но я не всемогуща. Я делаю все что в моих силах. Ее заберут через пару дней. Документы на отчисление готовы. И так было много вопросов за что ее выгоняют, мне пришлось подергать за много ниточек…
— Мне тоже пришлось подергать за много ниточек, — прерывает женщину Тимур, — чтобы восстановить машину на которой была не просто разбита фара, но и была кровь. Как ты думаешь сколько вопросов мне задавали мои ребята? Это не просто рядовая поломка. Сразу ясно что на этой машине кого — то сбили.
— Я могу посадить ее на карантин в комнату до самого отъезда.
— Как это? — Не понял Тимур.
— Не важно. Могу и все. Устроит?
— Устроит. Пусть не шатается по академии, а потом сразу навылет.
— Хорошо. Сделаю. Я же не могла ее выгнать с чемоданами за ворота академии?
— Могла бы и выгнать!
— Дорофеев, я делаю все что ты говоришь. Но есть пределы разумного!
Я поняла, что Тимур ушел по хлопнувшей двери, но возвращаться на чердак не спешила. Дальше был тихий диалог между супругами, я практически ничего не разобрала, только обещания друг другу, что они совсем справятся, а затем ушли и они.
Просидев еще пару минут под дождем, я вдоль стены направилась к лестнице. Промокла насквозь, зато услышала такое от чего волосы дыбом встали.
Она кого — то сбила, и Тимур ее прикрыл, а теперь он ее шантажирует. Нужно узнать кто она такая и какую власть имеет в академии. Хотя для чего мне это? Я же скоро отсюда уберусь!
Поднялась на чердак, схватила ткань из мешка с ветошью и промокнула волосы, затем сняла толстовку, повесила ее, чтобы она высохла, с трудом стянула мокрые джинсы. Футболку тоже повесила рядом. Разулась. В одном белье было довольно прохладно. Мне попалась под руку белая простынка, которую видимо использовали для драпировки, я начала обматываться ей, делая что — то на подобии сари, когда услышала скрип.
Замерла. Дождь почти утих, поэтому царила такая тишина, что было слышно, как сова ухает в лесу.
Снова скрип, а затем дверь на чердак распахивается.
Тут так темно, что я вижу только силуэт. Нервно сглатываю и делаю шаг назад, подхватываю рукой свой телефон, который лежал на старом сундуке и быстро включаю фонарик.
— Воронов! — Ругаюсь на чем свет стоит.
— Даже не думал, что ты знаешь такие слова, — парень улыбается и идет в мою строну. — Погаси свет, а то неизвестно кто тут еще шляется в лесу.
— Как ты меня нашел? — Сильнее закутываюсь в простынку.
Очень неловко себя чувствую. Стою почти голая и мокрая перед ним. Ноги почти не прикрыты и плечи тоже.
— Вышел во двор, а тут смотрю кто — то на чердак лезет. Решил проверить кто это.
— Эта сторона со двора академии не просматривается, — я опустилась на свою импровизированную лежанку и прикрыла ноги. — Не надо мне врать.
— Что ты тут делаешь, — Воронов опустился на пол рядом со мной, а затем стянул с себя толстовку и протянул мне, — надень, ты замерзнешь.
Я не стала отказываться, натянула толстовку через голову. Рукава были такие длинные, что только кончики пальцев выглядывали. Я в ней практически утонула.
Одежда Воронова приятно пахла, чем — то миндальным и цитрусовым. Я поджала ноги под себя и села удобнее.
— Мне было страшно оставаться в комнате. Я соврала старосте, что заболела, а потом сбежала сюда.
— Откуда ты знала про чердак?
— Случайно нашла, хотела в мастерской спрятаться.
— Тут прятаться плохая идея.
— Я уже поняла. Тут был Тимур… — Дальше я замолчала, не настолько я доверяю Воронову, чтобы говорить дальше.
— Он часто бывает в мастерской. Ты замерла и дрожишь. Тебе нужно высохнуть и согреться.
— Я отсюда не ногой, — обняла ноги руками и положила голову на колени, — лучше заболеть. Я не знаю, что там Тимур задумал, но мне все это не нравится. Он совсем неадекватный. Будто король тут, будто всем управляет.
— Он и есть король, — Воронов встал и подал мне руку, — идем.
— Куда? — Я потерла плечи.
Я и правда дрожала, хотелось залезть в горячий душ и стоять там пока кожа не покраснеет, а затем выпить горячий чай.
— Туда, где Тимур точно не будет тебя искать.
— Неужели такое место есть?
— Есть. В моей комнате.
— Не шути, — я засмеялась, — я пойду к тебе в комнату? Добровольно? Не дождешься! К тебе? К тому который меня терроризирует уже не первый месяц?
— Идем, ничего я тебе не сделаю. Не трону я тебя.
— Что за желание помочь? — Не понимала я, — зачем тебе это? Ты и сам еще недавно издевался надо мной. Я встала с пола и посмотрела на Воронова, он и так выше меня, а когда он стоит, а я сижу, то вообще чувствую себя жутко неуютно.
— Считай, что это желание навредить Тимуру, — он сделал шаг вперед и расстояние между нами сократилось.
— Не пойду я к тебе, — мой голос предательски садился.
Дыхание Воронова стало тяжелым, прерывистым, он сделал еще один шаг. Казалось, воздух начал искрить.
— Предпочитаешь остаться тут? — Он склонился надо мной.
Голова почему — то закружилась и ноги подкосились, еле устояла. Когда он рядом, то я точно чувствую себя, как кролик. Маленький и загнанный. Испуганный и беззащитный.
— Лучше останусь тут.
— Ты заболеешь.
— А тебе то что? Какая тебе разница заболею я или нет? — Хочется говорить дерзко, но он так нависает надо мной, что голос больше похож на мышиный писк.
— Не доставлю Тимуру удовольствия поймать тебя, — он склоняется над моим ухом и тихо шепчет, — собрала свои вещи и быстро за мной, а иначе я тебя потащу силой. Ты будешь верещать и вырываться и тогда вся академия узнает, где ты.
— С чего ты решил, что можешь командовать?
— Ты хочешь проверить? — Воронов хищно усмехается, — интересно насколько громко ты умеешь кричать.
Глава 13. В постели с врагом
Я иду в толстовке Воронова, несу в руках мокрые вещи, а вот кеды пришлось обуть. Идти босиком плохая идея. Дождь уже закончился и на улице стемнело.
Мы шли не по тропе, а среди деревьев и явно не в сторону центрального входа.
— Куда мы идем? — Спросила я шепотом, старалась даже идти тихо и не шуметь, аккуратно ступая по траве, чтобы не шуршать камешками на гравийной дорожке.
— А почему у тебя рюкзак сухой? — неожиданно спросил Воронов.
— Рюкзак? Сухой? — Я даже не сразу сообразила, о чем он говорит.
— Твоя одежда промокла до нитки, а рюкзак сухой.
