могла только дышать.
Паша аккуратно расцепил мои пальцы и убрал мою руку от двери, потом взял за плечи и развернул к себе. Я не смотрела на него, боясь умереть. Внутри меня, толкая друг друга, злость сменялась радостью, боль — счастьем, холод потери — теплом встречи. Моя душа и сердце разрывались на части.
Паша осторожно взял меня за подбородок и приподнял голову, заставив посмотреть на него. Наши взгляды встретились. Его глаза, когда-то такие родные и любимые, словно машина времени, разбередили во мне воспоминания, заставив вернуться на много лет назад, где мы были счастливы. Больше сдерживать себя я не могла — разревелась и прижалась к его теплому телу. Паша обнял меня и притянул к себе. Мы стояли в полутемном тамбуре в объятиях друг друга и не произносили ни слова. Нам нужно было осознать, что это не сон, и мы реальные. Я опьянела от счастья — слушала его сердце, вдыхала его запах, согревалась в крепких объятиях.
Мне снова было шестнадцать, вокруг сияло солнце и цвели полевые цветы, пели птицы и порхали бабочки. Мы с разбега, держась за руки прыгнули с обрыва в озеро и поплыли на середину. По воде разбегались волны, в которых отражалось яркое солнце, ослепляя нас. И нет холода и темноты тамбура, нет длинных, пустых и горьких лет. Есть только мы и наша любовь.
— Думал, что рехнусь, когда тебя в купе увидел, — Паша первым нарушил молчание.
— Я тоже. Я думала, что ты меня не узнал, — я крепче обняла его. — Где ты пропадал так долго?
Паша молчал, не спешил отвечать. А я не торопила. Нельзя было спешить, нельзя было спугнуть судьбу, которая подарила нам эту мимолетную встречу. Пусть он молчал, пусть ничего не говорил — главное, что он был здесь, со мной.
Слезы снова побежали по моим щекам, впитываясь в рубашку Паши. Он гладил меня по волосам, а я задыхалась от волны чувств, которые огромной волной нахлынули на меня.
— Это длинная история, Юль. И она точно не для тамбура. Тем более, что ты совсем замёрзла, — он чуть ослабил объятия и снова попытался заглянуть в мои глаза.
«Нет! Нет! Я не замерзла! Только не уходи! Не отпускай меня!» — молила я про себя, еще крепче прижимаясь к Паше. Я готова была превратиться в лед, замерзнуть и умереть, лишь бы там, в холодном и темном тамбуре поезда «Москва-Санкт-Петербург» быть рядом с Пашей и слышать стук его сердца.
Дверь резко распахнулась, заставив меня вздрогнуть.
— Извините, — в тамбур вошел молодой парень и встал у противоположной двери. — Курить очень хочется. Вы не против? — он вставил сигарету в рот.
Я молчала, а Паша, пожав плечами спокойно сказал:
— Тут вроде нельзя? Оштрафуют.
— Да, ну, — парень махнул рукой. — Так вы-то не против?
— Кури, — все тем же ровным тоном сказал Паша. — Мы все равно уходим, — он открыл дверь и пропустил меня в вагон.
Я не сопротивлялась и даже с удовольствием вошла в вагон, который снова встретил меня теплом.
— Тебе нужно поспать, идем, — Паша взял меня за руку, когда увидел моё состояние. Меня колотила мелкая дрожь — холод и эмоциональное напряжение сделали своё дело.
Я замотала головой — пойти в купе значит расстаться.
— Юль, — он сделал шаг ко мне. — Я знаю, что ты хочешь все выяснить здесь и сейчас. Но я не хочу, чтобы это произошло вот так, на ходу. Поэтому, ты сейчас ляжешь спать. А утром оставишь мне свой номер, мы встретимся в Питере и поговорим. Я там буду несколько дней. Договорились?
— Да, — прошептала я.
— Молодец, — Паша снова притянул меня к себе и закутал в теплые объятия.
Внезапно дверь нашего купе распахнулась — на пороге стоял Женя. Он удивился, заметив нас, обнимающихся в коридоре.
— Я что-то пропустил? — жестким тоном спросил он.
— Юль, иди спать, — сказал Паша.
Я протиснулась мимо Евгения, не глядя ему в глаза.
— Жень, вот сейчас не нужно вопросов, — смогла услышать я, прежде чем закрыла дверь купе.
Я сразу же залезла под одеяло и накрылась с головой. Мне захотелось исчезнуть — слишком много эмоций за один вечер.
Мужчины долго не возвращались, и я уже начала волноваться. Наконец, дверь открылась, осветив купе полоской света из коридора и тут же закрылась, снова погрузив нас во мрак. Кто-то из мужчин встал на мою полку — видимо, чтобы забраться наверх.
— Ты будильник завел? — услышала я стальной голос Евгения.
— Проводник на что? — так же жестко ответил Паша.
Наступила тишина, которую нарушало только ровное дыхание Вячеслава, периодически прерываемое храпом. Я лежала лицом к стене и не могла видеть мужчин. Но чувствовала, что ни Паша, ни Женя не спят. Я боялась пошевелиться. Тело уже начало затекать, но я, закусив губу, терпела. Мне нужно было, чтобы про меня не вспоминали.
Я уснула под утро, наверное, за час до прибытия поезда на Московский вокзал. Сквозь сон услышала, что дверь резко открылась, и проводница бодрым голосом сообщила, что через двадцать минут мы приедем. Я нехотя присела и опустила ноги на пол в поисках обуви. Вячеслав спал, Паша сидел напротив меня:
— Доброе утро, — сказал он.
— Доброе, — я подняла глаза в поисках Евгения.
— Женя ушел за кофе, — словно прочитав мои мысли, сказал Паша.
Я кивнула, поднялась и подошла к зеркалу, чтобы привести волосы в порядок. Щеки раскраснелись, когда я увидела свое отражение — бессонная ночь не прошла даром. Выглядела я ужасно — лицо помятое, тушь размазана, глаза чуть припухли от слез.
Я не смотрела на Пашу, но чувствовала его взгляд на себе.
— Сейчас вернусь, — я схватила полотенце, косметичку и вышла из купе.
На моё счастье туалет был свободен. Я с наслаждением умылась прохладной водой, освежила «ночной» макияж, собрала волосы в хвост и улыбнувшись своему отражению, вернулась обратно в купе, по которому разносился запах кофе. Я с наслаждением сделала глубокий вдох.
— Доброе утро, — поздоровалась я со Славой и Женей.
— Доброе, — ответили они хором.
— Юль, кофе — Паша кивнул на чашку, стоящую на столе.
Я с удовольствием сделала глоток горячего напитка и жизнь снова стала мне казаться не такой ужасной. Мужчины разговаривали о планах на день. Я их не слушала, а смотрела в окно на огни просыпающегося города. «Наконец-то, дома», — подумала я.
— Так, пойду-ка и я освежусь, — Слава поднялся и вышел из купе.
Женя допил свой кофе, поставил чашку на стол и, подвинувшись к окну,
