посмотрела на себя в зеркало. Невысокая, миниатюрная фигура со спелой грудью, как сказал ей ее куратор. Рыжие волнистые волосы, спадающие до талии, мягко облегающие круглое лицо, светлые веснушки на носу, естественные дугообразные рыжие брови над ярко-зелеными глазами, которые в некоторых лучах казались почти голубыми. Она была красива; ей много раз говорили об этом. Но когда она смотрела в зеркало, она видела не свою красоту. Она увидела единственную связь со своим прошлым и увидела вопросы. Досталась ли ее генетика от родителей, бабушек и дедушек? Были ли они живы или мертвы? Были ли у них такие же глаза, как у нее, или другого цвета?
Продолжая сушить волосы полотенцем, она представляла себе все сценарии, и ни один из них не приносил ей успокоения. Но ее мысли редко, если вообще когда-либо, приносили ей утешение.
Звук открывающейся двери заставил ее отбросить полотенце в сторону, и она села на кровать, изо всех сил стараясь казаться кроткой, сложив руки на коленях и склонив голову, наблюдая за происходящим из-под ресниц.
Вошли два вооруженных до зубов охранника и посмотрели на мертвое тело, а затем на нее.
— Что, блядь, случилось?
То, что всегда случалось.
Он сказал ей сказать им, но эти охранники были новенькими, и она не хотела рисковать их лишним вниманием. Поэтому она сказала то, что всегда говорила.
— Я не знаю. Я была в туалете.
Они поверили ей, не то чтобы у них были какие-то причины не верить.
Один из парней, темноволосый мужчина, который выглядел пугающим в своей серьезности, кивнул ей.
— Собирай свои вещи. Мы должны вернуть тебя обратно.
Взяв сумку, в которой была одежда, она пошла в ванную, чтобы взять розу и маленькие бутылочки с бесплатными туалетными принадлежностями. Она всегда брала их с собой. Маленькие флакончики были красивыми и, чаще всего, пахли потрясающе.
Окинув спальню взглядом, чтобы проверить, не стоит ли взять что-нибудь еще, она вышла вслед за парнями через несколько минут. Они спустили ее на лифте прямо на парковку, а затем прямо в седан без опознавательных знаков. Через несколько минут она была заперта в машине, и они выехали в город.
— Итак, — начал водитель. — Что именно там произошло?
Его скептический тон не был ей неприятен. Но она не знала его, и она никак не могла заговорить. Она рано усвоила, что за разговоры с посторонними ее ждет наказание и ничего больше.
— Именно то, что я сказала.
Парень на секунду замолчал. Что-то в нем было не так. Она не знала, что именно. Она больше ничего не сказала, просто смотрела в окно и наблюдала за городом, пока они ехали к окраине.
Печально, что она даже не знала, как называется город и где находится комплекс. Ни одной из девушек не сказали, куда их перевезли. Ее могли перемещать в пределах одного города всю жизнь или перебрасывать через горсть, она не знала. Иногда она задумывалась, где бы она жила, если бы когда-нибудь стала свободной. Она знала, что в мире есть горы и моря, но никогда не видела ни того, ни другого. Ей бы понравились горы. В них она чувствовала бы себя в безопасности, как будто вокруг нее стоят высокие стражи, оберегающие ее от вторжения извне. Да, когда-нибудь она хотела бы увидеть горы.
Но, скорее всего, никогда не увидит.
Моргнув от жгучего ощущения в глазах, она сохранила нейтральное выражение лица.
— Я слышал, что парни, которые делают ставки, умирают. Это правда? — спросил большой мужчина со стороны пассажира.
Она не ответила. Ей нечего было ответить. Мельница слухов работала, как всегда. И это ни черта ей не помогло.
Прежде чем он успел сказать еще хоть слово, показались знакомые ограды комплекса, большие ворота открылись, чтобы впустить их, снова заключив ее в тюрьму.
Глава 4
Лайла
Комплекс был большим, закрытый участок земли в глуши с четырьмя зданиями. В одном здании размещались сотрудники службы безопасности и кураторы, в остальных трех — девочки всех возрастов. В здании А были общежития и тренировочные площадки для девочек до десяти лет, в здании В — то же самое для всех девочек от десяти до восемнадцати лет, а в здании С, где жила она, были чуть более просторные общежития и одна медицинская комната. Хотя это была обычная комната, девочки прозвали ее так, потому что именно туда их отправляли, если кто-то из них возвращался слишком раненым. Это была самая хорошая комната, в которой она когда-либо спала, с нормальной кроватью вместо двухъярусной, мягким матрасом и двумя подушками. Ее матрас был жестким, а единственная подушка еще жестче. Хотя это не имело значения, потому что обычно, когда кто-то попадал в медицинскую палату, он испытывал слишком сильную боль, чтобы замечать какие-то приятные вещи.
Она была там один раз с тех пор, как приехала в комплекс, — в ночь, когда встретила его.
Она сглотнула, отгоняя от себя болезненное воспоминание, которое отправило ее в палату на несколько недель, чтобы вылечиться, которые почти убедило ее в том, что она умрет.
Выйдя из машины, когда охрана закрывала ворота, она направилась к своему корпусу и увидела, как ее куратор, Три, спускается по лестнице из корпуса С. Девушки не знали настоящих имен кураторов. Большинство из них даже не знали своих настоящих имен. Им всем дали имена, и они стали ими. Три была ее куратором с тех пор, как она пришла в комплекс в шестнадцать лет, в течение восьми лет. Обычно эта женщина была не такой плохой, как кураторы Один и Два. Она была справедлива к девушкам, хотела, чтобы они были сыты, отдохнувшие и хорошо выглядели, и у нее были простые правила для общежития. Пока все соблюдали правила, она была порядочной. Но Лайлу не обманул этот фарс. Она знала, как быстро срабатывает переключатель, как мало времени нужно, чтобы спокойствие превратилось в жестокость.
Пожилая женщина, по крайней мере, лет сорока, посмотрела на Лайлу с хмурым выражением лица.
— Опять?
Лайла кивнула. Вопрос даже не нужно было задавать. После шести лет они все знали
