от внимания Мирослава.
– Что с тобой? – тут же спросил он.
– Н… ничего, – пробормотала я. До чего же дурацкая ситуация! Мне очень не нравился его взгляд – казалось, Мир видит меня насквозь. – Я… могу уйти к себе? – добавила, попытавшись отодвинуться. Но он не позволил – удержал за плечи, и я снова поморщилась от боли.
– Ты настолько мне не доверяешь?
– Я не понимаю, о чем ты…
– Врешь, – резко отозвался Мирослав, и это короткое слово точно хлестнуло меня наотмашь. – Все ты понимаешь. Я об этом.
С этими словами он развел в сторону края рубашки, и верхние пуговицы, отскочив, заскакали по полу. Я вскрикнула – больше от неожиданности, чем от испуга. А Мир уже чуть приспустил с плеч рубашку и уставился на меня с таким ошеломлением, будто не мог поверить собственным глазам.
Я отвела взгляд. Прекрасно знала, что он видит, и не хотела смотреть на его реакцию. Вдруг вспомнилось, что под рубашкой на мне совсем ничего нет.
– Мира… – Его голос прозвучал тихо, но угрожающе, на грани сдерживаемой ярости. – Кто это сделал?
– Я уже все объяснила, – ответила устало. Сделала шаг назад и запахнула рубашку, поспешно натянув ее обратно на плечи. Мир не стал удерживать. Слишком потрясен был для этого. – Ты хочешь, чтобы рассказала в подробностях?
– Это теперь долги так выбивают из тех, кто даже прямым родственником должника не является? Считаешь, я должен в это поверить? – спросил он и шагнул ко мне. Нависая надо мной, оперся рукой о стену за моей спиной и этим перегородил мне путь.
– Можешь не верить, – буркнула я. Мирослав Загорский изменился. Прежде он никогда не сомневался в моих словах. И никогда так не смотрел – словно только хорошее воспитание удерживало его от выплеска гнева. Но раньше мы и не оказывались в подобной ситуации.
– Не беспокойся, – сказала я. – Это всего лишь несколько синяков. Заживут.
– Всего лишь?!
Мир вдруг со всего размаху саданул кулаком по стене. Я зажмурилась и прижала локти к груди, сжимаясь от оживающего во мне страха. Знала, что этот человек меня не тронет, однако реакция оказалась автоматической, и я ничего не могла с ней поделать.
– Мира! Господи, Мира, что с тобой сделали?.. – выдохнул он, глядя на меня так, словно больно ему, а не мне. В следующее мгновение я оказалась в его объятиях, моя щека прижалась к мягкой ткани футболки, знакомый приятный запах чистого тела и его любимого парфюма одновременно волновал и успокаивал.
Мирослав не давил, старался не стискивать меня слишком сильно, помня о том, что мне может быть больно. Просто обнимал. Его ладонь касалась моих волос, мягко поглаживала по голове, и от каждого осторожного прикосновения становилось теплее.
Мирослав
Мне следовало догадаться о том, что с ней происходит, раньше. Я ведь заметил, что она двигается как-то скованно. Мы с Кириллом в прежние годы ходили в секцию, где учились драться, и без травм не обходилось, особенно первое время, так что я знал, каково это.
Наверное, мне просто не верилось в такую вероятность. Но, когда я увидел на нежной светлой коже Миры синяки и кровоподтеки, у меня даже в глазах потемнело, и кипятком захлестнула обжигающая ярость. Появись передо мной сейчас тот, кто это с ней сотворил, я бы, наверное, свернул этому уроду шею, не задумываясь о последствиях.
Я не хотел представлять, что пережила Мира за те годы, что меня не было рядом, но картины сами собой лезли в голову, а ее нежелание говорить правду лишь дорисовывало к ним отвратительные штрихи. Кого она пытается оправдать? Неужели тот, кто избил ее, дорог ей?..
А затем Мира испуганно съежилась, точно боялась, что я могу ее тоже ударить. И я не выдержал – притянул ее к себе. Стараясь не причинить новой боли, обнял, погладил по волосам. И скорее почувствовал, чем услышал, как она всхлипнула. А после, уже не таясь, разрыдалась, уткнувшись носом в мое плечо.
Но даже после этого Мира больше ничего не стала рассказывать. Я позволил ей вволю выплакаться, отвел обратно в комнату, где она провела ночь. Вышел, сказав, что хочу сходить в магазин.
Я специально не стал заказывать доставку – решил, что мне нужно побыть наедине с собой хоть некоторое время. И Мире тоже. Поблизости находился большой торговый центр, так что я купил кое-что из продуктов, мазь и обезболивающие таблетки, а еще вспомнил, что у моей гостьи нет никакой одежды, кроме той, что была на ней. И нижнего белья тоже. В чем я имел возможность убедиться, когда распахнул на ней рубашку, оторвав верхние пуговицы.
Такие покупки, конечно, лучше бы поручить женщине, но таковых на примете не имелось. Не секретаря же вызывать. Представил выражение ее лица, если попрошу купить женское белье. Нет уж, справлюсь и сам. Только на первое время, а затем Мира сможет и сама сходить в магазин.
Когда уже поднимался на лифте, вдруг стало не по себе. А если она ушла, воспользовавшись тем, что меня нет дома? Снова сбежала… Едва перешагнув порог, отправился в комнату для гостей и, ворвавшись туда, с облегчением убедился, что Мира никуда не делась. Протянул ей пакет с логотипом сети женской одежды.
– Я тут купил… для тебя.
Она вскинула на меня изумленный взгляд. Ее ресницы все еще были влажными и слиплись от слез. Я вышел в коридор и сжал кулаки.
Если Мира не хочет рассказывать правду, я сам ее выясню.
Чего бы мне это ни стоило.
Мира
Жизнь складывается из мелочей. Из бесчисленного множества вещей, деталей, привычек. Мы сживаемся с ними настолько, что уже и не замечаем их важности. Вернее, не замечаем до тех пор, пока не лишаемся их. Пока не обнаруживаем, что без них перестаем ощущать себя человеком.
Вот и сейчас, когда я рассматривала вещи, купленные для меня Мирославом Загорским, у меня из глаз снова текли слезы. Наверное, никогда столько не плакала, как сегодня. Не думала, что это вызовет такие чувства. Просто иметь возможность переодеться в чистую одежду. Принять долгий горячий душ, не спрашивая ничьего разрешения.
Чувствовать себя в безопасности.
Поймав себя на этой мысли, я вздрогнула. Да, я действительно немного расслабилась. Постепенно уходило состояние несвободы, похожее на то, которое, должно быть, ощущает муха, попавшая на липкую ленту. Но не могу же я всю жизнь прятаться в чужом доме. Да и Мир… У него своя устоявшаяся жизнь, работа, обязательства перед родными.
