и пытается меня отговорить.
— Настя, — трогает меня за плечо, останавливая. — Зачем снова идти туда?
— Я должна увидеть родинку. Я должна понять, что ошиблась и она другая. Похожая на мою, но не идентичная.
— А если она такая же? — уточняет.
— Сделаем еще один тест. Я не верю, что у двух незнакомых людей могут быть идентичные родинки на одних и тех же местах.
Назар ничего не отвечает. Лишь поджимает губы и недовольно хмурится. Он делает так всегда, когда не согласен, но обычно еще и добавляет что-то, чтобы убедить меня в своей правоте. Но сейчас он этого почему-то не делает. Шагает за мной по пятам.
Чтобы добраться до палаты Ники, нам приходится спуститься на несколько этажей ниже и дойти до двери с нужными цифрами. Куда идти, я узнала у девочек на ресепшн. Странно, что они даже не спросили, кто мы такие и почему хотим попасть к девочке. Проходной двор у них тут, что ли?
Уже в палате оказывается, что так и есть. Иначе как объяснить присутствие здесь абсолютно постороннего мужчины, который пытается успокоить Нику, забившуюся в угол кровати?
— Что здесь происходит? — первой прихожу в себя и задаю вопрос мужчине, стоящему к нам спиной.
Он разворачивается. Мажет по мне недовольным взглядом, а при виде Назара ухмыляется.
— Хочу спросить то же самое, — сосредотачивается на мне. — Почему девочке проводят тест ДНК без разрешения?
— А вы кто? — интересуется Назар, делая шаг вперед.
— Я? — мужчина хмыкает, качнув головой, и впивается взглядом в Назара. — Я — дядя Ники.
— А я отец!
Мне хочется закрыть уши и не слышать этого уверенного и давящего тона. Я отец. Господи.
— Отец.
То, с каким презрением мужчина произносит это «отец», вынуждает меня поднять голову и посмотреть на него внимательнее. Красивых мужчин я видела и прежде. Все же быть владелицей элитного ресторана в центре города означает сталкиваться с ними едва ли не каждый день. Ведь то и дело происходили случаи, когда требовалось мое присутствие. Так уж сложилось, что властным и богатым подавай не менеджера, не управляющего, а владельца. И не имеет никакого значения, что по итогу, увидев женщину, они все же предпочитали вести разговор с управляющим. Да-да, богатые и властные зачастую еще и сексисты, каких поискать.
У мужчины напротив красота особенная. Хищная и опасная. Впрочем, и к таким мужчинам судьба тоже вынудила привыкнуть, хоть и стало на мгновение холодно. Кажется, мое внимание не остается незамеченным. Повернув голову, незнакомец впивается в меня взглядом. Сводит черные вразлет брови к переносице, прищуривает темно-карие глаза и поджимает губы в тонкую полоску. Не нравится мое внимание? Мне тоже, хоть я и выдерживаю его взгляд.
— А вы? Кто? — интересуется с вызовом.
— Моя жена, — отвечает Назар вместо меня.
— Вот как…
Мужчина усмехается, обнажая ряд белоснежных зубов, проводит пальцами по отросшей за несколько дней щетине, будто задумывается, а затем изрекает:
— Шел бы ты отсюда, папаша. И жену свою можешь прихватить. Ника теперь под моей защитой.
— Не понял? — пытается противостоять Назар, делая шаг вперед.
— Что ты не понял? Ты где все это время был, отец? Вот где был, туда и возвращайся. И забудь, что дочка у тебя имеется.
— Подождите, а вы? — спрашиваю тихо, но уверенно. — Вы где были, когда девочку к нам привели в истощенном состоянии? Ее не кормили, наверное. Посмотрите, какая она худенькая.
— До вчерашнего вечера я понятия не имел, что у меня есть племянница, но так как теперь я это знаю, потребности в вашей помощи больше нет. Кстати, спасибо вам. Полагаю, не так-то легко принять дочь от другой женщины?
Давид
— По этому поводу нам тоже нужно поговорить, — женщина деловито вскидывает подбородок. — Есть подозрение, что девочка — дочь не вашей сестры, а моя.
— Чего? — переспрашиваю, когда не вижу на ее лице хоть чего-то, что намекало бы на шутку.
Я сюда прилетел, отменив все назначенные переговоры. Сорвался, когда мать вчера позвонила и призналась, что у сестры есть дочка, и она в крайне плохом состоянии. Как и мать, судя по ее голосу. Выяснить, где именно девочка, с моими связями не составило труда. Уже утром я был в больнице, узнал о тесте ДНК и вот сейчас стою перед папашей, которому хочется здорово съездить по морде, и перед его женой, которая заявляет полнейшую чушь.
— Дело в том, что у Ники на левой стороне поясницы есть родимое пятно. Точно такое же, как у меня, и это…
— Так, стоп, — перебиваю дальнейшую тираду женщины.
Что она скажет дальше, примерно представляю, а потому выгребаю в коридор, чтобы не шокировать и так до смерти перепуганного ребенка.
— Что вы себе позволяете?! — задвигает мне женщина.
Надо отдать ей должное. Она куда смелее своего мужа, который стоит, засунув язык в жопу.
— Даже слушать не хочу, — обрубаю на корню. — Так понимаю, тест делал не папаша, а вы?
— Я, — снова у нее появляется этот дерзкий блеск во взгляде.
— И что он показал?
Хмурится и шумно выдыхает:
— Отрицательный, но это ничего не меняет. Я планирую сделать еще один тест, но для начала проверить родинку Ники. Нужно убедиться, что она точно такая же, как и моя.
— А ты что же молчишь? — обращаюсь к предполагаемому отцу Ники. — Воды в рот набрал. Мнение собственное у тебя есть?
Вся эта ситуация, честно говоря, изрядно поднапрягает. Еще вчера днем я преспокойно вел переговоры и планировал заключение сделки, а уже сегодня стою посреди больницы и доказываю двум невменяшкам, что они охренели.
— Я пока не понимаю, на каких таких основаниях вы здесь раскомандовались, — выдает типа дерзко.
Смешно это с моей колокольни выглядит. Особенно когда смотрю на него сверху вниз. Папаша, которого выбрала моя непутевая сестра для дочери, так себе выглядит. Нет, бабам, конечно, определенно нравится, вон — одна даже замуж вышла, но то ли его шокировало мое появление, то ли еще что, но он какой-то словно деревянный. Даже в жене его и то больше эмоций. Ты смотри, тест она делать собралась. В другой клинике. А разрешение на это кто-то дать собрался,
