говорю. — Он усмехается. — Эта Валентина была симпатичной штучкой. Ты ведь видел ее задницу? Я бы женился на ней только из-за этой задницы.
— Тебе, блять, шестьдесят пять. — Я качаю головой. — Ей двадцать. Почему ты смотришь на ее задницу?
Он пожимает плечами и идет к двери.
— Может, я и старый, но мои глаза и мой член работают отлично.
— Ладно, да, мы не будем этого делать. — Джио потирает висок, отходя в сторону, давая нашему отцу место.
— Сделай это, Майкл. — Он показывает на меня. — Две недели. Это все.
— Я сделаю это.
Трахните меня.
— Хорошо. — Он открывает дверь с торжествующей ухмылкой. — А теперь извините меня, мне нужно сделать несколько деловых звонков, прежде чем я пойду и куплю твоей маме новые украшения.
— Что ты сделал сейчас, папа? — Джио смотрит на него в поисках ответа.
Но вместо этого наш отец выходит за дверь.
— Думаешь, у него была еще одна интрижка? — спрашивает Джио, когда мы слышим, как он уходит.
— Это наш отец. — Я смотрю на него. — Конечно, была. Это то, что он делает. — Моя голова трясется от ярости и отвращения. — Я не знаю, как, черт возьми, она терпела это так долго.
— Не то чтобы она могла с ним развестись.
— Я не хочу этого, — говорю я ему.
Джио садится на противоположную сторону дивана и пристально смотрит на меня.
— Чего же ты тогда хочешь?
МАЙКЛ
Чего ты хочешь?
Вопрос эхом отдается в моей голове.
Черт. Я могу ответить на него по-разному. Но я буду прост.
— Я хочу захватить власть и спасти нашего брата. Для этого мне не нужна настоящая жена, просто кто-то, кто может сыграть эту роль. — Я потираю ладони. — Пока она мне больше не понадобится.
— И где, черт возьми, ты собираешься найти такую женщину за такое короткое время?
— Понятия не имею. — Мои локти опускаются на колени, лицо утопает в ладонях, волосы падают на кончики пальцев.
Бывают дни, когда все это слишком. Беспокоиться о брате, заменять отца и заботиться о дочери, единственном человеке в моей жизни, который действительно имеет значение. Я нужен ей. Если со мной что-то случится, у нее никого не будет.
— Он прав насчет Валентины, — заметил Джио.
— Тогда ты женишься на ней, — огрызаюсь я.
— Черт. Ладно, не стреляй в меня. Черт. Я просто говорю. Кто еще у тебя есть на примете? — Его брови сошлись в задумчивости. — Кэсси симпатичная.
— Кто это? — спрашиваю я, не зная этого имени.
— Та цыпочка из бара Сент.
— Ааа… — Я слегка хихикаю. — У нее большие сиськи, как ты любишь.
— Они чертовски хороши. — Он подмигивает, и мое лицо становится жестким.
— Ты трахал ее? — Слова прозвучали резко.
— Конечно, я трахал ее. — Его плечо слегка приподнимается. — Много лет назад.
— Что я тебе об этом говорил? — Я сжимаю его предплечье.
— Ты ни хрена не понял из инцидента с Фионой, да?
— Все обошлось. — Он отталкивает меня.
— Он чуть не убил тебя.
— Теперь, когда я вижу, как сильно он хочет смерти Рафа, я думаю, он бы так и сделал, если бы я не исправил свой беспорядок. — Он хмыкнул.
Мы оба знаем, что наш отец — твердолобый человек, который не терпит неуважения. А барменша в одном из наших баров залетела, когда Джио было восемнадцать, — это не то, чего хотел мой отец. Хорошо, что ребенок Фионы был не его.
— Что мы будем делать с Рафом? — спрашивает Джио, выглядя неуверенным.
Когда-то мальчики Марино были единым фронтом, несокрушимым. Но жизнь… она изменила все это.
— Мы будем тянуть время, сколько сможем, и надеяться, что за это время больше ничего не случится. Но если это случится, мы должны покончить с этим раз и навсегда.
Глядя вперед, я думаю о Рафе и о том, как хорошо все было когда-то. Всего год назад мы все были в этом самом доме, ужинали, а на следующий день все изменилось.
— София, у тебя такие красивые волосы, — восторгается Бьянка, накручивая на палец волнистые пряди каштанового цвета моей дочери. — С каждым годом ты становишься все красивее и красивее. Твой бедный отец.
Она ненатурально смеется, бросая на меня взгляд, а я киваю с натянутой улыбкой.
— Она просто идеальна. — Мама наклоняет голову в сторону, брови сведены, рука на груди, на лице растет обожание.
— Спасибо. Спасибо. — София делает реверанс с яркой улыбкой, а затем кружится в своем слишком пышном платье, которое она настояла надеть.
Оба моих брата смеются. Они любят этого ребенка так же сильно, как и я. Она — единственный свет во тьме нашего мира.
То, что я стал ее отцом, изменило меня как мужчину. До нее я понятия не имел, что значит любить другого человека так, как я люблю ее. Но когда я нашел ее, когда я спас ее… в тот момент она стала моей. Неважно, откуда она родом, чья кровь течет в ее жилах. Потому что она моя дочь. Марино. И она умрет Марино.
Раф сидит рядом с Бьянкой, своей женой, а Джио напротив Николетт, двадцатилетней сестры Бьянки, почти на пять лет младше Бьянки. Бледно-зеленые глаза Николетт смотрят прямо на Рафа, но он всегда был слишком забывчив, чтобы заметить это.
Но таков уж Раф. Он преданный. Пока он женат, его никто не интересует, особенно сестра собственной жены. Он такой же верный, как и должно быть. Я не думаю, что он даже говорил о том, чтобы трахнуть другую женщину, даже в качестве посторонней мысли. Он совсем не похож на нашего отца.
Раф — настоящий. Лучше, чем все мы. Он вкладывает все в свой брак, даже несмотря на некоторые проблемы, с которыми они, похоже, столкнулись в последнее время. Я вижу напряжение между ними, намного больше, чем обычно.
Если я когда-нибудь остепенюсь, я тоже не буду таким, как наш отец. Но я не нашел никого, кто был бы достаточно хорош, чтобы стать матерью Софии. Моя дочь заслуживает этого, кого-то, кто сможет любить ее, как будто они одной крови.
Но для того, чтобы выйти замуж за такого человека, как я, нужно многое, чтобы принять опасность, которая будет сопровождать миссис Марино. Некоторые из них слишком жаждут шанса со мной, ищут острых ощущений в этой жизни, но мне не нужна такая женщина. Мне нужен кто-то настоящий. Кто-то умный. Та, которая осознает опасности и принимает их, потому что хочет
