вкус алкоголя, но, конечно, это не может быть хуже, чем слушать, как бабушка и Бетс говорят об отсутствии у меня сексуальной жизни. — Я встретила кое-кого.
Дерьмо. Я не это хотела этого говорить.
— О боже, — шепчет бабушка. — Ты влюбилась?
— Что? — Я убираю руки от лица. — Нет.
— О, да, это так! — Бетси кудахчет. — Вот почему она такая раздражительная в последнее время, Лу!
— Кто он? — спрашивает бабушка.
— Он похож на парня с обложки книги?
— Боже мой. — Я ни за что не расскажу ни одной из этих сумасшедших женщин о Зейне. Зная мою удачу, через час они будут у его порога и станут требовать узнать его намерения. Или, что еще хуже, потребовать узнать насколько хорошо он укомплектован. Бабушка не лгала, когда говорила, что они достаточно взрослые, чтобы делать то, что хотят. Теперь это ее девиз по жизни. И я почти уверена, что это всегда было девизом Бетси. — Можем ли мы поговорить о чем-нибудь еще? Это даже не имеет значения.
— Почему нет?
— Потому что этого никогда не произойдет!
Бабушка и Бетси переглядываются, прежде чем бабушка тянется к моей руке:
— Иди, сядь со мной, дорогая.
Я неохотно позволила ей отвести меня к дивану, грациозно плюхнувшись на него… только для того, чтобы поморщиться, когда вязальная спица уколола меня в ягодицу. Я достаю ее и откладываю в сторону.
— Почему ты не хочешь говорить о своем молодом человеке, Эммалин?
— Потому что он не мой, бабушка, — вздыхаю я. — Он просто парень с работы.
— Клиент?
— Нет. Он руководит частной охранной компанией, с которой заключила контракт Камилой.
Бабушка понимающе кивает:
— У него в заднице палка, и он не знает, что ты существуешь? Твой дедушка был таким же, когда мы впервые встретились.
Я фыркаю, мне трудно в это поверить. Дедушка боготворил землю, по которой ходила бабушка, и все это знали. У мужчины не было ни единой поэтической косточки в теле, но он писал ей самые нежные любовные письма.
— Зейн знает, что я существую, — бормочу я. — Этот мужчина не оставляет меня в покое.
Бабушка и Бетси переглядываются еще раз. Клянусь, за последние восемьдесят лет они отточили свои близнецовые способности. Взглядом они говорят друг другу больше, чем большинство людей говорит за час разговора. Это правда ужасно.
Я не понимаю, что они сейчас говорят, но бабушка обнимает меня за плечи и запускает пальцы в мои волосы.
— Тогда, возможно, тебе стоит перестать сопротивляться ему и выяснить, почему он так отчаянно преследует тебя, дорогая девочка. Прежде чем ты упустишь то, чего уже не сможешь вернуть.
— Она права. — Бетси решительно кивает головой. — Ты же не хочешь в итоге оказаться старой и одинокой, как я, не так ли?
— Ты не одна, Бетси. У тебя есть мы.
Она улыбается мне, но улыбка не достигает ее глаз, как обычно.
— И я бы не изменила этого ни на минуту. Но есть некоторые ошибки, которые ты не можешь вернуть, милая девочка. Я знаю, потому что сделала то же самое, что и ты сейчас делаешь. Я боролась с этим, пока не упустила своего мужчину, он уехал из города. Он ушел на войну, так и не узнав, что я к нему чувствую.
— Бетс. — Выражение моего лица меняется. Я этого не знала. Я всегда думала, что она так и не вышла замуж, потому что никогда не хотела, чтобы ее ограничивали. Она всегда была независимой и, казалось бы, довольная собой. — Он… он умер за границей?
— Что? Боже мой, девочка, нет. Мужчина пришел домой и решил заняться грабежом банков.
— Бетси, я не думаю, что эта история возымеет ожидаемый эффект, — криво говорю я. По моему мнению, это больше похоже на то, что она смогла избежать плохой доли.
— Война меняет людей, Эммалин. Мужчина, вернувшийся с той войны, был не тем, в кого я влюбилась. Кто знает, как сложилась бы жизнь, если бы я просто немного поддалась? — спрашивает она. — Возможно, его жизнь сложилась бы иначе.
— А может быть, ты бы тоже стала грабителем банков.
— Это сработало для Бонни и Клайда, не так ли?
— Что? Нет! Нет, с Бонни и Клайдом это не сработало, — говорю я, недоверчиво смеясь. — Их история закончилась смертью.
— Возможно, но все закончилось тем, что они были вместе. — Глаза Бетси сверкают. — Это должно что-то значить.
Я никогда не считала свою тетю безнадежным романтиком, но думаю, что она, возможно, самый большой романтик, которого я знаю. Я не совсем уверена, что она права, говоря, что лучше всего умереть вместе с позором, но, возможно, они с бабушкой правы.
Я так упорно боролась, чтобы защитить свое сердце от Зейна… но что, если для этого придется оставить его открытым, чтобы его разбили? Действительно ли это тот груз, который я хочу нести всю оставшуюся жизнь?
— Нам нужно поговорить.
— Мы сейчас разговариваем, Зейн, — говорю я, держа телефон между плечом и ухом, пока работаю над корректурой пресс-релиза, который Камила бросила мне на стол несколько минут назад.
— С глазу на глаз.
— Мы только позавчера разговаривали лично, — напоминаю я ему. — Ты загнал меня в угол в комнате отдыха и поцеловал. — Возможно, он забыл, но я точно нет. С момента моего разговора с бабушкой и Бетси я не думала ни о чем, кроме него и этих двух поцелуев. На самом деле они стали звездами очень ярких и очень разочаровывающих снов.
— Это был не поцелуй. Это было прощание. Когда я тебя поцелую, ты это узнаешь.
— Твои губы коснулись моих. — Я украдкой оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что Камила не находится достаточно близко, чтобы можно было подслушать. Я еще не рассказала ей о поцелуях. — Это определенно были поцелуи.
— Да? Хочешь проверить эту теорию?
Звонок колокольчика над входной дверью привлек мое внимание. Когда я поднимаю взгляд, там стоит один очень горячий гигант, выглядящий невероятно самодовольным. И слишком горячо в костюме-тройке. На нем униформа телохранителя выглядит чертовски хорошо.
— Привет, ягненок, — тянет он.
Как он вообще мог звонить со своего рабочего номера, если разговаривал по мобильному телефону? Телефоны не должны так работать!
— Тебе положено быть в офисе, — жалуюсь я в трубку.
— Переадресовал номер, — он ухмыляется, прислоняясь к дверному косяку. — Ты думаешь, я случайно отвечаю на телефонные звонки каждый раз, когда ты звонишь?
— Нет. Я думала, мне просто не везло, — ворчу я, заслужив от него еще большую улыбку. — Почему ты позвонил мне, если уже был здесь? — И почему я до
