другом месте.
Арден хихикает.
— Ну, она говорит все как есть, разве нет?
Конечно.
— Мне нужно немного краски, и у меня нет времени на поездку в Поттсмут, поэтому я здесь, не делай из этого проблему.
— Конечно, — отвечаю я и заворачиваю за угол. — Какая краска тебе нужна?
— Белая, — отвечает Нола и переплетает свои ладони, Арден наблюдает за нашим взаимодействием.
— Ладно, — выдавливаю из себя. — Какая именно белая краска?
Ее брови опускаются.
— Я думала, что мы будем обсуждать оттенки, когда ты приведешь меня в отдел красок.
— О, а это уже интересно, — бормочет Арден и отрывает еще один кусочек моей булочки с корицей.
Я не обращаю внимания на него и говорю:
— Прошу сюда.
Нола следует за мной в отдел с красками, что по другую сторону прилавка. Она скрещивает руки и явно желает быть где угодно, но не здесь.
— Так что ты собираешься красить?
— Комнату, — отвечает она тоном начальника.
— Какую комнату? — спрашиваю я.
— Какая разница?
Я вздыхаю и возвращаюсь к ней.
— Это важно. Если это ванная или кухня, где обязательно появляются пятна, я советую что-то глянцевое, потому что это покрытие легче мыть.
— Мне не нужны советы, я точно знаю, чего хочу.
— Действительно? — на этот раз саркастически спрашиваю я.
— Ты действительно собираешься спорить со мной об этом?
— Ты первая начала, — говорю я, — именно так ведут себя взрослые люди.
— Как неприязненно, — замечает Арден.
Нола постукивает носком ботинка, похоже, ее терпение лопается.
— Ты понимаешь, как тяжело мне было сюда приехать? Очень тяжело, так что, пожалуйста, дай мне галлон «Белого снега» оттенка яичной скорлупы, чтобы я могла наконец отсюда убраться.
— «Белого снега»? — переспрашиваю, когда она вытаскивает из кармана демонстрационный образец краски и протягивает мне. Я выхватываю его у нее из рук. — Могла бы с этого сразу начать.
— Мог бы сразу показать мне, где краска, и мы избежали бы предварительного диалога.
— Ты всегда так приветлива? Помню, ты была менее капризной.
— О-о-о, плохой ход, — говорит Арден.
Ее брови удивленно поднимаются.
— Ага, помню, что и ты казался милым, и вот мы здесь.
— Он был более милым, разве нет? — добавляет Арден.
— Это не поможет, — парирую я, глядя, как он запихивает в рот еще один кусочек моей булочки. Я беру галлон краски оттенка яичной скорлупы, проверяю цвет и тянусь к открывалке для банок с краской, которой нет на привычном месте на крючке у сканера.
— Что ты ищешь? — спрашивает Нола. — Свои манеры?
Я испепеляю ее взглядом.
— У него нет манер уже много лет, — говорит Арден. — Боюсь, он их давно растерял.
— Где моя открывалка? — рычу я, раздраженный Арденом и похожий на полного идиота перед Нолой.
— Это она? — спрашивает Нола и указывает на металлическую открывалку, лежащую на полке прямо передо мной, примерно на дюйм выше крючка. Нола фыркает.
Арден фыркает и хлебает мой кофе. И я закипаю.
— Это не смешно, — говорю я и начинаю открывать банку.
— Немного смешно, — говорит Нола и подходит к Ардену.
— Это очень смешно, — говорит Арден, берет в руки булочку с корицей и предлагает девушке кусочек. И, к моему сожалению, она берет его.
— Очень рад, что смог вас сегодня развлечь, — я снимаю крышку и откладываю ее в сторону, регулирую уровень краски в машине для смешивания растворов, чтобы достичь нужного оттенка Нолы.
— О, чуть не забыла, — говорит Нола, когда я поднимаю банку с краской. — Я хочу отдать тебе вот это, — краем глаза я замечаю золотой отблеск под флуоресцентным светом моего магазина. Я оборачиваюсь как раз вовремя и успеваю увидеть, как Арден засовывает в карман очень знакомый золотой конверт.
Что.
За.
Святой Боже.
Не может быть.
Не может быть, что… нет. Это не может быть правдой.
Не может быть, что Нола — это Хо-Хо…
— Калеб, краска, — кричит Арден, когда банка ускользает из моих рук и летит вниз, словно в замедленной съемке, прямо на мою ногу. Я сжимаюсь от боли, из банки выплескивается белая краска, попадает прямо в мой нос, разливается по всему лицу и волосам, полностью заливает меня с головы до того места, где, предполагаю, будет сломан палец ноги.
— Твою… м-м-м-м-м-м-м, — восклицаю я и сдерживаю брань, танцуя на одной ноге.
Но благодаря краске, разлитой по полу, прыжки на одной ноге заканчиваются тем, что я поскальзываюсь и взлетаю в воздух, словно наступив на банановую кожуру.
Приземляюсь с громким вскриком.
— Боже, — говорит Нола.
— Что, черт возьми, происходит? — спрашивает Арден, подходя ко мне.
— С тобой все хорошо? — спрашивает Нола.
— Я в норме, — бормочу, сажусь и хватаюсь за спину. Да, она будет болеть еще долго, но моя уязвленная гордость дольше.
Какое же зрелище я устроил! Вот он я, сижу в огромной луже разлитой краски, весь в ней, похожий на самого некомпетентного владельца магазина строительных материалов в мире. И все это на глазах у Нолы.
Но не только Нолы — на глазах у Хо-Хо-Но.
Даже лучше: на глазах у Хо-Хо-Но-лы.
Как я этого не заметил? Как не догадался, что к чему?
— Ты… тебе помочь? — спрашивает Нола.
— Нет, — огрызаюсь я и пытаюсь встать, а краска из почти пустой банки до сих пор выливается на пол. Я хватаюсь за лоб и глубоко вдыхаю. — Мне нужна минута.
К нам подходит Арден.
— Нола, дорогая, может, тебе стоит закончить все дела в городе, а через час я привезу тебе краску?
— Да, хорошо, отличная идея. Спасибо, — она замолкает. Я чувствую, что она хочет сказать еще что-то, но вместо этого уходит, и звонок над дверью сообщает о том, что она ушла.
Когда Нола исчезает, я ложусь назад в краску, прижимаю руку к животу и смотрю на Ардена.
— Это ей я писал.
Он смущенно улыбается.
— Боюсь, что да.
— Почему ты мне не сказал?
— А ты бы ей ответил? — спрашивает он.
— Думаю, нет.
— А почему, собственно? Ибо не хочешь иметь с ней ничего общего? Или потому, что все еще очень любишь ее, сожалеешь о том, как поступил с ней, и больше всего хочешь, чтобы вы снова были вместе?
— Думаю, ты уже знаешь ответ на этот вопрос, — отвечаю я и пытаюсь подняться. От густой краски, покрывающей меня, тело словно облито патокой.
— Ну, если ты сожалеешь о том, как поступил с ней, почему бы тебе не попытаться это исправить?
— Ты видел, как мы общались, — я показываю жестом на краску. — Это безнадежно.
— Ну, ты не направил разговор в положительное русло. В твоем голосе и действиях было много враждебности.
— Потому что я разочарован, — говорю я
