от его близости, то ли от злости, а может, от всего сразу.
– Да пошел ты.
– Твой выбор. Вспомним прошлое, – и, подхватив меня, забросил на переднее сиденье машины, хлопнув дверью и тут же щелкнул кнопку на иммобилайзере. От злости влепила ладонью по стеклу, готовая ногтями вцепиться в его лицо. Но эта скотина, словно чувствовал кожей, что сядь он сейчас в машину, я разнесу и его, и эту тачку в хлам, присев на капот, подкурил сигарету, давая время мне остыть. Тяжело, когда мужик знает все твои реакции, вот Ковалев никогда не мог просчитать и всегда выхватывал раздачу до тех пор, пока я сама не выдохнусь.
Кравцова что-то бубнила на заднем сиденье, по всей вероятности, уже засыпая. Дернул же меня черт вытащить ее на улицу, могла бы забить и сидеть до тех пор, пока такси не приедет. Нет же, подруге хотела сделать как лучше. Сделала блин. Нажав на кнопку, открыла окно и, достав пачку сигарет, закурила лицезрея широкую обтянутую темной футболкой спину Франца. Злость все еще кипела в моих жилах, но уже больше на себя. Не стоило возвращаться в этот город. Не стоило вообще приезжать. Идиотка. Я же на самом деле считала, что все забылось, что остыло, по крайней мере, у него. Что он живет себе счастливой семейной жизнью в окружении жены и детей и забыл уже обо всем и о том, кто вообще такая Софья Лаврова. Ромка, докурив, щелкнул иммобилайзером и сел за руль.
– Тайм-аут взял? Что испугался, что я тебе тачку разгромлю? – докурила, затушив сигарету, прикрыла окно.
– Громи. Все равно не моя. Шатохина. Так что мне не жалко, – завел машину и повернувшись улыбнулся. Улыбнулся так, что сердце предательски екнуло. Отвернулась, стараясь усмирить свои реакции, наблюдая, как за окном сменяется пейзаж.
– Почему ты тогда уехала? – вопрос полоснул как лезвием по коже, причиняя почти физический дискомфорт.
– Не начинай.
– Мне нужны ответы, Сонь. Мне кажется, я достаточно долго их ждал.
– Между нами все закончилось, и я уехала. Мне был необходим перерыв…
– Перерыв длиной в пять лет.
– Прости, неточно выразилась, – едва не скрипнув от злости зубами, повернулась к нему. – Я не хотела находиться в городе, где мне приходилось бы ежедневно иметь вероятность наблюдать за твоей счастливой семейной жизнью. Это слишком.
– Не было никакой семейной жизни.
– Да мне срать, что там у тебя было. Ленка была от тебя беременна и она родила тебе дочь. А ваши отношения это только ваши отношения и я слушать про них ничего не хочу. Как минимум ты ее трахал в то время когда мы уже встречались.
– Да все не так было. Я тогда тебе пытался это объяснить, но ты и слушать не стала.
– И сейчас не хочу ничего слушать.
– Да, бл*ть, Соф, – зарычал Франц, затормозив возле дома Ульянки, отчего та недовольно заворчала, открыв глаза. – Просыпайся Кравцова.
– Уже приехали? – зевнула Улька, захлопав наращёнными ресницами.
– Тебя проводить или сама дойдешь? – произнес Франц, подкуривая очередную сигарету.
– Сама, сама. Спасибо, что подвез Ром. Сонь, я позвоню.
– Иди уже, – улыбнулась, смотря на растрепанную подругу.
Кравцова скрылась за дверью подъезда, а Франц, выпустив сигаретный дым в приоткрытое окно, вырулил на дорогу.
– Тебе придется выслушать.
– Мне это не интересно Роман Станиславович, поэтому не расходуйте свое время и свои силы.
– Почему ты всегда от всего бежишь? Проблемы надо решать, а не бежать от них.
– А я и решаю. Свои проблемы. А ты не моя проблема Франц и решать нечего, все давно решено. – Машина остановилась возле моего дома. – Кстати, – повернулась к нему, смотря прямо в глаза. – У тебя прекрасная дочь. Береги ее, – сказано без фальши, совершено искренне. Просто ставя точку в этом дурацком разговоре.
– Познакомилась? – в его глазах тут же мелькнуло что-то незнакомое мне, и я не сразу поняла, что это готовность моментально встать на защиту своего ребенка. Но осознав это, улыбнулась. Он мог быть последней бл*дью, но отцом он был явно не плохим.
– Пришлось – и, открыв дверь машины, вышла, не оборачиваясь, зашла в подъезд. Он больше не останавливал. Поднялась на свой этаж, вошла в квартиру и только тогда позволила себе заплакать. Без всхлипов, без воя, просто слезы текли по моим щекам, обжигая солеными каплями нежную кожу и я сама не до конца понимала из-за чего. Видимо, старые раны все еще болели, не от плакала, не отболело, не заросло. Просто-напросто закрыла это для себя, и от себя закрылась браком, работой, увлечениями. Запрещая об этом думать и вспоминать. А Франц сейчас одним своим присутствием отковыривал, вспарывал этот старый нарыв…
Телефон издал звук, извещая меня о входящем сообщении.
«Доброй ночи, Сонь! Увидимся послезавтра?». Уваров. Все еще не теряющий надежды Уваров.
«Доброй! Конечно. Обсудим завтра. Я уже сплю». Набрала, откладывая трубку на тумбочку и утерев ладонью слезы, отправилась в душ. Надо смыть с себя этот поганый день.
– Давно гоняет? – остановился возле Михи, наблюдая, как Лаврова берет очередной трамплин. Ее даже в кроссовой экипировке можно было узнать с первого взгляда.
– Часа два уже, – ответил Шатохин, сплюнув на землю и подкурив очередную сигарету. – Приехала, попросилась на трассу и как с цепи сорвалась.
– Эндуро* наш? Ты выдавал?
– Да. Она на байке прикатила, а я на трассу пускаю только то, что сам проверил.
– Стантрайдеры* наши готовы к выступлению? Программы у всех обкатаны?
– Да. Ребята-молодцы, даже молодняк в этом году без соплей и косяков отрабатывает.
– Ну, все Мишань тебя надо на «преподаватель года» номинировать, – Шатохин в ответ улыбнулся, пнув комок грязи носком ботинка. Он уже и не скрывал как раньше, что ему нравится возиться с учениками, да и просто готовить команды к конкурсам и заездам. Я же не сводил глаз с Софьи, выхватывая ее взглядом, то на одном участке трассы, то на другом. Бешенная скорость, за гранью, крутые повороты на которых она почти укладывала мотоцикл, столбы пыли, рев движка и еще круг. У меня сердце пропускало удар, когда она проходила по краю допустимого, казалось, еще миллиметр и она слетит прямо на трассу или заденет ограждение, но Лаврова уверенно неслась дальше.
– Маякни когда закончит, – бросил Михе и пошел в здание администрации, уже не в силах на это смотреть, еще пара минут и я сам бы сорвался, догнал и всыпал бы ей по первое число за то, что так рискует.
***
Утро началось неважно, настроение после вчерашнего разговора с Францем не
