резко останавливаюсь, разочарованный стон вырывается из моего рта. Я на мгновение заколебался. Карлайл Джеймс — один из крупнейших клиентов фирмы. Мне удалось заполучить его год назад после трех лет усилий. Одна из причин, по которой я ему так нравлюсь, заключается в том, что я всегда доступен, в отличие от некоторых других партнеров в фирме, у которых на самом деле есть жизнь вне работы и которые трахаются со случайными женщинами.
К черту.
— Скажи ему, что я болен, — бросаю я через плечо, прежде чем поспешно выйти из комнаты.
Я едва осознаю свои шаги, когда прохожу через офис, захожу в лифты, а затем спускаюсь на пятьдесят этажей в вестибюль здания. Все, о чем я могу думать, это то письмо. Меня так и подмывает вытащить его и вскрыть прямо сейчас, но если у меня такая сумасшедшая реакция только от того, что я вижу, как она пишет мое имя и адрес офиса, то какой будет моя реакция, когда я прочитаю содержимое?
Ее лицо всплывает в моем сознании. Ей было восемнадцать, когда я видел ее в последний раз. Все еще молодая девушка во всех отношениях. Как она выглядит сейчас? Замужем ли она? Есть ли у нее дети?
От одной мысли об этих двух вещах мне хочется вырвать, пробить дыру в стене… кричать.
— Логан, — раздается голос, и я съеживаюсь. Это Мариса.
Я поворачиваюсь и смотрю на дерзкую маленькую блондинку, спешащую ко мне. Я был поглощен тем, чтобы трахнуть ее той ночью…на самом деле, несколько раз. Но сейчас, глядя на нее, я не уверен, о чем я думал. Как я вообще мог хотеть блондинку, когда мне нравятся волосы настолько темные, что они чернее ночи? Как я вообще мог целовать ее тонкие губы, когда мне хотелось пухлые?
Глядя на нее сверху вниз, я впервые за много лет вспомнил, что каждая женщина, с которой я спал за последние десять лет, была пустой заменой девушки, которую невозможно было заменить.
Блядь.
— Не сейчас, — резко говорю я ей и быстро ухожу. Ее быстрый выдох позади меня, это все, что мне нужно услышать, чтобы представить уничтожающий взгляд на ее лице, вызванный моими постоянными отказами от ее домогательств. Но, как и на всех остальных, мне было наплевать.
И все они могли бы обвинить в этом ее, Валентину Росси. Девушку, которая разрушила мою душу.
Прогулка до моей квартиры выбивает меня из колеи. Оказавшись внутри, я сбрасываю обувь и вырываю письмо из промокшего портфеля, даже не заботясь о воде, которая капает с меня на безупречно чистый кафельный пол. Я подхожу к своему черному кожаному дивану и опускаюсь на него, мои руки дрожат, когда они вскрывают письмо.
Дорогой Логан…
Я просматриваю письмо, не совсем веря в то, что читаю. Как она смеет? Как она смеет думать, что после всех этих лет после того, как она ушла так внезапно, я просто захочу бросить все и броситься к ней?
Я перечитываю письмо снова и снова. Ее объяснение о том, что она хочет провести время с людьми, которые для нее важнее всего, заставляет меня гореть изнутри. Был ли я важен для нее, когда она бесследно исчезла? Грубо говоря, Валентина погубила меня. Она забрала мое сердце и мою душу, превратила их в то, что жило и дышало только для нее. А затем разорвала и то, и другое на куски.
С тех пор я не был прежним.
Наконец я бросаю письмо на кофейный столик и подхожу к своим окнам от пола до потолка, из которых открывается вид на все еще бушующий горизонт Нью-Йорка. Этот пентхаус был очень дорогим. Это было первое, что я купил, когда начал зарабатывать реальные деньги, и мне интересно, сделал ли я это, чтобы что-то доказать самому себе. Например, может быть, если бы я чего-то добился сам, это восполнило бы то, чего мне не хватало, что привело к тому, что она ушла от меня.
Я рассеянно потираю грудь, продолжая смотреть на дождь, яростно барабанящий по небоскребам. Замирая, когда я понимаю, что я чувствую, я закрываю глаза, позволяя боли захлестнуть меня. Я потратил последние десять лет, делая все возможное, чтобы блокировать все, ничего не чувствовать. И теперь я вспоминаю почему. Чувствуя, блядь, снова все.
Я подхожу к своему бару и быстро наливаю себе порцию бурбона, опрокидываю ее и наслаждаюсь обжигающим вкусом. А потом я наливаю себе еще. И еще. И еще. Пока я больше не вижу ее глаза, не вспомню, каковы на вкус ее губы, не слышу ее голоса.
Через некоторое время все становится немым. Как мне и нравится.
Когда я просыпаюсь, у меня такое ощущение, что внутри моего черепа бьют кувалдой по мозгам. Я сглатываю и морщусь от противного привкуса во рту. Какой сегодня день? Что я делал прошлой ночью? Это занимает у меня минуту. Пустая бутылка Blade and Boy Kentucky Straight на кровати рядом со мной на минуту выводит меня из себя. И тут я вижу смятый листок бумаги на подушке рядом со мной, и все возвращается на круги своя.
Конечно, именно тогда мое тело решает взбунтоваться, и я ловлю себя на том, что бегу в ванную, чтобы блевать в раковину, поскольку не могу вовремя добраться до туалета. Мой мобильный телефон выбирает именно этот момент, чтобы завибрировать, и быстрый взгляд на часы на стене в ванной показывает мне, что я пропустил свою первую встречу за день.
Я смотрю на себя в зеркало, и мне ненавистно то, что я вижу. Мои глаза…они выглядят мертвыми. Пустыми. Опустошенными. Я понятия не имею, кто я и что я делаю. Прямо в этот момент я решаю, что больше так жить не могу. Если у меня может быть один шанс снова почувствовать, я хочу им воспользоваться. Это глупое решение, возможно, худшее в моей жизни. Но я знаю, что, если я останусь в своей нынешней жизни еще на секунду, внутри меня не будет ничего, что можно было бы исправить.
Я буду безжизненным мудаком.
Смыв свою блевотину в раковину, уборщицы позже возненавидят меня, я направляюсь в свою спальню и беру свой мобильный телефон. У меня пять пропущенных звонков от разных людей на работе, без сомнения, встревоженных тем, что я отсутствую сегодня утром. Я набираю номер главного партнера фирмы и делаю глубокий вдох, готовясь к тому, что собираюсь сделать.
— Кларк, я беру трехмесячный творческий отпуск… Начинаю немедленно.
Валентина, я иду за тобой, детка. Надеюсь, ты готова.
КУЭЙД
Еще почти утро, и все, о чем я могу думать, это о том, как скоро я смогу взять в руки стакан водки. Мой агент, Томми, продолжает болтать о каком-то месте диктора в колледже, на которое я претендую, благодаря ему. Все, что он говорит, влетает в одно ухо и вылетает из другого.
Я не знаю, почему он все еще пытается. Когда-то я был его крупнейшим клиентом, но прошлогодняя травма шеи привела к тому, что я пропустил прошлый сезон. Врачи сказали мне, что я смогу играть в следующем сезоне, но я знаю, что я тень того, кем я был раньше. И тот факт, что новичок команды провел рекордно успешный сезон в прошлом году на моем месте, это просто еще один гвоздь в крышку гроба. Куэйд Джексон, квотербек, выигравший Суперкубок за Даллас Ковбойз… теперь игрок скамейки запасных.
Теперь я могу видеть только заголовки.
Я делаю глубокий вдох и замечаю, что мои руки на коленях слегка дрожат. Сколько времени прошло с тех пор, как я в последний раз пил?
